Суд над победителем

— Так я же вам и объясняю, сэр, — тяжба по поводу нашего самолета. Того самого, о котором я вам рассказываю. Ваши власти не хотят возвращать его, хотя еще в мае имелась вполне четкая договоренность. Как раз по этому делу я должен был встретиться здесь в Треллеборге с одним важным господином из министерства авиации и с нашими летчиками. Но не успел я вчера приехать, как в первую же ночь меня обокрали в гостинице, утащили все документы и, самое главное, папку с важными бумагами, — слова про украденную папку Алекс произнес чуть ли не плача.

Говоря все это, он не мог знать, что тот самый «Ланкастер» действительно все еще стоит на обочине взлетной полосы Сатенаса и что дальнейшая судьба его и вправду под вопросом.

— Что за ерунда! — продолжал недоумевать инспектор. — Ну а среди немцев-то вы как оказались?

— Видите ли в чем дело, — приготовился к обстоятельному повествованию Шеллен, — когда меня обчистили в гостинице, я конечно же отправился в полицию, ведь, как оказалось, в этом городе нет нашего диппредставительства. Но все полицейские тоже куда-то подевались. Их не было ни в участке, ни на улице. Мне сказали, что надо идти на пристань, там, мол, намечается какое-то важное мероприятие (я плохо понимаю по-шведски). Я пришел. Еще не было восьми утра, только-только светало, но здесь и вправду толкалось громадное число полицейских, однако никто не хотел меня даже выслушать. Один офицер — у него еще был крепко подбит правый глаз, так вот, он посоветовал мне сегодня к ним не соваться, а приходить завтра в управление на какой-то улице. Я хотел записать название, но он уже ушел. Я собирался порасспросить еще кого-нибудь и некоторое время походил тут, а потом у меня так схватило живот, что я уже думал, не заворот ли это кишок…

— Погодите-погодите… Да погодите же вы, черт! При чем тут живот? — потерял терпение «крестоносец».

— Ну как же… Когда меня схватило, я бросился… — Алекс закрутил головой, — вон за тот пакгауз… да, да, к тем вон ящикам, — показал он в сторону далекой постройки, находящейся в зоне оцепления. — А что было делать? Едва добежал. Там я пробыл минут сорок, а может, и целый час, так меня подвело. Только соберусь выйти, а тут опять, и так несколько раз. Можете сами пойти посмотреть. Не иначе — накануне в ресторане мне что-то подсунули, перед тем как похитить документы…

— Так, хватит! — хлопнул ладонью по столу чиновник. — Мы не можем задерживать погрузку из-за одного человека.

Он по-шведски переговорил с представителем МИДа, тот согласно кивнул и подозвал одного из своих сотрудников. Указывая на Алекса, министерский чиновник пару минут вводил сотрудника в курс дела.

— Короче, разберитесь, Мартин, с этим человеком. Возьмите мою машину и одного… нет, двух полицейских. В первую очередь выясните, имеет ли он отношение к интернированным немцам. Раз он утверждает, что его обворовали в гостинице, поезжайте туда и узнайте, действительно ли этот господин снял там номер и если да, то под каким именем зарегистрирован. Если он действительно провел эту ночь в отеле, значит, к нашим туристам и вправду не имеет отношения. Тогда постарайтесь выяснить, что у него за проблемы с пропажей документов. Все. Давайте следующего!

Уловив слово «хотэль», Алекс догадался, что его собираются везти на опознание в гостиницу. Этого следовало избежать любыми средствами, да, собственно говоря, он и не знал в Треллеборге не только ни одной гостиницы, но и ни одной улицы. Единственное, что ему удалось выяснить по дороге в этот город, — это отсутствие здесь британского консульства.

Алекса усадили на заднее сиденье министерского «бьюика» с флажком на капоте, зажав с обеих сторон полицейскими в длиннополых шинелях. Сотрудник МИДа, относительно еще молодой человек с доброжелательным лицом, в плаще, шляпе и очках, о котором Алекс знал только, что зовут его Мартин, устроился впереди.

— В какой гостинице вы остановились? — обернувшись, спросил он по-английски.

— Ах, если бы я помнил название! — расстроенно пробормотал Шеллен. — Столько неприятностей за одни только сутки! У меня ведь пропали и деньги, а второго числа мне нужно уже быть в Стокгольме, на улице Королевы, 14. Что я скажу своему начальству…

Машина тем временем выехала за кольцо оцепления, которое оказалось тройным. Внешние кордоны, расставленные на перекрестках, не пропускали к пристани горожан, многие из которых были не просто зеваками, желающими поглазеть на столь одиозное для Швеции мероприятие, но и выразителями протеста. Они толпились вдоль тротуаров с плакатами поверх пальто и изредка что-то выкрикивали. Здесь же с фотокамерами в руках скучали и не допущенные на «церемонию» журналисты.

«Что же делать?» — лихорадочно соображал Алекс. Казалось бы, первая часть его авантюрного плана удалась: он смог заморочить «трибунал», восседавший за столом на пристани, и даже вырваться за оцепление. Но что с того, если он по-прежнему оставался под усиленной охраной и с него требовали дальнейших, причем немедленных объяснений. Алекс, конечно же, не рассчитывал, что его тут же отпустят, принеся извинения, но все-таки надеялся, что рядом окажется какой-нибудь представитель от западных союзников, который проявит интерес и за которого можно будет зацепиться, как за спасательный круг, поведав истинную историю своих приключений. Но такового не оказалось. Он просчитался.

— И все-таки, где вы остановились? — снова спросил Мартин. — Ну хотя бы как выглядит отель? Здесь их не так много, я сам, например, поселился в «Эксельсиоре» на Рювигсгатан.

— Да? Постойте-постойте, знакомое название (этих «Эксельсиоров» по всему миру…). Что ж, поедем туда, — Алекс хватался за соломинку. — А кто ваши соседи по этажу. Может, я кого-нибудь вспомню.

Внезапно его внимание привлекла небольшая вывеска, мимо которой проехал их «бьюик». Сначала он толком и не понял, что именно, но по прошествии нескольких секунд вдруг заорал диким голосом:

— Стой!!!

Шофер нажал на тормоза, и машина, дернувшись вправо, с визгом остановилась возле тротуара. Полицейские на всякий случай вцепились в Алекса мертвой хваткой с двух сторон.

— Давай назад! — закашлявшись, почти прохрипел Алекс. — Вон к той конторе.

На желтом фоне вывески, обрамленной черным геометрическим орнаментом в греческом стиле, было начертано «Судовая компания "Сканцикас"».

«Сканцикас»! Вот что зафиксировал сначала его правый глаз, а затем, проанализировав, отдал приказ голосовым связкам мозг. Объяснив, что здесь они могут кое-что выяснить, Алекс, сопровождаемый Мартином и обоими полицейскими, вошел в двери под вывеской. Звякнул небольшой корабельный колокол. В тесном помещении за старинной конторкой сидела немолодая женщина. Алекс вежливо поздоровался и поинтересовался, правильно ли они зашли, действительно ли это офис компании «Сканцикас». Женщина, хорошо понимавшая по-английски, подтвердила.

— А не могли бы мы в таком случае увидеть управляющего?

Шеллен понятия не имел, что скажет управляющему, как начнет разговор и что из этого выйдет. Он вообще не был уверен, что эта контора имеет отношение к тому, о ком он подумал.

— Вам придется подождать, — ответила женщина, — господин управляющий уехал в морской порт, но должен скоро вернуться.

— Скажите, мадам, а кто владелец компании? — взмокнув от волнения, спросил Алекс и ослабил узел галстука.

— Теодорус Сканцикас, — был ответ.

— А вы не знаете, у господина Теодоруса имеется сын? — Алекс еще более ослабил галстук.

— У него четверо сыновей и две дочери.

— Даже так? А сына по имени Сотириус у него… нет? — Алекс затаил дыхание.

Женщина подумала.

— Нет. Сына с таким именем у него нет. Пока нет.

Вероятно, в лице посетителя отразилось нечто такое, что заставило женщину раскрыть лежавшую перед ней тетрадь и прочитать:

— Леонидас, Матеос, Панадиотакис, Спиридон, Марианна и София. Это названия судов и одновременно имена всех детей господина Сканцикаса.

— Мм-да, — Алекс свесил голову. — И даже крохотного суденышка с названием «Сотириус», стало быть, нет.