Были великой войны

В марте я попал в один из крупных городов Донбасса и был приглашен выступить перед коллективом известного в нашей стране авиационного училища. Это училище имеет славную историю, и среди его бывших питомцев насчитывается несколько десятков Героев Советского Союза.

В большом клубном зале собрались курсанты, преподаватели, командиры. Я рассказал им о событиях в Брестской крепости, о ее героях-защитниках и, между прочим, так как в зале сидели летчики, упомянул о первом воздушном таране, который совершил неизвестный пилот в районе Бреста. Я выразил сожаление, что, вероятно, имени этого летчика нам никогда не удастся узнать.

Сразу же по окончании вечера в клубном фойе ко мне подошел преподаватель училища майор Захарченко.

— А ведь вы ошибаетесь, — сказал он мне, улыбаясь. — Напрасно вы думаете, что фамилия летчика, который совершил таран над Брестом, никому не известна. Я, например, знаю эту фамилию.

Думаю, вы поймете, с каким нетерпением я стал тут же расспрашивать майора Захарченко.

Вот что он рассказал мне.

Накануне Великой Отечественной войны Захарченко, тогда еще в звании лейтенанта, служил в 123-м истребительном авиационном полку, который располагался на нескольких аэродромах близ Бреста и охранял воздушные границы в этом районе.

На рассвете 22 июня 1941 года летчики этого полна приняли бой против мощных воздушных сил врага.

— Около десяти часов утра, — рассказывал майор Захарченко, — на пятом или шестом вылете наших истребителей мы все стали свидетелями воздушного тарана. Один из наших летчиков — как мне помнится, это был командир эскадрильи майор Степанов — израсходовал в бою свои патроны и таранил «Мессершмитт». Летчик при этом погиб, и мы похоронили его на нашем аэродроме.

Больше ничего майор Захарченко сообщить не мог. Но и этого было уже достаточно — свидетельство офицера давало мне надежную нить для поисков: номер полка. И когда я вернулся в Москву из этой поездки, я обратился в Генеральный штаб к генерал-полковнику А. П. Покровскому с просьбой найти в военных архивах документы 123-го истребительного полка. Вскоре эти документы были найдены.

Выяснилось, что в архиве хранится боевая история части, составленная офицерами штаба полка. Там я нашел описание первых воздушных боев, которые вел полк в районе Бреста. И среди скупых, по-военному лаконичных фраз полковой истории я встретил сообщение о нервом воздушном таране.

Но при этом обнаружилось, что майор Захарченко в своем рассказе допустил две существенных ошибки — впрочем, тут нечему удивляться, если учесть, что он рассказывал мне о событиях спустя пятнадцать лет. Во-первых, воздушный таран над Брестом совершил не майор Степанов, а лейтенант Петр Рябцев. Во-вторых, сам герой при этом таранном ударе не погиб, а остался жив, выбросившись на парашюте из горящего самолета.

Вот что записано в истории 123-го истребительного авиационного полка о воздушном таране над Брестом:

«22. VI-41 г. 4 истребителя — капитан Мажаев, лейтенанты Жидов, Рябцев и Назаров — вступили в бой с 8 Ме-109. Самолет лейтенанта Жидова был подбит и пошел на снижение. Три фашиста, видя легкую добычу, сверху стали атаковать его, но капитан Мажаев, прикрывая выход из боя лейтенанта Жидова, меткой пулеметной очередью сразил одного „мессер-шмитта“, а второй фашист был подхвачен лейтенантом Жидовым и подожжен. В конце боя у лейтенанта Рябцева был израсходован весь боекомплект. Лейтенант Рябцев, не считаясь с опасностью для жизни, повел свой самолет на противника и таранным ударом заставил его обломками рухнуть на землю. В этом бою было сбито 3 фашистских истребителя при одной своей потере».

За этой первой записью в полковой истории следовали многие другие, и в них часто встречалось имя Рябцева. Как ни сухи и ни скудны были строки этой полковой хроники, все же они с уверенностью свидетельствовали, что Петр Рябцев стал одним из самых активных и отважных летчиков своей части.

В конце июня полк был отозван с фронта в Москву и получил на вооружение новые ЯКи (самолеты конструкции А. С. Яковлева). Затем эскадрильям этого полка поручили охранять воздушные подступы к Ленинграду, и Петр Рябцев вместе со своими товарищами оказался на аэродроме Едрово. Немецкие самолеты рвались к городу Ленина, в ленинградском небе шли непрерывные бои, и молодой летчик в эти дни принял участие в десятках жарких воздушных схваток.

Вот, например, как описывается в истории полка один из обычных боев того времени:

«В воздушных боях, проведенных при выполнении прикрытия ж.-д. узла Бологое, летчики группы уничтожили 19 немецких самолетов, свои потери при этом — 7 самолетов. Только 30 июля группа летчиков — лейтенанты Жидов, Рябцев, Сахно, Грозный, Фунтусов и др. — при отражении штурмового налета на аэродром базирования сбила 4 самолета Ме-110 и один самолет Хе-111. В момент полета 18 Мо-110 на аэродром Едрово в самолетах дежурило звено лейтенанта Рябцева с летчиками Калабушкиным и Фунтусовым. Получив сигнал „воздух!“, дежурное звено моментально взлетело и с ходу в лоб врезалось в группу фашистских штурмовиков, с первой же атаки заставив их перейти в круговую оборону. Тем временем успела взлететь и подойти пятерка лейтенанта Жидова, и, соединившись со звеном Рябцева, группа завязала ожесточенный бой. Фашистским стервятникам некогда было и думать о штурмовке аэродрома. Они не успевали отражать крепкие удары наших славных истребителей и заполнять свои ряды, заметно редевшие от падавших и горевших Ме-110. Отважная восьмерка мастерски провела этот воздушный бой, завершив его блестящей победой: 4 Ме-110 и 1 Хе-111 нашли себе могилу в районе Едрова. Наши потери — только один самолет, летчик которого спасся с парашютом».

Но это была последняя запись в истории полка, где упоминалась фамилия Петра Рябцева. На следующий день, 31 июля 1941 года, отважный летчик погиб героической смертью в бою над своим аэродромом. По этому поводу в книге учета чрезвычайных происшествий 123-го истребительного авиаполка стояла только короткая запись «Самолет ЯК-1 № 1919, пилотируемый заместителем командира эскадрильи лейтенантом Рябцевым Петром Сергеевичем, сбит в воздушном бою в районе аэродрома Едрово. Самолет разбит. Летчик погиб».

Больше никаких сведений о герое-летчике в истории полка не было. Но зато там же, в военном архиве, удалось разыскать личное дело лейтенанта Петра Рябцева. Вот что я узнал из него.

Петр Сергеевич Рябцев родился в 1915 году в большой рабочей семье, которая жила в Донбассе.

Окончив семилетку, шестнадцатилетний комсомолец Петя Рябцев поступил в школу ФЗУ, а потом работал электромонтером. Когда комсомол призвал молодежь вступать в ряды воздушного флота, Петр Рябцев сразу же откликнулся на этот призыв. В 1934 году он становится курсантом авиационной школы и успешно заканчивает ее. В аттестациях и характеристиках, которые приложены к личному делу П. С. Рябцева, о нем говорится как о патриоте, хорошем товарище, инициативном, энергичном комсомольце, как о пилоте, хорошо овладевшем своей профессией. «Живой в работе, свое специальное дело любит и знает хорошо», — записано в одной из таких кратких характеристик.

С 1938 года Петр Рябцев — кандидат, а с 1940 года — член ВКП (б).

Это были лишь скупые, по-анкетному казенные сведения, но уже из них передо мной встал образ хорошего советского юноши, смелого защитника Родины в годы войны.

Летом 1957 года я коротко рассказал о лейтенанте Петре Рябцеве и о его подвиге в своей статье «Легенда, ставшая былью», которая была напечатана на страницах «Комсомольской правды». Я надеялся, что родные и друзья Петра Рябцева прочтут этот рассказ и помогут нам узнать больше о герое. Так и случилось.

В тот день, когда была опубликована моя статья, в редакцию «Комсомольской правды» позвонил главный инженер одной из крупных подмосковных строек Филипп Рябцев, родной брат Петра Рябцева. А еще через две недели в той же газете появилась его статья. Это был рассказ о замечательной рабочей семье Рябцевых, вырастившей целое поколение молодых тружеников и воинов.