Первозимок

- Возвращаться тебе предстоит в лесничество. Знаешь, где оно?.. - Севка кивнул. - Там тебя будут ждать. Выйдешь из поселка опять к озеру, а там - бог дай ноги!..

Три партизана проводили Севку до Длинного, переночевали там вместе с ним. Севка умудрился даже поймать двух линьков и с первыми лучами солнца направился в поселок.

Партизаны видели, как мальчонка поднимался по росной траве к огородам, что располагались в полукилометре от поселка... Видели, как он перекинул через жердяной забор удочки... Нагнулся и сам пролез между слегами изгороди на огород... Затем подобрал удочки и, не оглядываясь, зашагал в сторону садов...

После того как он скрылся из виду, партизаны еще несколько часов выжидали на всякий случай. А когда солнце поднялось в зенит, один из них направился к новому месту расположения отряда, а двое других - в район лесничества, ждать Севку...

Но ждали напрасно. Севка также бесследно пропал, как двое разведчиков до него.

Миновали сутки... Потом еще одни. Будто колдовство тяготело над Переверткино. И хотя в штабе отряда в колдовство не верили - тревога наросла до предела.

На третьи сутки в большую командирскую землянку буквально ворвался возбужденный Павел Микрюков, временно заменивший Мишакова, контузия которого с каждым часом давала себя знать все больше: усилились головные боли, повысилась температура.

Микрюков умел проводить политбеседы, редактировать листовки, воззвания, был всегда исполнительным, оставаясь скромным, незаметным. И на этом основании Василий Данилович, чувствуя, что ему в таком состоянии трудно справляться с делами, временно передал Микрюкову свои обязанности. И кажется, впервые ошибся...

- Разрешите, командир?

Захар Демьянов поднялся со своего хвойного ложа и, предчувствуя неприятный разговор, пожалел, что Мишаков, с которым они жили в одной землянке, куда-то отлучился.

- Политическая незрелость порой превращается в предательство, - взволнованно и категорично проговорил Павел Микрюков. Чувствовалось, фраза явно заготовлена и, пожалуй, выстрадана.

- Не понял, - коротко ответил Демьянов, поправив ремень и застегивая воротник полинявшей гимнастерки.

- Это близорукость! Ведь исчезновение наших двух разведчиков тоже может быть не случайным. Я при первой же возможности вынужден доложить об этом Центру...

- А вы не можете говорить прямее, конкретнее?! - вдруг резко прервал Захар. - В чем дело, временно исполняющий обязанности замполита?

- А в том, что этот шпингалет Долгополов обвел вокруг пальца весь наш штаб! - высказался Микрюков, пропуская мимо ушей явно подчеркнутое «временно исполняющий обязанности».

- Но не вас?.. - уточнил Захар Демьянов, и взгляд его черных глаз сделался тяжелым, будто окаменевшим. - И в чем же он нас обвел?..

- В том, что он внук преступника! - как бомбу бросил Микрюков. - Дед его в свое время был председателем здешнего колхоза, потом натворил каких-то делишек, был судим и выселялся на три года!

«Каждый человек хорош на своем месте... - подумал Демьянов, глядя на своего разгоряченного посетителя. - Этому в общем-то неплохому партизану сейчас, кажется, доверили не его дело... Замполиту нужны крепкие нервы, основательная рассудительность, мудрость...» Командир шумно вздохнул и, подойдя к выходу, крикнул часовому наверху, чтобы разыскали Мишакова.

В ожидании Василия Даниловича он мрачно прохаживался: два шага в одном направлении, два в другом - и не глядел при этом на Микркжова, который, сомкнув губы, не сводил с него пристального взгляда.

- Что случилось, командир? - глянув сначала на Микрюкова, потом на Захара, спросил появившийся на пороге землянки Мишаков и удержал руку, которая невольно тянулась к повязке. - Вызывали?

- Вызывал. Вызывал сообщить... - Демьянов сделал паузу в поисках нужного слова. - Есть мнение - и вас, и меня, и начштаба надо в трибунал отдавать! Потому что либо мы совершили ошибку, либо сознательно отправили в Переверткино Долгополова, внука государственного преступника!

Василий Данилович молча уставился на Микрюкова.

- Да, я считаю это огромной ошибкой, на грани предательства, - подтвердил тот.

- Это вы хватили, как говорят, слишком. «Государственный преступник!..» - заметил Мишаков. - То, что случилось с дедом Долгополова, - дело почти десятилетней давности... В колхозе, скорее, по недосмотру кладовщика подмокла и сопрела часть семенного зерна, с виновником многое не ясно, потому суд и не нашел нужным применить какие-нибудь суровые меры. Председателя, по существу, сняли - только и всего. Это участник гражданской. А в четырнадцатом он воевал на фронте, рядовым, имел «Георгия», прошел через плен...

- Тем более! - воскликнул Микрюков.

- Ты знал обо всем этом? - спросил командир Мишакова.

- Знал, - просто ответил тот. Было видно, какого труда ему стоит и эта простота, и каждое сказанное слово: рука его непрерывно тянулась к повязке, а бледное лицо время от времени искажал тик.

- Откуда у вас эти сведения? - Командир обернулся к Микрюкову.

- С ребятами толковал.

- С артековцами, что ли?

- Да.

- Я тоже толковал с ними. Не раз, не два... - вмешался Мишаков, будто старательно прикалывая слово к слову. - Когда дело касалось чего-нибудь серьезного, ребята все как один глядели на Севку, доверяя ему больше, чем себе... Кстати, никто из них не говорил о прошлом его деда, хотя они знали это... Рассказал мне сам Севка перед уходом на задание. - Мишаков не выдержал наконец и тронул рукой голову.

- В любом случае. Доверяться несовершеннолетнему - это уже ошибка... - упрямо проговорил Микрюков. - А без внимательного изучения анкетных данных поручить кому-то дело, от которого зависит судьба отряда, - преступление, - заключил он, как прокурор, хотя в тоне его уже не было прежней задиристости.

- Парнишка в Артеке был, - напомнил Мишаков. - А туда тоже посылают лучших ребят...

- Мы путаем божий дар с яичницей... - буркнул Микрюков.

- Давайте прекратим болтовню! - неожиданно резко вмешался Захар Демьянов. - Легко рассуждать о деле, посиживая в стороне от него.

- Что вы хотите сказать?.. - насторожился Микрюков.

- То, что Севка сейчас, может быть, стоит под дулом автомата!

- А может, чай попивает с дедом, - язвительно заметил Микрюков. - А сюда идут каратели...

В землянку стремительно влетел Антон Колчин. Обычно неторопливый, сдержанный, сейчас радостно сообщил от порога:

- Крестник наш прибыл!

Севка вошел усталый и бледный, но, чувствовалось, довольный собой.

- Товарищ командир...

Захар Демьянов мягко тронул Севку за локоть:

- Давай сразу о деле, сынок... - Хотя по возрасту отцом Севки он никак не мог бы оказаться - он мог быть ему лишь старшим братом. - О деле и - по порядку! - Он придвинул к одной из постелей заменяющий стол ящик из-под снарядов. Указал на кучу хвои. - Садись!

Севка устало опустился на мягкую хвою и даже не заметил разницы во взглядах, которыми смотрели на него командир, заместитель и временно исполняющий его обязанности.

- Разведчик дядя Андрей погиб, - грустно начал свой доклад Севка. - Он шел со стороны речки на станцию, его убили из автомата... Они обыскали его, оружия не обнаружили... - Севка уточнил: - У него ведь не было оружия с собой? - Захар движением головы подтвердил: не было. - Немцы не поняли, кто он, что... Но все равно охрану усилили. А дядя Петр прошел в село, хотя его тоже обстреляли в темноте. Он ранен в ногу. Сейчас лежит у дедушки, в подвале. А дедушку моего немцы назначили старостой...

- Что?! - напрягся Микрюков.

- Я говорю: старостой дедушку назначили. Он ночью наткнулся на дядю Петра и спрятал у себя - у него же обыскивать не будут.

- Так... - проговорил, играя желваками на скулах, Захар Демьянов. - Дальше... Почему он не нашел возможности доложить?

- Самому идти ему трудно, а потом, у него не было нужных сведений. И появляться в поселке опасно. Полицаи там - звери, все присланные откуда-то. Все, что надо, дедушка узнал. И я потому задержался. Дедушка и дядя Петр решили, чтобы сначала сделать все, как надо...