Гиппопотам

ами полакомиться. Совершенно была уверена, что меня ожидают всякого рода жуткие уколы и пломбы.

– А получила чистое карантинное свидетельство, так?

– «Если бы у меня в вашем возрасте были такие зубы, леди Энн, я считал бы себя счастливчиком».

– Комплимент о двух концах.

– В нашем возрасте любой хорош, ты не находишь?

– Я не получал ни одного уже столько времени, – сказал я, – что затрудняюсь ответить на твой вопрос.

– О, бедный малыш Тед. Ну тогда получи один. Ты всего лишь неделя как в Норфолке, а уже выглядишь в тысячу раз лучше, чем в день твоего приезда.

– Это комплимент тебе и твоему гостеприимству, любовь моя, а вовсе не мне.

– Вот пропасть, а ведь ты совершенно прав. Ладно, тогда я скажу тебе, как это чудесно, что ты с нами.

– Ангел.

– Нет, правда, Тед. Так и есть. Надеюсь, тебе тоже у нас нравится. Если тебе что-то понадобится, скажи обязательно.

Я развел руки в стороны, показывая, что ни принцы, ни папы{[166]} большего дать мне не могут.

– А как ты? – спросил я. – Счастлива?

– Блаженствую.

– И никаких туч на горизонте?

– Почему ты об этом спрашиваешь? – Она немного нахмурилась и занялась заварочным чайником.

– Да так, безо всякой причины. Просто думаю иногда, что эта жизнь может казаться тебе странноватой. Ты живешь в доме, в котором выросла, но…

– Но с мужем из совершенно другого мира? Ох, Тед, ну что ты, в самом деле! Я встречаюсь с самыми удивительными людьми. С людьми моего круга и со всеми этими финансистами, политиками, художниками, писателями и чудаками, которых так тянет к Майклу.

– Вот список, от которого многих стошнило бы.

– Ну, в моем описании он, может, и выглядит жутковато, но, правда же, мне так повезло. Если честно, особым умом я не блещу, а Майкл такой замечательный муж. Я к тому, что жаловаться в моем положении непристойно. Попросту непристойно.

Я позволил ей налить мне еще чашку чая.

– Я же не говорю, – продолжала она, – что не расстраиваюсь, когда газеты пишут о нем ужасные вещи. Сравнивают его, к примеру, с этим кошмарным Бобом Максвеллом{[167]}. Называют корпоративным налетчиком, финансовым пиратом и пожирателем компаний. Если бы они знали, Тед! Они ведь не видели его слез, когда ему приходилось увольнять людей.

Хейг{[168]} тоже орошал слезами списки потерь, подумал я. Что никогда не мешало ему бросать людей в атаку, верно?

– Он заботлив, Тед. Он порядочен. Я так горжусь им. И мальчики им гордятся.

– Ну это-то понятно. Я и сам им горжусь, уж если на то пошло.

– Я хочу сказать, Тед, разве это так мало – быть просто матерью и женой? Если под конец жизни ты можешь сказать, что главным твоим достижением была семья, это же не значит, что ты потерпела неудачу. Не каждому дано быть творцом вроде тебя и Майкла.

Ага, подумал я, стало быть, Энн уж добралась до этой стадии.

– Я, может быть, и не сочинила «Кольца Нибелунга»{[169]}, не основала «ИХТ»{[170]}, но я вырастила четырех детей.

Вырастила – с помощью целой орды горничных, мамок, нянек и прочей