Джонни Бахман возвращается домой

«Что ты делаешь у русских?»

Новая встреча с двумя эсэсовцами.

«Жив ли Густав?»

После обеда мальчуганам больше нечего было делать на кухне. Джонни заметил, как Петя спрятал свою ложку в карман. Он сделал то же самое.

«Дядя Коля не рассердится, если я подержу ее пока у себя, — подумал он. — Возможно, еще удастся и второй раз поесть тут с ними».

Правда, Джонни не особенно верил в это, так как русским нужно было двигаться дальше. Если бы он только знал, где именно он находится и куда ему надо идти, чтобы поскорее попасть в Берлин. Но кого здесь можно спросить об этом? За исключением Ганки, никто не говорит по-немецки. И тут он подумал о пленных, которые только что осаждали кухню. С ними он мог бы поговорить. Но пойдет ли с ним Петя? Он тронул его за плечо и кивнул в сторону немецких солдат. Тот понял его жест.

Группа военнопленных выросла тем временем уже примерно до пятидесяти человек. Их охранял один часовой с автоматом, довольно молодой солдат. Он недовольно помигивал, видя, как группа все увеличивается. Когда прибыла новая группа пленных человек в десять, которую сопровождал красноармеец на мотоцикле, конвоир резко что-то сказал ему. Тот, однако, лишь пожал плечами, надел защитные очки и укатил на своей машине обратно.

Вновь прибывшие робко присоединялись к остальным.

— Что, и ты тут? — спросили одного из них.

Тот резко ответил:

— Шел бы ты…

Кто-то спросил:

— Где вас взяли?

— В лесничестве Фалькенберг.

— А где линия фронта?

— Сам черт не разберет, где она сейчас проходит.

Джонни и Петя шли по лужайке. Часть пленных лежала, растянувшись на земле и тупо глядя перед собой, часть спала. Двоих из них Джонни сразу узнал. Небритого с перевязанной рукой и другого, в очках. Совсем близко от них спал солдат, который похвалялся, что ходил на советские доты. Он лежал на спине с широко открытым ртом и храпел.

— Посмотрите-ка, — вдруг сказал кто-то из гитлеровцев, — они даже детей одели в военную форму!

Джонни вздрогнул и увидел парня в черной форме танкиста, имевшего чин унтер-офицера. Рядом с ним развалился кучерявый. Оба с издевкой уставились на Петю, который невозмутимо шагал среди сидевших пленных по направлению к часовому.

— Я уже видел этого малыша возле русской кухни, — насмешливо произнес кучерявый. — А что, может быть, у них больше уже и нет взрослых солдат?

— И мы как идиоты сдаемся им в плен, — произнес танкист, — когда русские уже выдохлись.

— Может быть, нам исчезнуть?

Кучерявый бросил беглый взгляд в сторону часового, который, скручивая цигарку, по-дружески кивнул подходящему Пете. Автомат лежал у него на руках, как гитара.

— Куда вы хотите податься? — вмешался в разговор небритый солдат с раненой рукой. — Радуйтесь, что вы выбрались целыми из этого дерьма.

— Чтобы сдохнуть на каком-то свинцовом руднике в Сибири?

— Это уже геббельсовская пропаганда, — ответил небритый.

— Тебе это лучше известно, да?

Небритый недоуменно пожал плечами.

— В человечности русским все же нельзя отказать, — вмешался в разговор старый солдат в никелированных очках, — с нами обращаются вполне прилично.

— Во всем есть свой расчет, — отрезал кучерявый.

— Но вы же сами пошли на это, правда?

— С пустым желудком не очень-то разбежишься.

— Видать, кое-кому еще не надоело… — проворчал небритый.

— Не надоело! — понизив голос, ответил танкист в черной форме. — Во всяком случае, для нас с вами война еще далеко не кончилась!

Разговор затих, когда они увидели, что русский мотоциклист снова возвратился. На заднем сиденье у него сидел еще один русский солдат. Сойдя с мотоцикла, он взял автомат за ремень и направился к часовому, который все еще разговаривал с Петей.

Джонни разочаровал услышанный разговор. Ему стало как-то не по себе. Только двое старых солдат внушали ему некоторое доверие. Он подошел к небритому и поздоровался:

— Здравствуйте.

Пленный и те, кто был от него поблизости, с подозрением посмотрели на Джонни.

— Ты — немец? — спросил пленный в очках.

— Да.

— Сначала я подумал, что ты украинец или поляк. А что ты делаешь у русских?

— Я здесь случайно. Я хочу добраться домой, в Берлин.

— Тогда скоро доберешься, — сказал небритый.

— Вы тоже скоро окажетесь дома, — попытался утешить их Джонни.

— Ну да, во всяком случае, мы пока живы, — сказал небритый.

— Слава богу, — произнес очкарик. — Вчера вечером мы были еще в таком дерьме.

— Где вы сражались?

— Сражались? — переспросил он с горькой усмешкой. — Мы, два старика, не сражались. Мы бросили свои трещотки и подняли руки вверх, когда увидели русских. Это было севернее Фюрстенвальде.

— Где он находится?

— Недалеко отсюда. Пожалуй, километрах в десяти.

В это время все задвигались. Из леса вышли четыре немецких солдата с поднятыми над головой руками.

Один из часовых показал им дулом автомата на группу пленных.

— Теперь полежите тут, отдохните, — насмешливо сказал кто-то, — до Урала еще далеко.

— Трусы! Сдаться добровольно! — прошипел танкист. — Даже фельдфебель с ними!

— Давно уже такое творится, — пробормотал небритый. — В лесу, видно, еще хватает земляков. Большинство уже сыто войной по горло, только не решаются. Если так и дальше пойдет, то скоро нас на сотни больше станет.

— Часовым, кажется, немного не по себе, — заметил солдат в очках и указал на обоих красноармейцев, которые с беспокойством обходили место сбора. Один из них держал автомат наготове.

— Надо бы их просто убрать, — посоветовал танкист. — А потом всем отсюда убраться подальше. Нас уже набралась почти рота, а оружия кругом валяется сколько угодно.

— И что дальше? — спросил его кучерявый. — На Берлин?

— Ерунда, — вмешался в разговор тот солдат, что ходил на доты; он давно уже проснулся. — Глупо идти на Берлин: город почти полностью окружен. На запад надо пробиваться, к американцам.

— А они вас точно так же изловят, — сказал небритый.

— Ошибаешься, приятель. Мы им еще понадобимся, когда война пойдет дальше.

— Против кого же она будет вестись?

— Против русских. Янки и русские долго не пробудут вместе!

— О вас надо бы сообщить куда следует, — вставил солдат в очках.

Танкист привстал. Кучерявый прищурил глаза.

— Знаешь, — прошипел он, — как бы мы не устроили тебе здесь веселую жизнь, стерва!

«Надо уходить отсюда, — подумал Джонни. У него пропала всякая охота спрашивать о дороге. — Я и сам доберусь до Берлина!»

Тут его внимание привлекли два человека, которые лежали несколько поодаль от других, за кустами. Они делали вид, будто спят, а возможно, они и в самом деле спали. Джонни сразу же узнал пожилого мужчину с морщинистым, почти старым лицом и его товарища, который лежал на спине. Его возмутило, что оба они были одеты теперь в форму вермахта. И обмундирование-то на них было почти новым.

«А что, если я ошибаюсь? — подумал Джонни. Ища поддержки, он обернулся к Пете, который расхаживал вместе с часовым. — Он вряд ли поймет, если я буду объяснять ему, кто они такие».

Он подошел к солдатам.

— Вон там, — шепнул он им, — лежат двое, которых я знаю.

— Да?

Солдат устало посмотрел на него через стекла очков.

— Да, — сказал Джонни, стараясь подавить волнение. — Я видел их вчера. Оба они эсэсовцы.

Солдаты посмотрели туда, куда указывал Джонни, и пожали плечами.

— В этом нет ничего удивительного, — заметил небритый, — они переоделись в другие шмотки и теперь стараются затеряться среди нас. Конечно, каждый из нас хочет отделаться полегче. Эти парни из СС поступают так же.

— Но ведь они преступники.

— Многие из них натворили немало кровавых дел.

— Они хотели убить моего друга Густава, — поспешил добавить Джонни, — и, возможно, убили.

Солдаты молчали, не проявляя никакого интереса к сказанному Джонни.