Пароль капитана Клоса (сборник)

— Прошу всех в бомбоубежище!

Пары с танцевальной площадки уже теснились у выхода. Послышался глухой гул, потом грохот и беспорядочная стрельба. Зенитная артиллерия вела огонь короткими очередями. Посетители ресторана сорвались с мест. На столике остался полный бокал Ингрид. Клос, поднимаясь, нечаянно толкнул столик. Янтарное вино пролилось и потекло на пол.

2

Темные улицы были безлюдны. Клос свернул на Альбертштрассе, закурил сигарету и посмотрел на часы. Стрелка приближалась к одиннадцати. Спустя полчаса после бомбежки они вместе с Шульцем и Бертой проводили Ингрид домой. Клос надеялся, что певица пригласит его к себе. Но, несмотря на все старания Клоса, она согласилась встретиться с ним только на следующий день.

— Завтра я свободна, — проговорила Ингрид, — может быть, пойдем в кино на предпоследний сеанс?

— В кино… — разочарованно протянул Клос. Ингрид рассмеялась:

— Могу подарить тебе два часа, и только. Это все, что я в силах сделать…

Условились встретиться в половине седьмого около кинотеатра «Рома».

Ждать до утра? Нет, слишком велик риск… Клос решил привести приговор в исполнение в эту же ночь. К черту яд, который дал Арнольд! Пистолетная пуля быстрее решит задачу.

Клос подождал, пока Берта и Шульц скроются за углом дома на Кюрфюрстендамм, затем вернулся на Альбертштрассе, к дому Ингрид. Он был уверен, что подозрение не падет на него. Гестапо наверняка решит, что это дело рук вражеской разведки. Однако нельзя недооценивать противника. Старый Арнольд, который хорошо знал Берлин и имел огромный опыт, при их последней встрече сказал ему:

— Кажется, за мной следят. Мы должны сменить место нашей явки.

Обычно они встречались у Арнольда, в его маленькой мансарде, в доме неподалеку от автобусной остановки. Арнольд работал в пивном баре на Бисмаркштрассе. Он запретил Клосу появляться в этом заведении, которое в основном посещали иностранные рабочие. Клос только однажды видел Арнольда на работе: престарелый человек, ковыляя, разносил кружки пива, ставил их на деревянные столы. У стойки бара стояли трое парней, у каждого на пиджаке была нашита буква «П». Они говорили по-польски, и, когда хозяин бара, заискивающе кланяясь ему, немецкому офицеру, крикнул полякам: «Вон!» — Клос почувствовал, что парни смотрят на него с тяжелой ненавистью и презрением…

— Ты слишком сентиментален, — сказал ему тогда Арнольд. Теперь же, как бы продолжая тот недавний разговор, он негромко произнес: — А я не сентиментален, я просто устал. Если гестапо нападет на наш след, то мы на грани провала.

— Надо сменить место радиопередач, — сказал Клос.

— А кто будет переносить рацию?! — взорвался Арнольд. Клос задумчиво уставился в пол:

— Нелегкое дело. Понимаю. Но это необходимо сделать. Не медли. Враг не дремлет. Ингрид Келд не церемонится с нами… Если бы она знала, кто мы… Действительно ли ей ничего не известно? Центр уверяет, что мы в полной безопасности, но как знать…

«Если встречу кого-нибудь в подъезде дома на Альбертштрассе, сумею ли выполнить задание? — подумал Клос. — Все зависит от случая и удачи». Он не любил подобные операции, но сейчас у него не было выбора. Он должен делать все в одиночку, без охраны, в чужом вражеском городе.

В подъезде никого не оказалось. Клос посмотрел на список жильцов и увидел: «Хейн Кейтл, номер 40, четвертый этаж». Лестницы были широкие, покрытые мягкой дорожкой, как в солидных домах. Пистолет с глушителем он сунул в карман плаща. Подумал: «Выстрелю в нее и сбегу по этой лестнице. Шальная мысль. Может быть, отложить выполнение приказа до завтра? Но не застрелишь же ее на улице или в кино!»

Война продолжалась для Клоса даже в доме на Альбертштрассе. Он вспомнил о тех, кого предала Ингрид, и еще крепче сжал рукоятку пистолета. Он должен привести приговор в исполнение во что бы то ни стало. Клос не провел предварительной разведки. Он не знал, живет ли Келд одна, но предполагал, что это так… Шульц уверял, что у нее никого нет. На двери все еще висела медная табличка: «Хейн Кейтл». О его гибели в Польше сообщил Шульц. А через два месяца Ингрид стала предательницей. Существует ли связь между этими двумя фактами? Даже если и нет никакой связи, то теперь это уже не имеет значения. Клос не собирался заниматься психоанализом. Он твердо был намерен покарать предательницу.

Нажал на звонок. Тихо. Долго никто не отвечал. Наконец он услышал шаги, щелкнул замок. Клос снял пистолет с предохранителя, намереваясь через секунду выхватить его из кармана. Решил стрелять, не входя в квартиру.

На пороге стояла старая женщина в халате и ночном чепце.

— Вы к кому? — спросила она с удивлением.

Клос не ожидал этого и потому молчал в замешательстве.

— Это, вероятно, ко мне, фрау Шустер, — услышал он голос Ингрид. Она еще не успела снять платья, в котором была в ресторане.

Фрау Шустер что-то пробормотала и отошла от двери, но осталась в прихожей, и Клос чувствовал на себе ее острый и недовольный взгляд.

— А, это ты, Ганс? — удивилась Ингрид. — Однако, ты смелый! — В ее голосе не слышалось гнева, мягкая улыбка и приветливый взгляд немного успокоили Клоса.

Клос проговорил быстро и невнятно:

— Я должен был увидеть тебя еще раз…

— Ты, наверное, забыл, — прервала она его решительным тоном. — Мы условились встретиться завтра, у кинотеатра. Я удивлена, Ганс, но не сержусь и прощаю тебя… — Певица кивнула ему, не подав руки, и дверь захлопнулась.

В подъезде дома стоял привратник. Он внимательно посмотрел на Клоса. Обер-лейтенант подумал, что если бы он застрелил Ингрид и началось следствие, то этот человек точно описал бы в гестапо все его приметы. Плохо подготовленная операция приводит к провалу. Это элементарное правило конспирации почти всегда оправдывается.

Выполнение задания осложнялось. Фрау Шустер, хозяйка дома или родственница Хейна Кейтла, могла знать о завтрашней встрече Клоса и Ингрид. Что же делать? Необходимо продумать такой план действий, чтобы остаться вне подозрений, однако ничего не приходило в голову… Не торопясь, Ганс шел по Альбертштрассе и незаметно оказался на широкой улице, обсаженной деревьями.

С воем проскочила мимо полицейская машина. Клос увидел перед собой большой серый дом за массивной железной решеткой. Перед входом стоял охранник в мундире СС. Клос знал этот дом. В нем размещалось главное управление берлинской полиции. Он помнил фамилии и лица многих офицеров, работающих в этом здании.

Один из них — гауптштурмфюрер Мюллер, доверенный Кальтенбруннера, холодный и жестокий человек, старый контрразведчик, с большим опытом… Видимо, он организует акции, в которых принимает участие Ингрид Келд. Непростительной ошибкой было бы недооценивать такого противника. Клос многое дал бы за то, чтобы узнать намерения гауптштурмфюрера Мюллера. В берлинском гестапо у Клоса не было своих людей. Когда-то там была Эльза, он помнил ее — молодая блондинка с веснушками на лице. Она раздавила ампулу с цианистым калием, когда люди Мюллера в ее сумочке обнаружили копии секретных документов.

Клос прошел мимо охранника и посмотрел на темные решетчатые окна. В гестапо работают до поздней ночи; гауптштурмфюрер наверняка еще сидит в кабинете.

3

Келд не пришла. Клос ждал ее у кинотеатра «Рома» до семи вечера. Стоял в очереди в кассу, прохаживался перед входом, куря сигарету за сигаретой.

На следующий день Ганс будет занят на совещании в главном управлении. Он не сможет даже позвонить Ингрид, чтобы проверить, дома ли она, и узнать, почему не пришла на свидание.

Что же случилось? Где сейчас эта шведка? Осталась совсем немного времени, чтобы привести приговор в исполнение, а если она под охраной гестапо, то выполнение задания Центра существенно осложняется…

«Помни, что связная из Парижа прибывает в Берлин в два часа», — несколько раз повторил ему Арнольд. Только Клос мог еще спасти эту женщину.