Трясина

Думы и сомнения Максима были неожиданно прерваны приходом Алены. Подойдя ближе к Максиму, она сразу начала:

— Ты слышал, Максим, что случилось в Ганусах?

По тону вопроса Максим понял, что там произошло что-то необычайное.

— Нет, ничего не знаю, — ответил Максим.

— Люди говорят, что повстанцы разбили под Ганусами легионеров, отобрали у них награбленное добро, а их самих убили всех до одного.

— Вот это хорошо, если люди правду говорят! — заметно оживившись, сказал Максим, и на лице его мелькнула радостная улыбка.

— Правду, Максим. Люди из Ганусов сами рассказывали про это, и знаешь, что еще говорят? Что повстанцами командует седой старик, а старик этот, по рассказам, очень похож на нашего отца.

— Ну?.. Не может быть.

— Правда, правда, Максим.

— Нет, что-то не верится.

— Правда, раз люди говорят, — настаивала Алена, — и не одна я, многие так думают, что это наш отец.

— Когда же он успел народ собрать и попасть аж в Ганусы?

Алена не могла объяснить, как все это произошло, но она была твердо уверена в том, что в событиях под Ганусами принимал участие дед Талаш. Уверенность ее была так велика, что в конце концов и Максим поверил. Тут он снова вспомнил Савку Мильгуна. Его приход, поведение и разговор представились сейчас Максиму совсем в другом свете: видно, Савка услышал о подвигах партизан и они возбудили в нем воинственный дух. Ничего удивительного нет, если Савке и самому захотелось стать партизаном. Но почему он ничего не сказал о событиях в Ганусах? Может быть, умышленно умолчал о них, чтобы придать больше веса своим намерениям? Эти соображения показались Максиму вполне естественными, и он поделился ими с Аленой, рассказав ей предварительно о встрече и разговоре с Савкой. Алена присоединилась к мнению Максима. Таким образом все подозрения, возникшие у Максима в связи с приходом Савки, окончательно рассеялись.

Между тем весть о происшествии в Ганусах, переходя из уст в уста, глубоко волновала жителей села. Она стала главной темой всех разговоров. События недавнего прошлого отошли на задний план. Людская волна приукрасила происшествие, прибавив к нему подробности, которых в действительности не было, но которые могли произойти. Разгром легионеров под Ганусами казался эпизодом из героической былины, в которой партизаны были богатырями, а их вожак народным героем, мстителем за муки и обиды, нанесенные мирным людям.

Только бабка Наста по-своему отнеслась к рассказу Алены. Ее больше всего беспокоил слух о том, что дед Талаш принял участие в этом деле. Был он там или нет, никто точно не знал. Но люди называли его имя. Хорошо зная характер Талаша, бабка Наста совсем готова была поверить, что он там был, только эта мысль совсем ее не тешила. Что же будет с Панасом? И как она будет жить дальше? Тревожно было на сердце у бабки Насты.

Вечером, когда уже совсем стемнело, бабка сидела одна в хате при тусклом свете лампы и пряла кудель, которую принесла Авгиня. Невеселые думы, такие же однообразные и тягучие, как нитки, которые она сучила и наматывала на веретено, кружились в ее голове. Бабка чувствовала себя совсем одинокой и заброшенной. Максим и Алена жили своей жизнью — обижаться на них не за что. Они молодые. Вся жизнь у них впереди. Молодые все переносят легче, чем старики. Бабка вспоминает Панаса, и слезы, словно крупные капли осеннего дождя на холодном стекле, медленно покатились по ее морщинистому лицу.

Вдруг тихо скрипнула дверь.

Бабка Наста увидела на пороге какую-то женщину. Она была так закутана, что нельзя было разглядеть ее лица.

И только когда она сказала: «Добрый вечер» — бабка по голосу узнала Авгиню.

— А, это ты, Авгиня, я еще всю кудель не допряла.

— А ну ее!

Авгиня подошла вплотную к бабке Насте. Голос ее прерывался. Она очень волновалась.

— Беда, бабушка, — задыхающимся голосом произнесла Авгиня, — я пришла вас предупредить.

Она рассказала про Савку Мильгуна, про то, что его наняли, что он собрался идти в партизаны, значит, задумал найти деда и других и выдать их легионерам, иначе и быть не может.

— Что же теперь делать? — бабка Наста всплеснула руками.

— Надо дать знать деду и тем, которые с ним. Не пугайтесь, бабушка.

Авгиня еще раньше обдумала, как это лучше сделать. По ее мнению, надо сообщить в Вепры жене Мартына Рыля. А деда Талаша может предупредить Максим или Алена. В конце концов, бабка Наста сама может это сделать. Бояться нечего. Савка большой беды не причинит, если люди узнают, какой он партизан.

25

Тысячами потоков по разным направлениям мчатся весной талые воды. Какое великое множество их, и как разнообразны они по своим размерам, напору, стремительности!

Есть какое-то особое очарование в этих потоках, прокладывающих путь весне и обновленной жизни, в их стремительном течении и звонком журчании, в веселом шуме и грозном реве. Маленькие, слабые, еле заметные в истоках, бороздят они лицо земли тонкими извилистыми струйками, усиливаясь и вырастая с каждым часом. Сколько препятствий и неожиданностей на их пути! Каждая льдинка, кочка, выступ, бугорок становятся преградами в их неукротимом движении. Но они бегут безудержно, неустанно, где быстрее, где медленнее, обходя преграды или сбрасывая их со своего пути, пока не сольются в бурные потоки и не очистят землю от снега, чтобы хлынуть могучим половодьем — предвестником новой жизни.

Тысячами дорог по разным направлениям идут также люди в поисках простора и свободы — всего, что называют радостью и счастьем…

Благополучно вернулись в Высокую Рудню красноармейцы во главе с Букреем и партизаны со своим вожаком, дедом Талашом.

Этот поход наглядно показал восставшим партизанам, что их сила в дружном единении, организованности и строгой дисциплине. Удача, сопутствовавшая походу, еще больше укрепила воинский дух партизан, и перед ними развернулись широкие перспективы борьбы за свободу и независимость, о которых они раньше не догадывались. Все это было порукой тому, что дело, начатое Букреем и Талашом, вскоре примет широкий размах. Немалое значение имело здесь напутствие Букрея.

Перед расставанием он собрал в лесу всех участников похода, горячо поздравил партизан и деда Талаша с боевым крещением и победой и обратился к ним с призывом не прекращать так удачно начатой борьбы с захватчиками.

— Товарищи, — сказал он, — теперь вы сами видите, что ваша сила в сплоченности, строгом порядке, дисциплине и дружной работе плечом к плечу с Красной Армией. Наш поход — только маленькое звено в цепи больших событий, какие нам предстоит пережить в недалеком будущем. Тем не менее и этот поход вызовет широкий отклик в стане врага. Вот почему я хочу предупредить вас, что враг станет еще более жестоким, примет все меры, чтобы заставить вас покориться. А вы в ответ на это должны усилить борьбу с оккупантами, должны собирать людей, создавать боеспособные отряды, целое войско и держать все время связь с Красной Армией. Мы вам поможем в боевой выучке. А командиры найдутся среди вас. Пример тому наш славный дед Талаш. Но будьте бдительны и не каждого встречного и поперечного допускайте в свои ряды. Под видом сторонников будут пытаться проникнуть к вам враги и провокаторы. Так будьте осторожны и не упускайте этого из виду.

Несколько слов сказал и дед Талаш. Он поблагодарил Букрея и красноармейцев за помощь и добрый совет. Потом они совместно выработали некоторые организационные мероприятия по развертыванию партизанского движения.

Выбрали начальников партизанских групп, наметили места для баз, которые были строго засекречены, и сообща выработали формы связи. Был назначен также срок, когда начальники партизанских групп должны были являться для информации и получения новых инструкций.

Дед Талаш был счастлив, если существовали в то неспокойное время счастливые люди на свете. Все его мечты сбылись: он отомстил захватчикам за обиды и насилие, причиненные ему и другим людям. У него была настоящая винтовка, и, кроме того, все отобранное у легионеров оружие поступило в его распоряжение. Он нашел своего сына, который теперь вместе с ним на свободе. Панас уже не только мог ходить, но пробовал и бегать. И наконец, дед Талаш — партизанский командир. Правда, людей у него было немного, но количество их сильно увеличится, на этот счет уже приняты меры. Красные командиры приняли его в свою семью. Разве это не большая честь для него? Но у деда было чувство меры, и голова у него не кружилась от успехов. Он трезво обдумывал дальнейший план действий: не за горами весна, а весной начнутся такие дела, что нужно быть готовым ко всему. Дед часто вспоминал и о доме, о бабке Насте и Максиме, о своем хозяйстве. Бабка, верно, горюет о Панасе и не знает, что он вырвался из неволи. Надо ей как-нибудь передать весточку.