Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа
Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа читать книгу онлайн
Книга Алона Гука — бывшего минчанина, выпускника Тель-Авивского университета — «Мой Западный берег» представляет собой своего рода современный документ, свидетельствующий о том, в какой невероятно сложной ситуации находится Государство Израиль и какие героические усилия предпринимают солдаты ЦАХАЛа для защиты своей страны и народа Израиля. Сам же автор искренне считает, что ни он, ни его друзья не совершали никаких героических поступков — они шли в бой, исполняя повседневные обязанности воина израильской армии. Алон Гук, три года служивший на территории Иудеи и Самарии, пишет о своем видении ситуации на Ближнем Востоке, о «своем» Западном береге. Это взгляд изнутри на будни израильского спецназа, действующего в условиях, максимально приближенных к боевым.
«Я узнал цену жизни и увидел, как внезапна и беспощадна бывает смерть. Я понял, что значит ненавидеть и что такое настоящие друзья. Мне доказали, что все достижимо и что человек может все. Мне доверяли, и от меня требовали результатов. Я превратился в кого-то другого — более серьезного, более ответственного, более жесткого… Моя война закончилась. По крайней мере, до следующих военных сборов». Такими словами заканчивается эта книга.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Именно из-за этой ситуации командование решило послать нас на охрану границы вместо обычного пехотного полка. Вообще-то это не наш профиль — выходить в патрули и дежурить на блокпостах, но делать нечего — такая уж обстановка. Неделя учений, недовольное ворчание ребят, и все наше подразделение передислоцируется на север, в один из приграничных блок-постов. Наши оперативные задачи — патруль участка границы и засады на подступах к ней. Ну и, конечно, если будет война, мы зайдем в Ливан первыми. Или примем первый удар, это уж как повезет.
«Сраный Ливан! — я опускаю бинокль и делаю несколько глотков воды из трубочки. — Как же мне все это надоело!» — смотрю на часы. Еще десять часов до запланированного отхода. Снова поднимаю бинокль и вглядываюсь в зеленую массу деревьев. Покрытые лесом горы — самая отвратительная местность для нашей работы. Боевику ничего не стоит устроить засаду, расстрелять пару магазинов и скрыться в спасительной для него зелени. Обзор хреновый, а боевики «Хизбаллы» знают эту местность как свои пять пальцев. Все тропинки, все ущелья, каждый камешек. К тому же, наверняка, у них есть пара готовых огневых позиций, чтобы поддержать своих, если что. Поэтому все преимущества на этой территории у них. Или, по крайней мере, они так думают. Мы здесь именно для того, чтобы их удивить.
Сраный Ливан! Засада днем в июле — это просто отвратительное занятие. Еще вчера температура была тридцать три градуса в тени, а сегодня передавали, что будет еще жарче. Поэтому лежать в зарослях деревьев целый день — не самое большое удовольствие. Но ничего, терпим.
В деревне метрах в пятистах от нас — движение. Смотрю, кто куда едет, сколько человек, и записываю это все в журнал. Мы точно знаем, что там расположен бункер и блокпост «Хизбаллы», но наша задача на сегодня — не столько снять кого-то, сколько собрать развединформацию об этом участке территории. Где расположены огневые точки, сколько сил у врага. Даже, если мы заметим кого-то вооруженного, стрелять днем можно только в том случае, если он захочет перебраться через границу.
Мы будем действовать только в случае опасности для мирных жителей. Или если нас обнаружат. А так стрелять тут среди дня — это самоубийство. Незаметно передвигаться здесь можно только ночью. У «Хизбаллы» здесь устроено несколько огневых точек, перекрывающих друг друга, плюс на ближайшей возвышенности находится база Ливанской армии с замаскированным танком. Так что пока прибудет прикрытие с нашей стороны, нас уже уничтожат: днем почти нет шансов уйти без потерь. Поэтому лежим и не двигаемся, стараясь даже не шевелиться лишний раз.
Сраный Ливан! — пью еще, жара становится невыносимой, передаю бинокль Срулю. Сейчас его очередь наблюдать, а сам кладу каску под голову и пытаюсь немного поспать. Еще девять часов до темноты. Ночью мы сможем вернуться на базу.
…Из неотправленных писем брату:
«Привет, братишка! Я в Ливане. Здесь не так уж и плохо, еда нормальная, сигареты еще есть, только спим мы не очень много. Но это ничего.
Я хотел сказать тебе, что очень тебя люблю. Я так редко тебе это говорил, ты уж прости.
Сейчас все говорят о войне. Я не знаю, будет ли она, и когда начнется. Может, уже завтра. Может, так получится, что со мной что-то случится. И ты будешь спрашивать себя: зачем? Почему? За что? Почему он?
Так я хотел бы тебе объяснить.
Я верю и всегда верил, что мужчина должен быть бойцом. И в обычной жизни, и уж тем более — на войне. Может, кто-то скажет, что смешно воспринимать жизнь таким образом, что времена изменились.
Может быть. Но для меня жизнь — это борьба. Если я чего-то хочу — я добьюсь этого, несмотря ни на что. И эта борьба прежде всего с самим собой.
Я очень ленивый, я не люблю брать на себя ответственность, и я боюсь опасности так же, как и любой другой. Но при этом я знаю, что есть вещи, которые нужно делать. В первую очередь — для себя, для того, чтобы обеспечить достойную жизнь себе и своей семье. Поэтому, когда нужно, я встаю с дивана и делаю, даже если очень не хочу, поднимаю руку и беру ответственность на себя и довожу дело до конца. Боюсь, но перебарываю себя и делаю шаг вперед. Так надо. И я верю в то, что так и надо жить. Делать то, что ты хочешь, доводить дело до конца, выполнять поставленную перед собой цель, невзирая ни на что.
Это в жизни. А война — это критический момент, который требует обострения всех твоих чувств и сил. Война — это проверка для мужчины.
Я могу сказать тебе много о стране, которой я нужен и которую иду защищать, о долге перед родиной. Но это все слишком громкие слова, ты их и так услышишь. Я иду воевать за своих друзей, за свой дом, за свою подругу, которая сейчас спит дома, и за идеалы, в которые верю. Мужчина должен бороться за то, что ему дорого. Иначе проживешь всю свою жизнь в страхе, вечно пресмыкаясь перед кем-то.
Ничего не нужно бояться, брат. Все, что ты хочешь, то, как ты хочешь жить, — все в твоих руках, и всего можно достичь. Просто верь в свои силы и иди вперед.
Я люблю тебя. Передай привет маме».
34
— Я жив, — объяснял он Сантьяго однажды ночью, когда не светила луна и не разводили костров. — Вот я ем сейчас финики и ничем другим, значит, не занят. Когда еду — еду и ничего другого не делаю. Если придется сражаться, то день этот будет так же хорош для смерти, как и всякий другой. Ибо живу я не в прошлом и не в будущем, а сейчас, и только настоящая минута меня интересует. Если бы ты всегда мог оставаться в настоящем, то был бы счастливейшим из смертных.
В нашей стране особое отношение к смерти. Иное, чем в других европейских странах, — более обыденное. Слишком много опасностей есть в каждодневной жизни: теракты, войны… К этому привыкаешь.
В начале двухтысячных, после Второй интифады, по стране прокатилась большая волна терактов. Они происходили примерно каждый месяц. Каждый месяц слышишь сводки новостей: «Сегодня в центре Иерусалима произошел взрыв. Девять погибших и двадцать три раненых. Четверо из них в тяжелом состоянии. Ответственность за теракт взяла на себя группировка „Исламский Джихад“»…
Вначале это шокировало. Люди боялись выходить из дома, не ходили на концерты и собрания, ведь большое скопление людей в одном месте — это цель для теракта. Родители не пускали детей одних ездить в автобусах, автобусы — это прекрасная цель для боевиков. О терактах говорили на улицах, каждое событие потрясало.
Потом говорить перестали. Слушая сводку, понимаешь, что из четверых тяжелораненых выживут в лучшем случае двое, что через центр города лучше не ездить, все в пробках. Только короткий звонок друзьям:
— Как дела? Все нормально? Не был в центре? Нет? Да валить их нужно, этих сук. Арабуши только силу понимают. Да, нормально. Завтра встретимся? Не знаю, пойдем в «Айриш паб»? О'кей, договорились, завтра в девять.
Нет, мы не стали равнодушными, просто сколько можно сидеть, не выходя из дома? Сколько можно бояться? Ведь все-таки жизнь продолжается. И потихоньку люди привыкают. Люди привыкают ко всему, даже к самому гадкому и плохому. Это действительность нашего государства. Люди привыкли к смерти. И, несмотря ни на что, хотят жить. Хотят встречаться с друзьями, ходить в кино и на концерты. Они должны ездить на работу и по делам. И все должны отдыхать.
А вот армия — нет. Она не отдыхает ни минуты. Годы затишья и резкое уменьшение активности боевиков — это ее заслуга. Каждый день без теракта и спокойный сон мирных жителей по ночам — это еще одна бессонная ночь солдат и Службы безопасности.
Каждую ночь в Израиле происходят армейские операции по обезвреживанию, задержанию или ликвидации боевиков. Солдаты лежат в засадах, входят на территории, стреляют и рискуют своими жизнями с одной-единственной целью — не допустить ударов по мирному населению.
