«Я вернусь, мама!..»

Утро было росистое, холодное. Костю пробирала дрожь. От голода даже подташнивало. Хлеб он съел еще вчера.

— Хорошо тебе, — вздыхал пастушок, глядя, как телушка щиплет траву. — Кругом и завтрак, и обед, и ужин.

Сейчас бы материнских драников да кружку парного молока!

…Солнце поднялось уже высоко, когда со стороны Узды показалась полуторка. В кузове сидело человек десять в черных пилотках.

«Полицейские, — определил Костя. — Э-э, да они останавливаются! Неужели из-за меня?»

Из кабины высунулся пожилой полный полицай, стал рассматривать телку.

«Сейчас позовут. — И тут Костя увидел в кузове одного полицейского… — Да ведь он из Телякова! — ужаснулся мальчик. — Если меня разглядит, обязательно узнает… Бросить телушку и бежать? Стрелять начнут. А что, если…» И Костя закричал:

— Дяденьки! Скорее сюда!

— Чего орешь? — На подножку из машины вылез пожилой полицай.

— Они там! — Костя замахал руками, показывая на чащу, и испуганно пригнулся.

— Кто?

— Два мужика с винтовками! Дорогу хотели перейти. Вас увидели — спрятались. — Мальчик повернулся так, чтобы теляковский полицай не видел его в лицо.

Черные пилотки зашевелились. До Костиных ушей долетело слово «партизаны». Залязгали затворы, затрещали выстрелы.

В этот момент на дороге показался броневик. За ним тянулась колонна машин. Шагах в пяти от полицейских машины остановились. Из приземистой легковушки бежевого цвета вышли трое. Один из них, представительный, медлительный, с моноклем в глазу, наверняка был большим начальником.

Неужели те, кого он ждал? Мальчик, напрягая зрение, всмотрелся в номер бежевой легковушки. «Она!» — радостно забилось сердце.

Гитлеровец с моноклем что-то приказал. Башня броневика повернулась в сторону леса. Длинная пулеметная очередь прострочила его край. Офицеры сели в машину. Колонна двинулась на Узду. Следом укатили и полицейские.

Едва они исчезли за поворотом дороги, «пастушок» подбежал к своей телке, завел ее в чащу, привязал к дереву, а сам стремглав бросился в ольшаник за болото. Там ждал его Вася Мельников с оседланными лошадьми.

С того дня Костя был зачислен в разведку.

— Телушка в люди вывела, — шутили товарищи по отряду.

Через день партизаны принесли на Долгий остров портфель майора Шрама.

Бой на Долгомострове

Костя только вернулся из разведки, мокрый, в торфяной грязи. Однако чиститься, приводить в порядок одежду и обувь не было времени — слишком тревожные вести он принес в отряд. Доложил командиру роты Александру Балюкевичу:

— Возле деревни Александрове, в поле, много немцев. Роют окопы, устанавливают пулеметы. В кустах замаскированы броневики. Из деревни никого не выпускают.

— А как же ты?

— По канаве полз, — ответил Костя. — В воде.

— Выходит, там засада. — Балюкевич поспешил в штаб.

В это самое время в штабе разведчики Коля Воложин и Николай Синявский докладывали комиссару: возле Даниловичей видели грузовики с пехотой и шесть танков.

— Сомневаться не приходится, — сказал Муравьев. — Решили с нами покончить. Что же, будем ждать гостей.

Наступило утро 14 июня 1942 года. Было тихо. Над лесной речушкой Жесть, над заболоченной поймой занимался рассвет.

Тишину разорвал гул моторов: из Даниловичей двигались танки и броневики, за ними — грузовые машины с солдатами и мотоциклисты.

Первым заметил врага с вершины густой ели Вася Мельников. Он сидел в секрете возле дороги. Когда с елью поравнялась первая машина, Вася коротким жестом метнул гранату, за ней — вторую.

Колонна остановилась. Поднялась беспорядочная стрельба. Фашисты не могли понять, откуда летят гранаты. Но вот партизана заметили… Длинная автоматная очередь сразила героя.

…Костя Будник крепко спал на нарах, когда кто-то сильно встряхнул его за плечо:

— Просыпайся! Немцы наступают! Приказано занять оборону.

Сна как и не бывало. Костя схватил автомат, сумку с патронами и выскочил из землянки.

Стрелки были в траншеях, пулеметчики возле пулеметов. С северной стороны слышалась стрельба, взрывы, которые следовали без перерыва, сливались в яростный гул.

Гитлеровцы обстреливали Долгий остров. Остров не отвечал. Казалось, там никого нет.

Пехота противника по вязкому болоту рвалась к небольшому холму. Именно там согласно донесениям фашистской разведки был укрепленный район партизанской базы. Хозяйственный взвод, оставленный здесь для заслона, начал отстреливаться и отходить. Это был маневр партизан: демонстрируя «слабость», необходимо было заманить врага в глубь Долгого острова. Маневр совпадал с планом немецкого командования: мощным натиском со стороны Даниловичей, под непрерывным артиллерийским огнем вынудить отряд отходить в сторону деревни Александрове, где подготовлена засада…

Долгий остров дрожал от взрывов. Густой ельник прошивали очереди крупнокалиберных и станковых пулеметов. Фашисты били в основном по ложным позициям партизан в центре острова.

«Успех» на холме окрылил немцев. Они проваливались в трясину, вязли в торфяной жиже, но упрямо продвигались вперед. Остров по-прежнему молчал. И только когда первые цепи в грязно-зеленых мундирах ступили на сухую землю, послышался голос комиссара:

— Огонь!

Выстрел из маузера потонул в дружном грохоте партизанских пулеметов и автоматов. Передняя цепь немцев на глазах поредела, сломалась, фашисты залегли.

Костя стрелял с отлично замаскированной позиции. Теперь он за все отомстит проклятым оккупантам! И за горе матери, и за издевательства полицаев, и за тетю Тоню, за то, что маленький Валерка остался сиротой…

— Не спеши, целься! — спокойно сказал политрук Бочкарев. Сам он со старшим сержантом Столбовым вел прицельный огонь из «Дегтярева» короткими очередями.

«Этот пулемет отец ремонтировал», — успел подумать Костя.

…Атака следовала за атакой. На третьем часу боя гитлеровцам удалось с северо-западной стороны ворваться на Долгий остров. Из-за каждого куста, из-за каждого дерева в них летели свинец и гранаты, фашисты отвечали мощным артиллерийским обстрелом.

Взрывы снарядов были настолько оглушительными, что казалось Косте, вот-вот лопнут барабанные перепонки. Падали сломанные и вывороченные деревья, трещала кора от осколков и пуль.

— Будник! К комиссару! — расслышал мальчик сквозь грохот взрывов.

Петра Игнатьевича Костя нашел в лощине. Припав к ручному пулемету, тот беспрерывно стрелял по цепи идущих в очередную атаку фашистов.

— Вот что, Кастусь, — комиссар на минуту оторвался от прицела, — умолк пулемет Михася на левом фланге. Выясни, в чем дело.

К окопу Михася Костя пробрался ползком. Осторожно отодвинул густую ветку ели — двое полицаев уже закладывали ленту в пулемет, третий оттаскивал тело пулеметчика…

В грохоте боя не слышно было длинной автоматной очереди. Оба полицая упали. Третьего заслоняло дерево. Что-то знакомое увидел Костя в удаляющейся черной фигуре.

«Неужели сам Тумас, начальник узденской полиции?»— Полицейский оглянулся. Сомнений не было: он!

Тумас заметил опасность. И тоже узнал мальчика. Он вскинул автоматическую винтовку, но выстрелить не успел: Костя разрядил в Тумаса свой автомат и мгновенно спрыгнул в окоп.

…Двадцать два раза при поддержке артиллерии бросались в этот день гитлеровцы в яростные атаки, но не смогли сломить партизан. Народные мстители после десятичасового боя отошли в лес под Яловку. Только тогда фашисты смогли занять партизанскую крепость.

Сотни убитых потеряли оккупанты в этом бою. Три дня вывозили они трупы своих солдат.

Затирка с приправой

Отряд Никитина перебазировался в Тепленские леса, под Колодино. Стало известно: взбешенные неудачей на Долгом острове, фашисты готовят новое наступление. Но и партизаны старались не давать передышки врагу.

Ежедневно разведчики и диверсионные группы уходили под Самохваловичи, Пуховичи, Станьково, Койданово, Негорелое, и взлетали на воздух мосты, горели машины с боеприпасами, оставались на дорогах убитые фашисты и предатели-полицаи. Костя вместе с «братками» всегда принимал участие в этих коротких яростных боях. «Братками» называли в партизанском отряде подростков: Костю, Колю Воложина, Виктора Колоса, братьев Николая и Володю Синявских, Николая Шаметьку. Вначале Коля Воложин обращался так к своим одногодкам: «Браток!» У него и переняли. А получилось точно: подростки и в самом деле жили между собой, как родные братья.