Мелочи жизни

— Ну! А я про что! Вот ты, видишь, — сразу просекла, что к чему. А маман моя не верит, представляешь?

— Да ну?..

— Вот тебе и «да ну»... Ладно. Короче, мы переезжаем или нет?

— Переезжаете, переезжаете, — кивнула Юля.

— Тоща все остальные разговоры до завтра, ладно? — засуетилась Настя и направилась к двери.

— Уже уходишь? — Юля прошла за подругой в прихожую.

— Надо. А то, боюсь, космонавтов сын проснется. А любящая бабушка у нас носовые платки от подгузников отличить никак не может.

Неожиданно в дверь позвонили. Настя, которая была к двери ближе, открыла.

Сначала в дверном проеме возник огромный букет роз, а потом появился и сам любитель широких жестов — Биг-Мак.

— Вам, наверное, нужна она? — посторонившись, кивнула в Юлину сторону Настя.

— Совершенно верно. — Максим вошел в квартиру и протянул смущенной Юле букет.

— Я балдею! — конечно же не удержалась от комментария Костикова и молча, «по-английски», исчезла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Юля тут же подошла к Максиму и с явным удовольствием чмокнула его в щеку.

— Как хорошо, что ты вернулся... — она прижалась к его плечу.

Маша страдала болезнью, которую в старину называли сплином — на иностранный манер. Современные врачи бы сказали, что у Маши депрессия. А говоря попросту — Мария Петровна маялась от тоски. Когда ничего не хочется — ни есть, ни пить, ни читать, ни смотреть телевизор... Вот почему Маша искренне обрадовалась, когда увидела в своей больничной палате Леночку Ползунову.

— Леночка! Это вы?! Какая прелесть! Как вы меня нашли? — Накрытая одеялом, Маша сидела на кровати.

— А я с хорошей вестью! — Леночка уселась на стул рядом с Машиной койкой.

— Для меня уже давно лучшие новости — это их отсутствие, — заметила Маша не без грусти.

— Ну! Зачем же так мрачно?! — Ползунова просто-таки источала оптимизм. — Я только что общалась с вашим лечащим врачом. Где-то через час появится завотделением и они будут вас выписывать!

— Сегодня? — спросила Маша довольно равнодушно.

— Вы против? — Ползунова изобразила удивление. — Ну конечно, надо будет полежать дома, но в целом все нормально. Даже хорошо. Как говорят мои коллеги, «жить будет — летать никогда»!

— Да, но я не готова... — Голос Марии Петровны звучал растерянно.

— К выписке? А что тут готовиться?.. Им уже Регина, как обычно, звонила, справлялась о вашем здоровье. Они ей все сказали. Так что через час, не более, под вашим окном замаячит силуэт Шведова.

— Это большое человеческое счастье. — Маша вздохнула.

— Машенька! Что все-таки между вами произошло? — осведомилась Ползунова, довольно правдиво изображая участие.

— Он прочел мое письмо к Сергею. Ну помните?! Я вам рассказывала о нем...

— Конечно.

— Ну вот. Скандал. Я выбежала на улицу.

— Он вас выгнал?!

— Да нет. Ушла я, конечно, сама. Но в таком состоянии... Словом, я даже толком не могу объяснить, что произошло... Нашли меня уже без сознания. Отвезли в больницу...

— Да! — продолжала «сочувствовать» Ползунова. — В вашем положении это самые подходящие приключения.

— Но ваш врач говорит, что я отделалась легким испугом.

— Это не мой врач. Это ваш лечащий врач. Между прочим, он очень хороший специалист. И главный его совет — покой.

Прежде всего душевный. Никаких нервов. Внешний мир для вас не должен существовать.

— Легко сказать.

— И сделать тоже легко. Надо только напрячь волю. Вас не должны интересовать ни войны, ни революции, ни конституции. Вы не должны задумываться, что там не ладится в новой коллекции Игоря Шведова или в школе у Саши...

— В школе у Саши? — перебила Маша озабоченно.

— Ну, это я к примеру. Вы должны полностью погрузиться в себя. Здесь, — Ползунова осторожно коснулась Машиною живота, — должны быть все ваши мысли.

— Вы что-то знаете о Саше? — не унималась Маша.

— Маша... — В голосе Ползуновой звучала мягкая укоризна. Мол, не стоит так нервничать.

— Вы скрываете от меня! — Мария Петровна уже заметно разнервничалась.

— Ну Машенька! Я вам говорю, берегите нервы, а вы на пустом месте...

— На пустом? — спросила Маша с надеждой.

— Маша, Маша... — Ползунова с улыбкой покачала головой. Потом взглянула на часы. — Ну что ж! Я, наверное, уже вам надоела...

— Я, наоборот, так рада... — возразила Маша искренне.

— Машенька! — спросила вдруг Леночка осторожно. — А все-таки... Вы не задумывались, как именно Шведов узнал об этом злополучном письме?

— Я не спрашивала, естественно. Думаю, оно случайно выпало из сумки.

— Вы верите в чудеса? — Ползунова явно намекала, что не все тут так просто.

—А вы хотите сказать, что Шведов роется в моих вещах?! — Маше намек явно не понравился.

— Упаси Бог! — Ползунова в момент пошла на попятную.

— Я не собираюсь навязывать вам какие-либо версии. — Тут Леночка выдержала паузу. — Но я в чудеса не верю.

— Не хочу больше об этом!.. —заявила Маша решительно.

— Вот! — В Ползуновой явно пропадала незаурядная актриса. — Вот это другое дело! Все плохое прочь! Есть только вы и, — Ползунова кивнула на Машин живот, — и он... или она. — Леночка поднялась. — Кстати о плохом... Ай, ладно, — она махнула рукой, как бы желая показать Маше, что передумала рассказывать. — Ну ладно, пойду.

— Все-таки что-то случилось? — Маша конечно же не пропустила слова Ползуновой мимо ушей.

— Нет-нет, — Ползунова показала в улыбке зубы. — Это я так.

— С Юлей?

— У вас прекрасная дочка. Кстати, Машенька! А кого вы хотите сейчас? Мальчика или девочку? — Ползунова словно издевалась.

— Значит, с Сережей? — Последнего вопроса Ползуновой Маша будто и не расслышала.

— С Сережей? С вашим бывшим... — Вот теперь Ползунова была готова нанести сокрушительный удар. — Ну что вы! У него все прекрасно, Регина говорит, что он даже собрался жениться.

— Жениться?.. — У Маши упало сердце.

— Ну да! — Ползунова конечно же делала вид, что не замечает, как больно ранят Машу ее слова. — И знаете на ком?! В жизни не догадаетесь! У них роман с Семендяевой! Он уже неделю живет у нее. Нет. У Сережи вашего все в порядке. Меня другое смущает. Не хотела говорить... Ну уж ладно... Регине кажется, что Игорь Андреевич не слишком то верит, что это его ребенок. Ползунова заговорила с притворной озабоченностью. — Что делать, если он не захочет признать маленького? — Тут Ползунова остановилась, убедившись, что «дело сделано».

Маша сидела молча, с изменившимся лицом и закрытыми глазами...

Квартира Семендяевой была крохотной, однокомнатной, но очень уютной и чистенькой. Белые обои по последней моде, ковер, аккуратные занавесочки на окнах...

Подойдя к зеркалу в коридоре, Сергей застегнул верхнюю пуговицу рубашки и затянул галстук.

— Ты куда-то собрался? — спросила Лена озабоченно. Сергей растерялся. Как будто его поймали за каким-то неблаговидным занятием.

— А... Нет... Я позвонить... Юле. Ты же сама говоришь, что лучше ко мне домой звонить из автомата. Вдруг прослушивают.

— Тебе у меня плохо? — Лена, конечно, в его версию не поверила.

— Ну что ты... Нет, правда. — Сергей по-прежнему был не особо убедителен.

Он подошел к Семендяевой, обнял ее за плечи.

— Мне казалось... Что у нас получается... — проговорила Лена как-то виновато и прижалась к Сергею сама.

— Конечно... — Сергей погладил Лену по волосам.

— Что — конечно? Что — конечно?! — взорвалась вдруг Лена. — Ты же не звонить идешь! Я же вижу!

Сергей устало и обреченно опустился на стул.

Семендяева смотрела на него растерянно, едва не плача. Присев рядом на корточки, снизу вверх стала заглядывать Сергею в глаза. — Сереженька!.. Останься! Я очень тебя прошу!

Сергей медленно покачал головой.

— Ну почему?! Ведь тебе было хорошо со мной! Я знаю! Я чувствую! — На глазах у Лены появились слезы. — Ну почему?! Что я не так сделала?

— Ты тут ни при чем... — вздохнул Сергей.