Военные приключения. Выпуск 6

— Дня через два-три, — говорю я, делая вид, что рассматриваю фотографии.

— Надо спешить, чует мое сердце. Хотелось бы знать, для чего ему понадобился весь этот маскарад с контейнером?

Ответ на этот вопрос из разряда тех, которые одним махом ставят все точки над всеми «ï».

— Он искал Зазроева, — предполагаю я.

Мы уклонились в сторону от опасной темы, и теперь я могу наконец отвлечься от фотографии.

— Допустим. А зачем? Как думаешь, где Никитин может быть сейчас?

Где может — этого я не знаю. Говорю, где должен.

— Ты проверял?

— Я послал запрос.

Наш разговор окончен. Шеф встает и направляется к выходу из кинозала. Его походка лишена обычной живости, ступает он с усилием, тяжело, как человек, который прошагал многие десятки километров по бездорожью и обнаружил, что искомый дядюшка совершенно неожиданно съехал в неизвестном направлении, а на месте родимого села стоит большой металлургический завод. Я хорошо понимаю его состояние, ибо шагали мы вместе. У двери он останавливается и, повернувшись ко мне, произносит отеческим тоном:

— Будь осторожен. Это опасный противник, Виктор!

Место действия — поросшие лесом отроги гор. Слева внизу — село в несколько десятков изб. Справа на вершине пригорка — стоящая особняком добротно срубленная пятистенка. На пригорок с усилием взбирается толстый человек средних лет, в милицейской форме с погонами лейтенанта. Это — здешний участковый. Ходьба по сильно пересеченной местности явно не соответствует его комплекции и наклонностям, потому теплый погожий день не радует лейтенанта.

Достигнув забора, окружающего пятистенку, участковый останавливается и, с удовольствием привалившись к калитке, в течение нескольких минут приводит свое дыхание в норму.

За забором могучего сложения мужик, как перышком, ворочает вилами, нанизывая за раз огромные, величиной со средних размеров стог, охапки сена. Он не видит, а скорее, подчеркнуто не замечает гостя. Это — хозяин пятистенки, бобыль-охотник и по некоторым неподтвержденным сведениям — браконьер.

— Здорово, Николай Филимонович! — собрав достаточные для разговора вилы, приветствует его лейтенант.

Мужик прерывает свое занятие.

— А, участковый. Здорово, — степенно отвечает он.

Участковый достает носовой платок и обтирает побагровевшее от движения в гору лицо.

— Как живешь-можешь? — любопытствует он.

— Да уж могу, не сомневайся, — размашисто произносит хозяин. — Ты что, с делом каким аль мимо шел?

Вопрос задан так, по инерции, или про участкового известно, что он никогда не появляется просто так.

— Давненько я тебя не видел, — уклончиво отвечает лейтенант. — В дом пригласишь, может? Печет нынче, спасу нет!

— Печет, — сочувственно соглашается хозяин. — Заходи — гостем будешь.

Участковый проникает за забор, а потом следом за хозяином — в дом. В просторной горнице гость не без любопытства оглядывается.

— Ты бы, Николай Филимонович, чаю предложил, — говорит он. — А то в горле с самого утра сохнет.

— Это можно, — с охотой соглашается хозяин. — А ты, Петр Никитич, садись. Садись! Ноги небось гудят?

— Гудят. Гудят, родимые…

Лейтенант садится за массивный дубовый стол. Умиротворенно следит за тем, как хозяин хлопочет у самовара. В следующую минуту некий тревожащий запах заставляет участкового помрачнеть.

— Жареным пахнет, — констатирует он. — Медвежатинкой пробавляешься?

— Какое там… — машет рукой хозяин.

Он остался спокоен.

— А ты от ответа не отвлекайся. Не отвлекайся! — настаивает лейтенант. — Есть сведения!

— Нет у тебя никаких сведений, — добродушно отвечает хозяин. — Нетути! Потому, как были бы, давно б ты меня в кутузку упек.

Чай участковый пьет вприкуску, с наслаждением прихлебывая из блюдца.

— Люди сказывают, неизвестный человек в тайге появился, — между вторым и третьим стаканами заявляет он.

— Тайга большая — кого только не встретишь, — резонно замечает хозяин.

— Так-то оно так. — Участковый отодвигает блюдце и переходит к делу, ради которого он, собственно, и пожаловал. — К тебе, говорят, сродственник недавно приезжал?

— Приезжал, — пожимает плечами хозяин. — Племяш из Москвы.

— Ну, и где ж он теперь?

— Ружьишко взял, в тайгу подался.

— Давно?

— Недели две.

— Ну, а ежели с ним что случится? — беспокоится лейтенант. — Кто будет отвечать? Я буду отвечать!

— Да ты не волнуйся, Петр Никитин. Не волнуйся! — успокаивает его хозяин. — Парень он опытный, в наших краях — не впервой. Батька его, брательник мой, знаешь какой мужик был? Промысловик!.. Все честь по чести — охотничий билет имеется, лицензия на отстрел лося…

— Лицензия, говоришь? — Немного успокоившись, участковый берется за блюдце. — В общем, слово мое такое. Как племяш твой из тайги выйдет, ты его прямиком ко мне! Поглядеть на него хочу. Да заодно на то, чего он там наохотил. Понял?

— Не беспокойся, Петр Никитич, — обещает хозяин. — Все будет честь по чести!

У крайней избы участкового дожидается лошадь, По дороге, растянувшись на душистом сене, покрывающем дно телеги, он успевает полчасика вздремнуть. Свежий речной воздух, рев мотора, волокущего лодку по направлению к большому селу в низовье, приводят лейтенанта в состояние активной бодрости. Из почтового отделения на пристани он собственноручно диктует телеграфистке срочную телеграмму моим коллегам в краевой центр, которая незамедлительно переправляется мне.

Текст телеграммы прост: интересующий нас человек две недели назад отправился на охоту в тайгу, его возвращение ожидается со дня на день. Но именно телеграмма лишний раз убеждает меня в том, что игра идет очень серьезная.

Исковерканные «Жигули» Зазроева обнаруживают в полутора десятках километров от его дачи, на дне ущелья. Двумя часами позже Борис Ахалая уже на месте. Спуск с почти отвесной пятидесятиметровой скалы — дело достаточно рискованное даже для специалиста, каковым он, к его несчастью, не является. В ущелье спускается лейтенант, у которого, оказывается, разряд по альпинизму и которому мой друг доверяет, как самому себе. Пока лейтенант, благополучно достигнув дна ущелья, знакомится с местом происшествия, Борис столь же пристально оглядывает окрестности.

От обрыва, с которого сорвался автомобиль, до трассы — полтора километра. Место глухое, безлюдное — завернуть сюда можно лишь с какой-то определенной целью. Сам обрыв отлично просматривается с дороги, не заметить его любой мало-мальски опытный водитель просто не может. Если, конечно, ему не помогли… не заметить.

Через час с небольшим поступают первые сведения, свидетельствующие о том, что в определенном смысле нам повезло. Бензобак не взорвался, пожара не было. В кабине «Жигулей» обнаружен труп мужчины. Адвокат это или нет — позже установят эксперты, но Ахалая уверен, что погибший — Зазроев. Небольшого прямоугольного предмета, исчезнувшего из сейфа на даче, в кабине нет. Не найдут его и на следующий день при более тщательном осмотре.

Темнеет, дело движется к вечеру, но лейтенант решается спуститься еще раз и, как выясняется, не зря. Недалеко от того места, где покоятся «Жигули», он находит останки мотоцикла. Здесь поначалу везет меньше. Падение с высоты, взрыв и пожар почти полностью уничтожили мотоцикл. К счастью, огонь наполовину пощадил табличку с государственным номером. Оставшихся двух букв достаточно для того, чтобы искать владельца мотоцикла на побережье, а сохранившиеся две цифры делают эти поиски вполне реальными.

Директор спецавтобазы дальних перевозок звонком вызывает к себе секретаршу.

— Ко мне — никого! — распоряжается он. — Занят! И в приемной скажите — пусть не ждут.

— Если будут звонить? — напоминает секретарша.

— Соединяйте только с министерством, — уверенно ответствует директор, и короткий взгляд его любопытствует, какое впечатление это произвело на меня.