Фронт без линии фронта

Когда под вечер она пришла домой, Иван все еще был там. Посидели

немного, поговорили, и он решил осторожно ввести ее в курс дела.

-- Ты говорила, что хотела бы помогать партизанам,-- сказал он,

внимательно глядя ей в глаза. Так вот, мы здесь, у тебя, печатали листовку

-- воззвание к людям, которых отправляют в Германию. Мы написали, что все

обещания немцев -- обман, что в Германии их ждет каторга, что

Коммунистическая партия обращаете" к людям с призывом уходить в подполье, в

леса, к партизанам.

И он протянул ей номер "Правды".

-- Что ты делаешь, Иван! -- хотелось крикнуть нам, когда мы читали в

"Деле Максима" отчет об этом эпизоде.-- Берегись! Сейчас, когда ты беседуешь

с ней, в тюрьме умирает ее муж -- украинский журналист, коммунист,

подпольщик, а в это время к ней на свидания приходит гестаповец Шарм -- тот

самый, который на допросах истязает ее мужа. Скоро она станет особо

доверенным агентом СД в Виннице, а потом в Судетской области.

Наверное, все это было куда сложнее, чем представляется нам сегодня по

документам...

-- Ну и попадет тебе сегодня,-- сказал Нанетте переводчик Грюста.

Она усмехнулась и прошла мимо. Гауптман смерил ее холодным взглядом:

-- Где живет Иван?

-- Скоро узнаю, -- поспешила ответить Нанетта и доложила о "Правде", о

листовке.

Грюст подскочил на стуле.

-- Я не ошибался относительно "студента"!--просиял он.-- Это крупная

партийная птица! Что же, поспешим... Еще, пожалуй, скроется.

Он вызвал еще одного гестаповца -- Шарма, и вчетвером они разработали

план ареста Ивана и Раисы.

-- Возьмем их у тебя на квартире,-- сказал Шарм Нанетте.-- Пригласи их

к себе и задержи до пяти часов. И никому ни слова...

Последний день свободы

Есть строки, которые нелегко писать. Например, эти строки. Перед нами

сидит пожилая, расплывшаяся женщина в строгом черном платье. Поправляя

красноватой, в старческих жилках рукой седые пряди, она начинает свой

рассказ. Мы знаем, что будет в конце его. И все же еще верим во что-то,

надеемся на какое-то "а вдруг"...

Женщина эта -- Нанетта, платный агент СД, член нацистской партии,

предательница, изменница Родины.

Мы нашли ее 2 апреля 1963 года в глухом селе Поволжья. Она работает

заведующей аптекой. Очень постарела. Очень подурнела. Помнит ли Раю Окипную?

"Еще бы, мы так дружили". ...А Ивана, студента-медика? "Как же, как же, он

мне был дорог, как товарищ. Я всегда хорошо относилась к нему".

При этом глаза ее глядят на нас так доверчиво, лу-

чатся такой добротой, а улыбка так искренне грустна, что становится

ясно: раскусить эту гадину было очень трудно.

Она и сейчас играет перед нами. Трет виски, подносит к глазам платок.

Слезы у нее, правда, настоящие, но текут они, как по заказу.

Очень медленно, очень осторожно ведет она свой рассказ. Вот его запись,

конечно, очищенная от фальши.

...В воскресенье, пятого июля 1942 года, к Нанетте пришли Рая и Иван.

Она постаралась как можно лучше принять их. Смеялась, шутила, угощала.

Нанетта: Но я знала, что судьба их решена, что через несколько часов

они будут арестованы, и немного нервничала.

Корреспондент: Почему вы нервничали?

Нанетта: Мне было неприятно, что вся эта история произойдет у меня на

квартире.

Корреспондент: Вы имели возможность без особых для себя последствий

предупредить Окипную и Ваню об опасности?

Нанетта: Безусловно имела.

Корреспондент: Почему вы этого не сделали?

Нанетта: Их судьба меня не интересовала.

Она улыбнулась своей мягкой улыбкой и тем же тихим, добрым голосом

добавила такое, от чего мы содрогнулись:

-- Заметив, что я обеспокоена, Окипная стала спрашивать, что случилось,

почему я волнуюсь и скрываю от нее свои переживания. Ваня также подсел ко

мне и по-дружески успокаивал. Своим участием они поставили меня в такое

положение, при котором я должна была как-то объяснить мое волнение, иначе у

них могли возникнуть подозрения.

Продумывая с Грюстом, как проникнуть в группу Ивана, мы решили, что

следует сообщить Окипной о том, что гестапо арестовало моего мужа. Это

должно было обеспечить мне большее доверие со стороны Окипной. Я решила

тогда воспользоваться этой версией. "Какое же у меня может быть настроение,

Раечка, -- всхлипывала я, -- если в гестапо истязают моего мужа!"

Я рассказала им, что кто-то предал моего мужа-подпольщика и он попал в

руки СД. На глазах у Окипной появились слезы. Она бросилась успокаивать

меня. А Иван сказал:

-- У нас есть знакомые в гестапо. Мы сделаем все, чтобы вернуть тебе

мужа. Ты зря скрывала от нас, что он арестован...

-- Мы поможем тебе деньгами, -- добавила Рая.-- Но больше видеться,

вероятно, не удастся. За твоей квартирой наверняка следят. Будем встречаться

в театре.

В пять часов дня в дверь постучали. Это были гестаповцы. Через

отверстие в почтовом ящике я увидела Шарма и Ганса.

-- Подождите, -- шепнула я,-- еще не время. Корреспондент: Почему вы

так сказали?

Нанетта: В одной из комнат моей квартиры в это время находился отец

мужа. При нем нельзя было арестовывать.

-- Ко мне пришли следователи СД, которые ведут дело мужа,-- объяснила я

Ивану.

Окипная встревожилась и заявила, что им придется сейчас уйти. Они

перешли в другую комнату, а я открыла дверь и провела гестаповцев в

столовую. Через полчаса после того, как Максим и Рая ушли от Нанетты, в

квартиру священника Копшученко вбежала женщина.

-- Только что -- сказала она, задыхаясь, -- на Сенном базаре арестовали

Раю!..

Это была пианистка оперного театра, случайно оказавшаяся поблизости.

Почувствовав за собой слежку, Рая подошла к ней и шепотом сказала:

-- Идите к Жене и передайте, что за мной следят. Тут же к Рае подошел

какой-то молодой человек

в коричневом костюме и повелительным тоном приказал следовать за ним.

Заметив погоню, Иван метнулся в сторону и ускорил шаг. Где-то здесь был

дом, где жил Лантух, Ваня бросился в подъезд, вышел через ворота в другой

двор, оттуда-- в соседний переулок. Сзади никого не было. "Оторвался",-- с

облегчением подумал он и направился к дому Лантуха. Поднялся на третий этаж,

открыл дверь, сделал несколько шагов.

-- Стой! -- крикнули ему. -- Не шевелись!

Он обернулся. Два гестаповца направили на него пистолеты. Из комнаты

вышел перепуганный Лантух.

-- Зачем вы сюда пришли? -- спросил фашист.

-- К знакомому,-- пожал плечами Иван.

-- Вы знаете этого человека? -- повернулся немец к Лантуху.

Тот кивнул.

-- Обыскать!

Максима обыскали. Нашли под рубашкой два десятка листовок -- тех, что

они печатали с Раей. Его увели. Вечером Максима и Раю зверски избили.

-- Я им устроил "концерт"! -- похвалялся Грюст перед Нанеттой, когда

она прибежала в СД узнать, как закончилась "Операция". -- Займись

остальными.

Теперь над пропастью оказались Женя Бремер и Жорж Дудкин.

Корреспондент: Их арест был проведен также при вашем участии?

Нанетта: Конечно. Шестого июля ко мне пришел молодой человек в темных

очках. Это был Жорж.

-- С Раей беда, -- сказал он. -- У Владимирского собора вас ждет Женя.

Идемте...

Они вместе вышли на улицу и отправились к собору. Жорж по одной

стороне, Нанетта -- по другой. По дороге она успела забежать в СД и подошла

к Жене с четырьмя гестаповцами.

-- Руки вверх! --скомандовал Грюст. Женя грустно покачала головой и