Война на истощение

— Какое сало в мусульманской стране? — с сильным акцентом сказал Хушвахтов. — Харам! [22]

— Ничего ты не понимаешь в сале, — отреагировал Захарченко. — Это же Бог знает, как вкусно. Да еще с чесночком и хлебушком черным! Под горилочку ледяную. — Он закатил глаза от мысленного наслаждения. — Короче, несчастный ты человек, Сафар!

— Захарченко, оставь ты его в покое, — сказал Кузакин. — Давай, Саша, наливай еще по одной.

Полещук, разливая водку по стаканчикам, вопросительно посмотрел на Хушвахтова, самого старшего по возрасту. — Будете? — Тот молча кивнул. Захарченко радостно ухмыльнулся:

— Сало, значит, харам, а водку можно? Тоже мне мусульманин!

— Про водку в Коране ничего не сказано, — ответил Хушвахтов с серьезным выражением на круглом лице. — Только про вино…

Полещук посмотрел на открытую настежь веранду. За зелеными кустарниками виднелась лента шоссейной дороги, а за ней сине-голубыми кусками — море. Действительно, курортное местечко эта Рода. Красивое и тихое.

— Поехали, парни! — прервал религиозную полемику переводчиков Кузакин. — За нас!

— Кузакин, а Кузакин, — просяще сказал Захарченко, повернувшись к старшему переводчику. — Спой нашу, любимую. Ну, пожалуйста, Кузакин.

Полещук с интересом посмотрел на Кузакина. Тот встал, откашлялся, подмигнул коллегам, набрал в грудь воздуха и громко запел неожиданно густым баритоном: «Коплю сертифика-а-а-ты я с желтой полос-о-о-й! Коплю сертифика-а-а-ты…»

Внезапно страшный грохот ударил по барабанным перепонкам переводчиков. Полещук рванулся на веранду, не слыша крика Кузакина: «Стой! Куда!». На лужайке перед коттеджем Полещук увидел фонтанчики земли, видимо, выбиваемые очередью из скорострельной авиационной пушки. Раздалось несколько взрывов. Запоздало заработали крупнокалиберные пулеметы ДШК воздушного прикрытия. Пара израильских «Скайхоков», сверкая плоскостями, набирала высоту и уходила в сторону Синайского полуострова.

Из соседних коттеджей выбежали бригадные советники и, оживленно переговариваясь, смотрели в направлении невысоких гор. Там, в отдалении, громыхали взрывы, в воздух поднимались клубы черно-серого дыма.

— ПВО бомбят, — сказал подошедший к Полещуку Кузакин. — Радиолокационную роту.

— Далеко отсюда?

— Километров пять-шесть. Вот суки! Какую песню испортили, чуть по нам не долбанули… Пара ракет и очередь — это мелочь, демонстрация…

— Саня, а где авиация? Зенитные ракеты? Мы же их до хера египтянам поставили.

— А х…й знает, — Кузакин от огорчения плюнул на землю. — Пошли водку допивать поскорее. Хабиры сейчас набегут: свяжись с Каиром, поехали в бригаду… В общем, обычная история.

В комнате никого не было. Кузакин и Полещук посмотрели на стол. Один стаканчик был опрокинут, на полу осколки тарелки с рассыпавшимся рисом. — Слава Аллаху, водка цела, — сказал Кузакин и оглядел комнату. — Куда бойцы-то подевались? — Из-под кровати послышалось сопение, зашевелилось покрывало, и оттуда с трудом стал выползать Захарченко. Лицо его было бледным и грязным от пыли.

— Ну, ты даешь, Захар! — удивился Кузакин. — Как ты под койку забрался? С твоей-то комплекцией? — Кузакин громко заржал. Полещук тоже засмеялся. Захар стал на карачки, затем выпрямился. На его лице появилась кривая ухмылка, руки заметно дрожали.

— А где наш Хушвахтов? — Кузакин заглянул под вторую кровать. Там никого не было. — Ладно, найдется. Давайте за стол. Ждать не будем.

Расселись по прежним местам, и Полещук разлил по стаканам «Столичную».

— За твое боевое крещение! — произнес Кузакин и чокнулся с Полещуком. — Захар, перестань дрожать! — Добавил он, увидев, как мелко трясется стаканчик в руке Захарченко. Все выпили.

Полещук не стал уточнять, что так называемое боевое крещение он принял раньше, что был награжден медалью за свою работу в экстремальной обстановке, когда группа советских инженеров и техников под интенсивным артобстрелом монтировала зенитно-ракетное оборудование в зоне канала.

…Ни советники, ни переводчики 9-й пехотной бригады, разумеется, не знали, что день приезда Полещука совпал с началом очередного этапа масштабной военной операции ВВС Израиля под условным наименованием «Боксер». Всего за пару дней израильтяне уничтожили шесть батарей зенитно-ракетных комплексов С-75, пять радиолокационных станций раннего обнаружения, сбили семь египетских МИГов, разгромили с десяток позиций артиллерии. Потери египтян в живой силе составили не меньше двух сотен человек убитыми. Господство Хель Авира в воздухе Египта стало полным.

Генерал-полковник Катушкин молча стоял у карты Египта. За длинным столом в виде буквы «Т» сидели генералы-советники в видах вооруженных сил Египта и родах войск. Лица генералов были заметно удрученными, некоторые курили.

— Что, товарищи генералы, — повернулся к своим подчиненным главный военный советник, — дали вам евреи просраться? — Генералы молчали. — Посмотрите на карту, — Катушкин ткнул короткой указкой в северный сектор Суэцкого канала, — от Порт-Саида до Суэца и южнее, — он опустил указку, — уничтожены все передовые РЛС и зенитно-ракетные комплексы. Как это понимать? — Лицо главного стало жестким, желваки зашевелились. — Зачем вас сюда прислали? Сертификаты скирдовать или учить воевать? Это к вам относится в первую очередь, товарищи генералы Дольский и Сизарев!

— Разрешите объяснить? — поднялся советник командующего ВВС генерал-майор Дольский.

— Не разрешаю! — отрезал Катушкин и стукнул указкой по столу. — Что ты вообще можешь объяснить? Семь самолетов за два дня! Семь!

— Так летчики такие, товарищ генерал-полковник!

— Учить, значит надо! Если хреновые! — Катушкин обвел глазами сидевших за столом. Глаза генерала метали молнии. — Только спирт жрать горазды твои советники!

— Товарищ генерал-полковник! — не выдержал Дольский.

— Что, товарищ генерал-майор авиации? Не нравится? А мне нравится выслушивать упреки министра обороны? И президента Насера! — Катушкин бросил взгляд на портрет египетского президента, потом медленно обвел гневным взглядом генералов. Генералы опустили головы. — Как пацан провинившийся стоял на ковре! Позор! Евреи летают, как у себя дома. Ладно, извини, Григорий Устинович, за резкость. — Катушкин сделал несколько шагов по кабинету и, наконец, сел за свой стол.

— Разрешите, Иван Сергеевич? — совсем по школьному поднял руку советник командующего ПВО генерал-майор Сизарев.

— Да, Василий Федорович, слушаю тебя, — кивнул головой Катушкин.

— Комплексы С-75 показали свою низкую эффективность в борьбе с низколетящими целями противника…

— Да, знаю я, знаю, — раздраженно прервал Катушкин Сизарева. — Ты еще вспомни «телеграфные столбы». Так, кажется, обзывали эти ракеты американские пилоты во Вьетнаме?

— Так точно, товарищ генерал. Я все-таки продолжу с вашего разрешения.

— Давай!

— Евреи не менее опытные боевые летчики, чем американцы. Более того, Иван Сергеевич, среди летного состава, по моим данным, немало евреев американского происхождения, воевавших во Вьетнаме. Это — асы. Они прекрасно знают недостатки «Двины» и атакуют позиции на малых высотах. А местонахождение всех ракетных позиций израильская разведка засекла давно…

— Что ты мне прописные истины докладываешь? Доложи свои соображения, генерал!

— Во-первых, стремление местного командования ПВО прикрыть малыми средствами большое количество объектов не позволило создать надежную оборону. Ракетные дивизионы в центральной зоне располагаются с интервалом в 25–30 километров, а фланговые — на расстоянии 65–75 километров…

— Ну и что? — буркнул Катушкин. — Они кинули туда все, что есть…

— Распыленность, товарищ генерал. Такое построение не обеспечивает взаимное прикрытие, особенно на малых высотах, а фланговые дивизионы вообще не могут взаимодействовать с центральной группировкой ПВО. Я уже не говорю об отвратительном инженерном оборудовании позиций, которое абсолютно не способно защитить боевую технику и личный состав…