Человек отменяется

— Вам надо… Простите, из меня последнего человека… вымарать. Что, у агентов не может быть частной жизни? Должна ведь быть! Ой-ой, позвольте-ка проглочу таблетку, я ее не запиваю, говорят, плохая примета. Вот давление поднялось… Да, есть еще некая странная особенность… Но она совсем другого толка… Я часто у цыган бываю, впрочем, может, вам это уже известно… Там много шпиков можно увидеть… Вы знаете об этом? Хотите, чтобы я сам сознался? Ну да-да, ну ем я… клопов! И если искренне признаться, ем с большим удовольствием. И после этого, прошу прощения, без особого труда в семейную постель залезаю. Помогает. Ведь у меня гипертония, так что с этим делом без клопов тяжело. А что тут дурного? Не краду же я клопов? А покупаю, честно плачу за них. Одни картошку едят, другие свининой балуются, а у меня по праздникам аппетит на клопов. Впрочем, я бы их каждый день поедал, — осмелел Кошмаров, — но семейный бюджет оберегаю. Одна баночка у цыган пятьдесят долларов стоит.

— Хватит! Хватит! Вы искренний человек. Вас будут ценить! Но где бумаги?

— Пожалуйста, я принес, они тут, вот, все по листику скопировал, каждую страницу проверил, ой-ой, теперь мне надо бежать. К Губину должны прийти. Совсем запамятовал, сейчас принесут чемодан, я должен за ним пойти. А как быть с ним? Ведь я обязан отдать его Губину, и вам, нет, не вам, а вашему КГБ, ой, простите, у меня давление поднялось, — вашему ФСБ.

— Вам положено только бумаги копировать. Завести дневник и отмечать свои наблюдения. У вас большой опыт, вы по весу можете определить, сколько денег приносил заявитель. Понятно?

— Так и сделаю. А если я укажу доллары, а он принесет евро… как тогда быть? Часто пакеты перевязывают, подсмотреть очень трудно. Что вы посоветуете? Ой-ой, мне бежать надо. Я уже на воротничке пятую салфетку поменял. Знаю, что это не давление, понимаю, это что-то другое… обильное потовыделение. Вы уж об этом моем недомогании на службе не рассказывайте, чтобы не смеялись, а то людям лишь бы над другим хохотнуть. Вдруг в чемодане золото? Такое тоже не раз бывало, а иногда что-то громыхает, столовое серебро или что еще… Мое признание, простите, не вызовет ли у кадровиков желание со мной проститься? Во всем другом я ведь очень аккуратен, исполнителен. А что варенье на определенном месте тела или клопики… У других более тяжкие увлечения. Ой-ой, о других лучше не говорить, ну, да что же писать, если чувствую, что слиток несу? Напишу «золото», а может, там серебро или платина. Да, Яков Семенович, я на всякий случай принес вам не только копии истца, того, в дорогих одеждах, но и копии писем ответчика… Это структуры Гусятникова, кроме меня об этом никто не знает. Губина такие подробности не интересуют, он взял кто больше дал, за тем, прошу прощения, правда. Ознакомьте ваших, в этих документах много любопытного, очень любопытного. Впрочем, все дела друг на друга очень похожи. Я даже сказал бы, что в них настоящая детективная интрига. Вся Россия — детективное полотно. Но я хочу служить Отечеству…

— Укажите, сколько килограммов. Хотя бы приблизительно и что, по вашему мнению, вы переносили: деньги, метал, столовые приборы, картины? Понятно? Теперь торопитесь. Я вас сам найду. Больше никому ни слова. Пока! — бросил я и быстро исчез. А сам подумал: для чего мне все это надо?