Отечество

— Познакомьтесь. Уполномоченный ЦК по нашей провинции.

— Здравствуйте! Не устали с дороги?—Представитель ЦК поднялся из-за стола и, чуть прищурясь, поздоровался с новыми посетителями. — Ну, как у вас дела? Не жалуетесь на трудности? — спросил он, больше обращаясь к Хен Ману, словно к старому знакомому.

— Немного подождите в приемной. Вот закончим с ними, — секретарь комитета указал на крестьян, — тогда и поговорим.

Хи Сон и Хен Ман вышли из комнаты и сели на свободную скамью. Все посетители, занятые своими мыслями, молчали. В приемной стоял полумрак. То там, то здесь изредка вспыхивали цигарки. Несколько человек начали разговор о войне.

— Кажется, они дошли до Хванчорена. Беженцы рассказывают, что уже обстреливается перевал.

— Недаром они рвутся туда. Это очень важный стратегический пункт.

— Как ни говорите, дальше их пускать нельзя. Здесь и нужно задержать.

— Видимо, развернутся жаркие бои. Оттуда уже эвакуируют жителей.

— Спросим у товарища: он должен это хорошо знать, — один из собеседников жестом показал на сидящего рядом офицера. — Скажите, мы удержим Хванчорен? Правда?

Взоры всех присутствующих обратились к молодому полковнику в серой шинели. Разглядывая красные погоны с золотыми полосками и фуражку с округлым верхом, Хи Сон решил, что это офицер связи командования франта.

— Перевал они не пройдут. Там сильный заслон, — успокоил полковник.

— Говорят, что линия Западного фронта теперь Откатилась до Синыйчжу. Правда? — спросил кто-то с тревогой.

— Этого я не знаю, — офицер вынул из кармана портсигар и закурил.

— Да и Центральный фронт почти у Канге. По крайней мере так толкуют люди, — проговорил тот самый старик, который первым сообщил, что перевал Хванчорен находится под артиллерийским обстрелом.

— Об этих фронтах ничего не могу сказать. Лучше помолчать, если сами точно не знаете, — заметил офицер.

Разговор еще продолжался, но Хи Сон уже не вслушивался, а стал обдумывать свой доклад.

Вскоре из кабинета вышли трое крестьян. Сразу поднялись несколько человек, чтобы пройти туда, но один из крестьян сказал, что просят секретаря Ковонского уездного комитета.

— Годы не молодые, а какую даль прошли… Как самочувствие? — обратился уполномоченный ЦК к старику Хен Ману, когда тот и Хи Сон заняли места у стола секретаря.

— Нам не привыкать, — и Хен Ман улыбнулся. — Вам ведь тоже не легче.

— Мне-то что. Я на машине… — тяжело вздохнул уполномоченный, точно в этом коротком вздохе воплощалась вся тяжесть невзгод, свалившихся на плечи людей. Он зажег спичку и закурил.

— Сколько вам лет?

— Не такой уж я старик. Пятьдесят семь.

— Только на год старше меня. Время, конечно, трудное, но не забывайте и о себе. Берегите здоровье.

После минутной паузы секретарь обратился к Хи Сону:

— Ну что ж, давайте начнем. Раньше всего объясните, почему вы перевели уездный центр в такую глушь и почему первыми эвакуировались сотрудники милиции? Это вызвало панику среди населения.

Хи Сон удивился, что секретарь так осведомлен о делах его уезда. Это озадачило и сбило его с толку; он растерял заранее приготовленные слова. Правда, Хи Сон предвидел такой разговор и знал, что получит нагоняй, но никак не ожидал, что дело сразу же примет такой оборот.

— Первое время мы хотели перебазироваться в Унгок, но враг так стремительно наступал… — растерянно пробормотал старик Хен Ман.

Неожиданно их выручил уполномоченный ЦК.

— Давайте перейдем к вопросу об организации партизанского отряда, — и, повернувшись к секретарю, добавил: — Времени очень мало, лучше сначала поговорить о том, что надо сделать.

— Хорошо. А с этим как обстоит дело? Рассказывайте, — предложил секретарь.

Но Хи Сону и здесь нечем было похвалиться. Видимо, товарищи хотели узнать о том, что уже сделано.

— Пока еще отряд не организован, но все уже подготовлено. И вот мы пришли за указаниями.

— Что именно подготовлено?

Хи Сон вынул блокнот и, перелистывая страницы, в немногих словах сообщил о положении дел. Уполномоченный ЦК, не перебивая, внимательно слушал. Секретарь изредка задавал вопросы.

В это время до их слуха донесся скрадывающийся расстоянием рокот ночного бомбардировщика. И тут же один за другим раздались раскаты взрывов. В комнате замигала лампа. Кто-то открыл дверь, крикнул:

— Воздушная тревога!

— Отведите людей в укрытие, — распорядился секретарь. Затем, повернувшись к посетителям, добавил: — И нам, товарищи, надо идти в бомбоубежище.

— Лучше вы идите одни. А я останусь здесь. Раз в Пхеньяне, где бомбы падают с неба, словно ливень, не убили, то здесь тем более, — и уполномоченный улыбнулся своим мыслям.

Было слышно, как из соседней комнаты люди шумно устремились к выходу.

— Все же лучше, если вы уйдете, — Хи Сон с беспокойством посмотрел на уполномоченного ЦК.

Но тот категорически отказался. Воздушный пират кружил где-то над самой электростанцией. Гул мотора то удалялся, то приближался. И каждый раз, когда особенно бывал нестерпим рокот и все строение дрожало, как в приступе лихорадки, секретарь с беспокойством поглядывал на уполномоченного.

Наконец самолет стал удаляться. И уполномоченный ЦК как ни в чем не бывало сказал:

— Ну, товарищи, продолжим наш разговор.

Подождав, пока Хи Сон и его спутник приготовили себе бумагу и карандаши, он неторопливо начал говорить, отчеканивая каждое слово:

— Операции вашего отряда должны развертываться в вашем уезде, значит, следует немедленно перебазироваться туда. Это стратегически важный опорный пункт. — Он медленно поднялся из-за стола и подошел к висевшей на стене карте. С минуту молча постояв перед ней, остро отточенным карандашом указал на железную дорогу и шоссе, которыми соединены Пхеньян и Ковон. — Вот смотрите. Если нам удастся перерезать эти коммуникации, то в известной степени будет парализовано взаимодействие Восточного и Западного фронтов врага. А это принесет огромную пользу нашему контрнаступлению и укрепит у населения веру в победу. Да и людей мы сбережем…

Заложив руки за спину, уполномоченный ЦК прохаживался по комнате, от стола к карте и обратно, и коротко, но очень понятно растолковывал задачи создаваемого отряда.

Затем перешли к практическим вопросам. Секретарь подробно инструктировал, как лучше сформировать отряд и как наладить политико-воспитательную работу среди партизан.

— Отряд надо расширить и сделать это быстро, — говорил он. — Кроме того, следует создать партизанскую базу хорошей маневренности,—это дело первостепенной важности. На мой взгляд, было бы неплохо первым боевым заданием поставить перед собой освобождение Ковонской шахты. Как вы думаете? — Этими словами он как бы подчеркнул, что доверяет Хи Сону, как командиру нового партизанского отряда.

— А как с кадрами? Наши наметки не вызывают возражений? — спросил Хи Сон.

— Вам виднее. Отряд ваш, вы и хозяин.

— Где лучше всего создать базу?

— Это опять-таки вам лучше знать. В горах Ковона легко вести партизанскую войну. Мне кажется, что следует держаться поближе к шахте. В общем вам предоставляется полная свобода действий.

— Видимо, каждую нашу операцию нужно согласовывать с провинциальным комитетом?—спросил до сих пор молчавший Хен Ман.

— А как вы рассчитываете эти сделать?—улыбнулся секретарь комитета.

— Очевидно, по радио…

— К сожалению, пока у нас нет ни радиопередатчиков, ни другой техники связи. Со временем, возможно, будут. Но сейчас дорога каждая минута. Сами подумайте, пока ваш связист доберется до нас, а потом обратно, утечет много драгоценного времени.

— Помогите нам, подбросьте немного оружия, — не унимался Хен Ман. Он погасил сигарету, придавив ее о край стола, и провел рукой по лысине, словно приглаживая густую шевелюру.

Сон Хи и Хен Ман вышли из кабинета с запиской к заведующему военным складом: «Предъявителям сего выдать из оружейного фонда провинции 10 винтовок и автоматов и необходимые к ним комплекты боеприпасов».