Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия

Глава 5 Встреча на лесном хуторе (продолжение)

16 февраля 1945 года, Западная Белоруссия

1

– Куранты пробьют через шесть с половиной часов! – твердо повторил Фунтиков, выжидательно глядя Феликсу в глаза.

Одновременно в избу вошли с улицы оба бородача-полицая – те самые сопровождающие – и направили в сторону «гостей» дула своих автоматов. Поскольку из всей шестерки не спал только Феликс, он сразу почувствовал – основное внимание приковано к нему. Стараясь унять вмиг охватившее волнение, старший группы диверсантов хрипло произнес в установившейся напряженной тишине:

– Вы ошиблись. Это произойдет на полтора часа раньше.

После чего он почти физически ощутил, как мгновенно разрядилась словно наэлектризованная тревожным ожиданием окружающая атмосфера. Фунтиков с видимым облегчением ослабил свою «медвежью» хватку и убрал руку с плеча Феликса – при этом кивнул бородачам со «шмайссерами». Те опустили оружие, но с места не сдвинулись, оставаясь по обе стороны двери. Бывший начальник волостной полиции поднялся из-за стола и негромко сказал:

– Пойдемте, герр Феликс, нас ждут. Оденьтесь и набросьте полушубок – здесь рядом.

Выходя вслед за Фунтиковым в темные сени, диверсант оглянулся: его «коллеги», навалившись на стол, продолжали мирно спать – как и оба немецких летчика (командир Герц даже начал похрапывать). Подполковник Шерхорн и обер-лейтенант с нескрываемым интересом смотрели ему вслед.

Пока шел через заснеженный двор все к той же баньке, где недавно парились, Феликс несколько раз глубоко вдохнул освежающий морозный воздух, чтобы хоть немного успокоиться. Захватив на ходу горсть снега, приложил к горячему лбу, потом растер лицо. Безумно хотелось догнать идущего впереди Фунтикова, схватить за плечи, развернуть – спросить напрямую: «Что все это значит? Я снова среди своих?!» Но Феликс знал: всему свое время – профессия разведчика приучила быть сдержанным и не форсировать события без крайней на то необходимости.

В тесном полутемном предбаннике было тепло, приятно пахло травами и распаренными березовыми вениками. На крохотном столике у завешенного мешковиной оконца неярко горела керосиновая лампа, рядом на широкой деревянной скамье сидел высокий и худой человек в расстегнутой немецкой офицерской шинели без погон.

– Отзыв на пароль дан верно, – с порога доложил Фунтиков. – Это он, товарищ генерал!

– Я сам вижу, что он! – широко улыбнулся Громов (а это был именно он), поднимаясь и делая шаг навстречу вошедшим. – Почти не изменился за полтора года: такой же орел, как на фотографиях в личном деле!

– Почему же только на фотографиях? – лукаво прищурился Феликс. – Мы с вами один раз лично встречались – если не ошибаюсь, в конце лета 43-го в спецлагере под Москвой.

– Ты смотри, узнал-таки! – воскликнул Громов. – А ведь я тогда строй курсантов с целой свитой обходил!

– Тем не менее я вас хорошо запомнил, товарищ полковник… виноват, товарищ генерал.

– Все верно, капитан, я тогда действительно полковником был!

Громов порывисто обнял разведчика:

– Ну, здравствуй, Валет! Здравствуй, дорогой ты мой товарищ!

Последнюю фразу генерал произнес осевшим от волнения голосом. Феликс, он же разведчик-смершевец Иван Дубовцев, несмотря на всю свою выучку, тем более не мог сдержать радостных чувств. Еще бы! Вернуться к своим через полтора года разведработы в глубоком немецком тылу – это дорогого стоит…

Валет (это был его позывной) справился, наконец, с нахлынувшим волнением и принял уставную стойку:

– Товарищ генерал! Разрешите доложить…

– Отставить доклады! – махнул рукой Громов. – Садись, разговор у нас будет долгий. А вы, майор, действуйте согласно плану!

Когда Фунтиков вышел, генерал сел рядом с разведчиком:

– Для начала, как говорят дипломаты, обменяемся верительными грамотами.

Он предъявил Валету служебное удостоверение:

– Я генерал-майор Громов Василий Петрович – помощник начальника Главного управления контрразведки.

– Что касается меня, могу показать лишь фиктивные документы, выданные в абвере, – улыбнулся Иван.

– О тебе, дорогой товарищ Дубовцев, все необходимое я уже знаю – и не только из личного дела. Поэтому процедуру идентификации «кто есть кто» можно считать состоявшейся – тем более времени у нас в обрез.

– Разрешите вопрос, товарищ генерал! Моих «напарников», а заодно и летчиков – что, усыпили?

– Да. Время действия снотворного около четырех часов. Поэтому нам с тобой надо уложиться в три.

– Еще вопрос. Вы меня здесь специально ждали?

– Еще как ждали, капитан! Если бы был верующим – сказал бы, что тебя нам бог послал! Твою радиограмму из Берлина мы получили позавчера, а уж подготовить встречу и весь этот «маскарад» было «делом техники».

– Выходит, группа Шерхорна – подстава?

– С самого начала, капитан! Эту радиоигру мы начали еще полгода назад, в августе…

Наименование операции по спасению окруженного отряда Шерхорна оберштурмбанфюрер Скорцени взял по названию знаменитой оперы Карла Мариа фон Вебера – «Волшебный стрелок». Однако авторами этой оперативной разработки были отнюдь не он и сотрудники 6-го управления РСХА, а руководитель 4-го (диверсионного) управления НКВД Павел Судоплатов и его коллеги – они еще с 1942 года вели с немцами успешную радиоигру под названием «Монастырь». В результате этой операции разведчик-чекист Александр Демьянов стал одним из лучших и особо доверенных агентов-информаторов абвера на советской территории. С его помощью в германский Генштаб регулярно передавалась различная информация – в том числе и о якобы крупной немецкой воинской части, оказавшейся в августе 44-го в окружении в лесах Белоруссии. Шифровка на эту тему, переданная Демьяновым через радиостанцию «Престол» (так называлась очередная радиоигра советской разведки) – наряду с «дезой», поступавшей от захваченных и перевербованных Смершем агентов-парашютистов, – оказалась решающей. Немцы поверили.

С советской стороны операция получила кодовое наименование «Березино»: так называлась маленькая деревушка, откуда вел радиообмен Демьянов. Командиром окруженцев был назван взятый в плен 9 июля 1944 года под Минском и согласившийся на сотрудничество с советской стороной подполковник Генрих Шерхорн – до пленения командир 36-го охранного полка 286-й дивизии армий «Центр». Его кандидатура была выбрана не случайно: самого Шерхорна и возглавляемый им полк, наспех набранный из резерва, плохо знали в немецких войсках.

За период проведения «Березино» с сентября 44-го по февраль 1945 года немцы совершили в советский тыл свыше тридцати самолето-вылетов. Было выброшено двадцать агентов-парашютистов, тринадцать радиостанций, более двухсот грузовых парашютов с большим количеством оружия, боеприпасов, медикаментов и даже советских денег (на сумму 1 миллион 700 тысяч рублей). Таким образом, деятельность абверкоманды-103 и подразделений Скорцени из «замка Фриденталь», действовавших на направлении удара войск маршалов Жукова и Конева, была существенным образом дестабилизирована…

Когда Громов вкратце проинформировал Дубовцева по лжеокруженцам, тот заметил:

– Немцы считают отряд Шерхорна хорошей базой для заброски своих агентов – моя группа далеко не последняя, в ближайшее время ожидается еще несколько аналогичных перебросок.

– Кстати, – поинтересовался генерал, – тебя надолго к нам забросили? Ты ведь у них старший группы?

– Старший четверки, товарищ генерал.

– Да что ты все «товарищ генерал»! Обращайся по имени-отчеству. Надеюсь, еще не забыл?– Никак нет. Что касается моего задания, Василий Петрович, оно связано с длительными оседаниями в нашем тылу – поближе к Москве.– Стратеги, мать твою!.. – выругался Громов. – Они еще и на длительное оседание забрасывают! Не понимают, сволочи, что войне скоро конец?! Что скажете, капитан?

– Есть у меня на этот счет некоторые соображения…

– Вот и отлично! Свои соображения изложишь на бумаге, чуть позже – как и цель своего теперешнего задания. А также все, что «накопал» у немцев и не успел передать в шифровках. Но сначала о главном, Иван Григорьевич: ты должен вернуться к немцам.