Богатство

ин способ начать - это взять и начать...

Утром он занял место в канцелярии присутствия.

- Странно! Когда во времена Екатерины в Петропавловск приплыл Лаперуз, жители дали в его честь бал - самый настоящий, с пальбою из пушек и музыкой. Я попасть на бал не рассчитывал, но со мною никто даже толком не поздоровался...

Свое недоумение он выразил пожилому чиновнику канцелярии Блинову, который ответил, что Лаперуз тут ни при чем:

- Бывало, не успеешь имя-отчество начальника затвердить, как вдруг бац! - его на материк, шлют нового. А новый-то приплыл, наорал на всех, так что мы обкламшись ходим, потом соболей чемодана два нахапал и - туда же... яблоки кушать. А мы тут загораем... Так еще подумаешь - стоит ли здороваться?

Это было сказано чересчур откровенно, и Блинов, опрятный чинуша, вызвал у Соломина симпатию.

- Но покойный-то Ошурков долго у вас пробыл.

- Знал, с кем дружбу водить.

- С кем же? - притворился Соломин наивным.

- А хотя бы с Расстригиным... Чем плох?

- А чем он хорош?

- Да тем и хорош, что плох, - намекнул Блинов. - Мимо него ни одна чернобурка на аукцион не проскочит... Извольте знать, сударь, что на Дальнем Востоке нет Мюра и Мерилиза, как в Москве, нет и Елисеева, как в Петербурге, зато есть Кунст и Альберс во Владивостоке, а эти магазинщики понимают, сколько шкур спускать с нашей Камчатки...

Так. Один факт есть. Пойдем дальше:

- Ну, а чем знаменит Папа-Попадаки?

- Этот по бобрам ударяет... чикагские господа очень уж до наших бобров охочи. Папа и семью в Чикаго держит... Кое-что уже прояснилось. Андрей Петрович сказал:

- Господин Блинов, вы, я вижу, человек прямой. Ведь не может быть, чтобы вас такое положение устраивало?

Блинов и ответил ему - откровенно:

- А кому здесь надобно мое мнение? Да и что толку, ежели я, расхрабрившись, писк издам? Тот же Расстригин с Папочкой меня, будто клопа, на стенке распнут... Потому и молчу. Я, сударь, - добавил он, воодушевясь, уже двадцать лет без передыха вот тут корячусь - и все ради сына! Когда он выйдет в драгоманы[4] при дипломатах, тогда... ну, пискну.

- А где ваш сын учится?

- Сережа-то? - расцвел старик. - Уже на третьем курсе в Институте восточных языков во Владивостоке... Не шутка!

- На каком факультете?

- На японском. Вот жду... обещал навестить.

С крыши правления, грохоча, скатилась лавина подтаявшего снега, вызвав лай ближних собак, а потом, не разобравшись, в чем тут дело, лай подхватили соседние псы, и скоро весь город минут десять насыщался собачьим браво-брависсимо. Поразмыслив, Соломин сказал, что надеется избавить камчадалов от засилья местных торгашей.

- Меховой аукцион будет проводиться честно!

Блинов не очень-то деликатно махнул рукою:

- Был тут один такой. Так же вот рассуждал.

- И что с ним потом стало?

- Да ничего особенного. С ума сошел. Когда его увозили на материк, он за каждый забор цеплялся, кричал и клялся, что он этого дела так не оставит.... Матросы его, сердешного,