Афганская война глазами военного хирурга

Появились новые знакомые. Кровать Палько пока никто не занял, но с другой стороны оказался старший лейтенант Спесивцев Евгений, с которым прилетел одним бортом. Теперь вместе ходили с ним в столовую. Парень как-то стремительно «опускался»: престал бриться, умываться по утрам, практически перестал разговаривать, по целым дням лежал и смотрел в потолок палатки. Он тоже первый раз прилетел в Афган, но был в очень подавленном настроении. Ни разу не удалось его вытащить вечером на просмотр кинофильмов.

Минуло ещё три дня после отъезда подполковника, а за Невским так никто и не приходил. Сам он забегал каждое утро к дежурному, справлялся о своей судьбе. Но там каждый раз лениво пожимали плечами. Похоже, что будущая служба старшего лейтенанта была им глубоко «до фонаря».

Все дни читал напролёт, даже выходил из палатки, раздевался до пояса и подставлял малозагорелую спину под щедрое афганское солнце. Читал и стоя, и сидя на табуретке, поставив обе ступни на перекладину. Однажды даже произошёл забавный случай. Невский сидел в своей полюбившейся позе и читал очередную «Роман-газету», из палатки вышел хмурый Женя Спесивцев, буркнул что-то и отошёл за спину Александра. Прошли не более пяти минут, как табуретка доктора подпрыгнула на месте и отскочила в сторону. Подумалось, что это Женька зачем-то пнул её, сердито обернулся. Но новый товарищ стоял от него метрах в пяти и со страхом смотрел на Невского. Быстро вскочил с табуретки и почувствовал даже через подошву ботинок «гул и дрожь земли». Это было землетрясение. А из палатки уже выбегали перепуганные обитатели. До глубокой ночи потом только и говорили об этом случае. Впрочем, в палатках никому ничего и не грозило. Иное дело в городе — было серьёзно повреждено множество зданий.

За несколько дней солнечных ванн, кожа Невского даже хорошо «подрумянилась». Теперь он, если и не сровнялся с «афганцами», то не выглядел уже «белой вороной». Начал уже привыкать к роли «ожидающего», находя в этом даже плюсы: читай, загорай, смотри кино. «Райская жизнь».

Утром его сильно удивил Женька Спесивцев. Старший лейтенант даже в сумраке палатки светился счастьем. Он взял ничего не понимающего Невского за руку и вывел его из палатки.

— Смотри на меня, — ликуя, воскликнул Евгений.

— А что я должен увидеть? — Спросил Александр и тут же ужаснулся. — Боже, ты весь пожелтел! У тебя совершенно жёлтые белки глаз.

— Вот! Я же и говорю.

— А чего ты так радуешься? Это же беда.

— Дурак ты, доктор, раз не понимаешь. Теперь меня отправят на лечение в Союз, и я уеду из этого «долбаного Афгана». Глядишь, не вернусь сюда больше. Сработало!! Зря что ли я пил мочу желтушника ещё перед отправкой. Я уже начал волноваться. Ура, я поеду домой! Хочешь, дам тебе тоже такой шанс?

Невский даже шарахнулся от него:

— Сука ты, старлей! Я думал ты нормальный парень, а ты…

— Придурок, вот и служи здесь, калечь своё здоровье. А-то и убить могут. А я ещё поживу.

Но Невский его больше не слушал, ушёл в палатку. Через час постель Спесивцева опустела.

Неприятное ощущение от этого разговора оставалось до самого обеда. А после обеда в палатке появился повод выпить. Капитан-танкист накануне выписался из госпиталя Кабула, где лечился после боевого ранения в грудь. Ожидал отправку в Кундуз. Утром его вызвали в штаб армии, где и вручили орден «Красной Звезды». Орденоносец был счастлив — «Награда нашла героя».

Наряду с несколькими другими офицерами, Невский тоже получил приглашение в «узкий круг». Закуски было не много, зато водка была настоящей, из Союза. Её капитан купил прямо здесь, на «Пересылке» у «шустрых сержантов».

Орден «обмыли», как положено. Поздравили танкиста. Начались разговоры «по душам». Невский оказался единственным новичком в Афганистане. Все остальные уже успели понюхать пороху. Рассказы сыпались друг за другом, учили-просвещали доктора.

— Давайте ещё лучше выпьем, ибо красные глаза не желтеют, то бишь желтухи не будет, — прервал рассказы седоусый майор. — Я видел тут одного несчастного. Уже пожелтел, а послужить в Афгане даже не успел. Бедняга.

Невский не стал им ничего говорить об этом «несчастном». Бог ему судья.

— Док, ты знаешь, как здесь говорят о разных местах службы? — Старший лейтенант с чёрным от загара лицом хитро посмотрел на Александра. Тут же стал торжественно декламировать: «Если хочешь пулю в зад — поезжай в Джелалабад»; «Если хочешь жить в пыли — поезжай в Пули-Хумри»; «Если хочешь ты загар — поезжай-ка в Кандагар».

— Вот, я и поеду за загаром, — Невский достал своё «Предписание». — Тут указана воинская часть в/ч пп 71 176. Вроде это и есть в Кандагаре.

— Точно, это у нас. Кандагарская Бригада. — Круглолицый майор даже обрадовался. — Я там служу второй год по артвооружению. Значит, ты на место убитого начмеда едешь? Сам я пару дней оттуда, приезжал в штаб по делам. Помню об этом погибшем капитане. Вроде чуть более недели прошло. Быстро в кадрах работают.

— Нет, я на должность хирурга еду.

— Тогда понятно. Вместе и полетим. Только в Кандагаре не только красивый загар. Там ещё самые красивые женщина Афгана служат. А ещё — это родина самых крупных и сочных гранат, лучших в мире. Это я гарантирую. Наконец, для Кандагара подходят все присказки, которые тут Игорёк приводил. Так что опасайся получить и пулю в зад. А уж пыли там хватает! Ну, доктор, будем вместе служить. Майор Леденец Виктор, можно без отчества. Прошу любить и жаловать.

Невский тоже представился и крепко пожал протянутую руку.

Утром в их палатку вбежал взбешённый подполковник с медицинскими эмблемами и с новенькими наградами на куртке «хэбэ» — орден «Красной Звезды» и медаль «За боевые заслуги».

— Где этот долбаный старлей Невский? Мать вашу! Ищу его по всей «Пересылке».

Старший лейтенант даже подскочил с кровати от такого начала, отложив в сторону книгу. Он громко выкрикнул:

— Я, товарищ подполковник!

Стал «пожирать глазами» рассерженное начальство, правда, не чувствовал за собой никакого греха, поэтому оставался невозмутим. Но награды на груди офицера вызывали целую гамму чувств: от смущения до восторга.

Подполковник подбежал вплотную к Невскому и продолжил орать:

— Ты, почему меня не нашёл? Сколько ты уже здесь «штаны просиживаешь», спишь, жрёшь за счёт государства, книжки читаешь, скрываешься от отправки в часть. Я уже две команды оправил в Файзабад, а для тебя теперь отдельный рейс, что ли организовывать?!

— Какой Файзабад, товарищ подполковник? У меня «Предписание» в Кандагарскую Бригаду, в Медроту. Мне в Ташкенте выдали направление.

— Молчать, старлей! Здесь я решаю, куда твою долбаную задницу отправлять. Плевал я на Ташкент. Я сам здесь всё решаю. Я направляю тебя врачом батальона в названный гарнизон. Там послужишь, а потом посмотрим. Упустил я тебя из виду, потерял время.

Неожиданно для себя старший лейтенант рассмеялся:

— Это ж надо! Сколько ещё мне надо «фильтров» пройти, чтобы добраться до своей должности хирурга. Так и норовят меня врачом батальона сделать.

— Что-о-о?! Ты как разговариваешь со старшим по званию? Как стоишь?! Смирно!

— Слышь, подполковник, кончай орать, а-то мы мигом тебе несчастный случай организуем. — Майор Леденец, не спеша, приблизился к маленькому и щупленькому медику, животом отодвинул его от Невского, встал рядом, оказавшись выше «кадровика-направленца» на целую голову. — Парень имеет «Предписание» на должность хирурга, он полетит со мной в Кандагар. Я тебе его не отдам, сволочь. Думаешь, я не знаю, как ты себе этот орденок купил за пятьсот чеков?! Всё здесь покупаете и продаёте: ордена, должности, женщин, наркоту, оружие, водку, камешки. Вам дай волю, так всю страну с молотка пустите! Ненавижу!!

Майор готов был броситься на перепуганного, съёжившегося подполковника, но на его руках повисли сразу несколько друзей-офицеров.

«Направленец» отскочил в сторону и, уже убегая из палатки, прокричал: «Я это так не оставлю!»