Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

Некоторые другие бумаги, а также собственные размышления позволили Медведеву прийти к заключению, что автор вышеприведенного прошения «Львов» и «санитар Николай Корзухин» одно и то же лицо. И лицо это необходимо немедленно, пока немцы не очухались, из города Жиздры изъять и переместить для начала в штаб отряда.

Искать санитара следовало, скорее всего, в госпитале для советских военнопленных, но как найти сам госпиталь? Как вообще сразу после налета проникнуть в город по возможности тихо, без пальбы, и так же тихо из него убраться, уже с Корзухиным?

И тут неожиданно на выручку пришел Золотухин, по счастью, находившийся в этот момент рядом с ним.

— Дмитрий Николаевич, — сказал командир людиновцев, — в нашем отряде есть партизан Алексей Белов, это бывший председатель Жиздринского райсовета. В Жиздре знает не то что каждую улицу — каждый дом. Проведет и выведет так, что никто и не заметит.

— Он не на задании? — с надеждой спросил Медведев.

— Оставлен в расположении, в охранении. Так звать?

— Непременно!

То была настоящая удача. Белов точно, кратчайшими проулками и дворами вывел группу медведевцев под командованием лейтенанта Абдуллы (впрочем, в отряде все почему-то называли его Володей) Цароева к госпиталю, который располагался в двухэтажном здании бывшей школы. Уже в дверях в нос ударил тошнотворный запах крови, пота, гноя, заживо разлагающегося человеческого мяса. А внутри здания, в палатах и коридорах, партизанам открылась страшная картина. Здесь, вперемежку с умершими, лежали около ста пятидесяти тяжелораненых бойцов и командиров Красной Армии, все — ампутанты, кто без одной, кто без обеих ног, а то и без рук. Никакой медицинской помощи им фактически не оказывалось. Люди умирали, кто от гангрены, кто просто от голода, и некому было даже вынести трупы. И ничем, решительно ничем не могли им помочь несколько партизан. Кроме как оставить им свои индивидуальные медицинские пакеты и поклясться, что отомстят оккупантам за смертные муки своих соотечественников и братьев по оружию.

Человека в потрепанной красноармейской шинели с повязкой на рукаве партизаны обнаружили в маленькой подсобке возле бывшего буфета — единственном теплом помещении во всем здании. Никакого сопротивления он оказать не сумел, да и не смог бы. При нем оказалось выданное местными властями удостоверение на имя Николая Владимировича Корзухина, кое-какие бумаги и… старая групповая фотография. Среди двух десятков преимущественно бородатых господ в сюртуках и визитках Цароев легко опознал одного безбородого с прической ежиком — Александр Федорович Керенский, вначале министр юстиции, а затем министр-председатель Временного правительства. Один из министров на фотографии обладал поразительным сходством с «санитаром Корзухиным».

В отряде на допросе все выяснилось: агент СД Николай Корзухин был сыном богатейшего самарского помещика (18 тысяч десятин земель в трех губерниях!), бывшего депутата III Государственной думы, члена Временного правительства, обер-прокурора Святейшего Синода Владимира Николаевича Львова (не родственника, а однофамильца первого главы Временного правительства князя Георгия Евгеньевича Львова). Львов-младший совсем юным воевал прапорщиком в отряде атамана Дутова, а затем в армии Колчака. По окончании Гражданской войны после многих приключений, включая трехлетнее пребывание в томской тюрьме, Львов, сменив незаконным путем фамилию и документы, перебрался в Москву, где у него был двоюродный брат.

В Москве «Корзухин» вступил в «Общество по изучению Сибири», одновременно сотрудничая с… японской разведкой, чьим давним агентом являлся. К началу Великой Отечественной войны Корзухин работал в Торжке, преподавал географию в сельскохозяйственном техникуме. Его призвали в армию. Уже в августе при первой же возможности он сдался в плен и предложил гитлеровским спецслужбам свои услуги, которые и были приняты. На допросе Корзухин признался, что именно он вербовал, готовил и засылал в отряд «Митя» и некоторые другие отряды лазутчиков и агентов.

26 декабря нарком НКВД СССР направил Сталину, Молотову, Маленкову, Шапошникову и Василевскому следующее спецсообщение:

Как видим, в этом сообщении нарком допустил неточность, решив, что Корзухин является княжеским отпрыском. Как бы то ни было, двойной — немецкий и японский — шпион представлял значительный интерес для советской контрразведки, и за ним был выслан из Москвы специальный самолет. После двух ранений Медведеву было трудно ходить, а ближайшая площадка, пригодная для приема легкомоторного самолета, находилась в нескольких километрах от лагеря. Поэтому Дмитрий Николаевич поручил доставить туда Корзухина Золотухину. Две ночи кряду Василий Иванович ходил с группой партизан и арестованным к этой площадке, а точнее, к обычной, не такой уж и большой поляне, которую еще надо было расчищать от снежных сугробов. Стояла непогода, и самолет смог совершить посадку на партизанские костры на лыжах лишь на третью ночь, 4 января. Летчик майор Зонов доставил партизанам медикаменты, батареи к рации исвежие газеты. Меставбиплане было лишь надвух — ито в страшной тесноте — пассажиров, поэтому майор Зонов не смог принять на борт ни раненых, ни мешки с деньгами, а лишь арестованного со связанными руками да пачку партизанских писем на «Большую Землю».

Буквально через считаные минуты (летчик даже не глушил мотор) самолет взмыл в черное ночное небо, чтобы пересечь линию фронта (причем его несколько раз едва не сбили, сначала немецкие зенитчики, потом наши) и совершить посадку, опять же с большими приключениями, на советской территории.

Разведчики медведевского, людиновского и других местных отрядов держали под контролем не только железные дороги, но и три большака: Людиново — Жиздра — Дятьково и Киров — Фаянсовая. Поэтому они своевременно заметили, что в эти же дни к Жиздре движутся своим ходом танки и автомашины, как с живой силой, так и с грузами. В Центр немедленно — это произошло уже после встречи Нового 1942 года — была отправлена очередная шифровка.

3 января 1942 года нарком НКВД СССР доложил Сталину и Шапошникову:

На следующий день на основании сообщения Медведева было доложено и о прибытии в Жиздру танков противника.

Разумеется, на Жиздру были совершены налеты наших бомбардировщиков, и их результаты также «были весьма удачными».

Обращает на себя внимание, что в этих спецсообщениях нарком уже не указывает должность и звание Медведева: у обоих — и Сталина, и Шапошникова — была отменная память, они запомнили и название отряда, и звание его командира, к тому же имели возможность убедиться как в достоверности его информации, так и эффективности его боевой деятельности.

Успехи отряда «Митя», людиновцев, других партизанских отрядов нынешних Брянской, Калужской, Орловской областей, помимо чисто военного, имели еще одно принципиально важное значение: они убедили командование Красной Армии и высшее руководство страны в том, что всенародное партизанское движение на оккупированной территории может стать и действительно стало важным фактором в разгроме немецко-фашистских войск.