Парни из легенды

СИЛЬНЕЕ БРОНИ

Рядового Хамзу Мухаммадиева я запомнил с первого же дня его прибытия в часть с маршевой ротой. Запомнил потому, что в этом солдате многое было неожиданным. Невысокого роста, плотно сбитый парень с круглым полным лицом и немного раскосыми глазами, он очень был похож на казаха. Оказался узбеком. Ему всего 28 лет, второй год на фронте, а у него солидный животик. И голос не соответствует комплекции - тонкий, детский какой-то.

«Неуклюжий солдат»,- решил я про себя. А через несколько дней увидел его на тактических занятиях - проворнейший парень! Он уже побывал в боях, отличился, был награжден медалью «За отвагу», ранен. Словом, опытный и сноровистый бронебойщик.

А вскоре наша часть оказалась на Курской дуге.

Шел второй день великой битвы. Вторые сутки над полем боя стоял несмолкаемый грохот и плотной завесой висела в воздухе пыль, поднятая разрывами снарядов и мин, вздыбленная гусеницами танков. А в небе с утра дотемна кружили самолеты, сбрасывая на землю бомбы, сражаясь в воздушных боях. И трудно было понять, где этому аду начало, а где конец. Но было ясно: враг рвется вперед, мы должны его остановить любой ценой! И перед каждой нашей частью, перед каждым подразделением, перед каждым воином была поставлена четкая задача: перед зенитчиками - не допустить прицельного бомбометания; перед артиллеристами и бронебойщиками - не пропустить танки; перед пулеметчиками и автоматчиками - отсечь от танков и задержать фашистскую пехоту!

Враг лезет напролом. Мы заняли оборонительные позиции за траншеями уже утомленных боями пехотных подразделений. С минуты на минуту ждем очередной атаки фашистов. Перед началом боя я обходил позиции. Все зарылись в землю. И у бронебойщиков-пэтээровцев окопы что надо. Они утверждали, что их и огнеметом не выкурить из этой «крепости».

Отбомбились самолеты врага. Прошли узкой полосой прямо через наши боевые порядки. Ждем в этой полосе наступления танков. А вот и они. По окопам передается команда:

- Без сигнала не стрелять!

А танки все ближе и ближе. Идут на нас, изрыгая огонь и металл, взметая черт знает сколько пыли. Но не спускаются в узкую ложбинку, где затаились бронебойщики. Боятся. Мы так и рассчитывали. Вот они поворачивают, чтобы обойти ложбинку, и тогда в направлении врага летит красная ракета - сигнал на открытие огня.

Хамза Мухаммадиев давно уже наметил себе цель - легкий танк - и первым выстрелил в бок вражеской машины чуть ниже и сзади черного креста. Танк задымил и остановился. Второй номер расчета ПТР удовлетворенно крякнул и прокричал над ухом наводчика:

- Хорошо, Хамза! Так и бей!

Хамза бьет по второму танку, но тот продолжает движение. Хамза стреляет еще и еще раз. А танк все движется, из его пушки вырываются вспышки выстрелов, он несет смерть нашим воинам.

Его надо остановить во что бы то ни стало! Мухаммадиев целится в гусеницу. Выстрел - и танк разворачивается и замирает, подставив бронебойщикам свой борт. Еще один выстрел из ПТР - и вражеская машина начала чадить.

Гудела земля от тяжести бронированных машин и массы разрывов. По вражеским танкам била артиллерия, по пехоте строчили пулеметы, тяжко охали минометы. А враг все рвался вперед. Среди знакомых, уже привычных средних танков появилось нечто новое, невиданное и более грозное. Стальная громадина ползла прямо на бронебойщиков, как бы не замечая лощинки. Это был «тигр». Бить его из ПТР - все равно, что в стену желуди бросать. А что же делать? Надо бить. Только бить! По смотровым щелям! По гусенице! А «тигр» все-таки ползет! Он уже совсем близко. Схватив ружье, Мухаммадиев с помощником бегут на запасную позицию и скрываются в узкой щели. А когда «тигр» перевалил через окоп, снова начали стрелять, стараясь попасть в жалюзи.

По «тигру» били и справа и слева от Мухаммадиева и все-таки подбили. Еще одному заклинили башню, ослепили. И тогда Мухаммадиев бросился к танку с гранатой в руке…

После этого боя и появилась в моей книжке короткая запись: «Крепче брони. Хамза Мухаммадиев. Бронебойщик. 6.7.43 г.»

Через неделю наступление гитлеровцев захлебнулось. Наши войска, восстановив положение, перешли в наступление.

Приказ о награждении отличившихся в боях на Курской дуге мы получили уже за Днепром. Имя Хамзы Мухаммадиева значилось в графе «Орденом Красного Знамени».

В сумерках, положив в полевую сумку выписку из приказа о награждениях и ордена, я с помощником отправился к бронебойщикам. По дну глубокого песчаного оврага идти было сравнительно легко и не опасно. Минометно-артиллерийский обстрел к вечеру прекратился, а от пуль надежно защищали крутые склоны. Офицерская землянка бронебойщиков приютилась у самого начала оврага. Из землянки доносился смех. Я откинул висевшую над входом плащ-палатку:

- 'Извините, но в вашу дверь постучать невозможно.

- А у нас, как у чабанов в юртах, стучать не принято,- отозвался на шутку лейтенант Мусаев.- Садитесь вот сюда, товарищ майор.

- Спасибо. Людей собрали? Хорошо бы свечу или плошку зажечь.

- Все нужные люди здесь. Остальные в окопах, на позиции. Плошки есть, трофейные. Сумцов, дайте плошку…

Невдалеке грохнули сразу два разрыва. Затем еще и еще. Снаряды рвались и в овраге, и на высоте.

Артналет! С какой целью? Не предпримет ли враг еще одну контратаку? Правда, до этого в ночные контратаки гитлеровцы на плацдарме не ходили. Но ведь война, а на войне всякое бывает.

Через четыре минуты налет прекратился так же внезапно, как и начался. Я сказал командиру роты:

- Прикажите людям занять свои места и приготовиться к отражению атаки.

Позиции бронебойщиков находились на высоте, в боевых порядках батальона старшего лейтенанта Горюшкина. Пэтээровцы быстро выскользнули из землянки и, пригибаясь, побежали на высоту. Вышли из землянки и мы с Мусаевым. У входа санитар возился с раненым.

- Что с ним?

- Плохо… Осколок ушел под лопатку.

- Рана опасная?

- Очень, товарищ майор.

- Отправьте в медсанбат…

С западных скатов высоты отчетливо донесся рокот танковых моторов. Поднявшись по склону оврага, мы увидели силуэты вражеских машин, двигавшихся на наши позиции. Где-то невдалеке резко хлестнула «сорокапятка», а почти рядом с нами ударило противотанковое ружье. Оборона ожила.

Два раза видел я снопы искр, высеченные на вражеском танке, пулей ПТР, но разве она возьмет лобовую броню! И разве можно в темноте попасть в более уязвимое место! Только случайно. А фрицы заметили ПТР, и танк, остановившись, послал в него два снаряда. ПТР замолчало. Вражеская машина стала быстро приближаться, явно намереваясь обойти высоту. Но вдруг навстречу танку устремилась серая тень. Низко пригнувшись, человек бежал, перерезая ему путь.

Не успели мы с Мусаевым понять, что происходит, как танк ослепительно вспыхнул и остановился. Через несколько мгновений над ним показался черный дым, затем потряс землю оглушительный взрыв, отбросивший башню танка в сторону, будто она была сделана из фанеры.

Горел еще один танк - южнее нас, в центре боя. Гул моторов удалялся.

- Хорошо, молодцы ребята, поработали на славу! - не удержался я от похвалы.

Мусаев послал людей узнать, кто остановил первый танк.

Связные вернулись через несколько минут. Они принесли на шинели тело Хамзы Мухаммадиева.

- ПТР разбито, второй номер убит в окопе. Мухаммадиев лежал около самого танка.

Мы молча сняли фуражки. Потом я спросил у Мусаева:

- Вы объявили Мухаммадиеву о награде?

- Никак нет. Это должны были сделать вы, товарищ майор…

Да, я прибыл сюда, чтобы объявить: за храбрость и мужество, проявленные в боях на Курской дуге, Мухаммадиев награжден орденом Красного Знамени. Чтобы вручить ему орден. И не успел.

ГАРМОНИСТ

Золотой лист оторвался от ветки клена и, падая, начал описывать спираль. Один виток, другой, третий… На четвертом витке коснулся он пожухлой травы и яркой точкой лег на лугу большого золотисто-серого ковра, рядом с окопом солдата.