Покуда я тебя не обрету

– Признаться, мы еще не строили никаких конкретных планов, – сказал Джек, не ведая, как иначе ему удовлетворить любопытство Серого Призрака.

– Я никогда не выйду замуж за Джека, – вступила Клаудия. – Я не намерена выходить замуж за мужчину, который не хочет иметь детей.

– О боже мой! – воскликнула миссис Макквот. – Почему… ты не хочешь иметь… детей, Джек?

– Вам все известно.

– Он говорит, это из-за отца.

– Значит, ты все еще… боишься, что станешь… таким же… как он? – спросил Серый Призрак.

– Это вполне вероятно, и вы об этом знаете, – сказал Джек.

– Чушь собачья! – воскликнула миссис Макквот. – Знаешь, что… я думаю? – обратилась она к Клаудии, потрепав ее по руке. – Я думаю… это просто предлог… чтобы не жениться ни на ком!

– Я именно такого мнения, – сказала Клаудия.

Джек почувствовал себя Иисусом в витраже над алтарем; куда бы он ни пошел в Торонто, везде находятся женщины, интригующие против него. Наверное, ему очень хотелось уйти, и собеседницы, видимо, это заметили – миссис Макквот уцепила его за запястье своей характерной хваткой.

– Ты же не уйдешь… не повидав мисс Вурц?… – спросил Серый Призрак. – Она умрет от слез… если узнает, что ты… был здесь и… не зашел!

– Вот оно что.

– Знаешь что, Джек… пригласи Каролину в кино… – сказала миссис Макквот. – Она слишком… робкая, чтобы… идти самой.

Серый Призрак всегда служил воплощением Джековой совести. Позднее ему было стыдно, что он так ни разу и не сказал ей, как много она для него значит, какой она отличный учитель.

Миссис Макквот покинет этот мир в часовне, после того, как приведет туда очередного нарушителя спокойствия из класса мисс Вурц и, как всегда, поставит его спиной к Богу. Она упадет замертво в том самом центральном проходе, в собственном, можно сказать, царстве, развернувшись к Богу спиной; ее падение, стало быть, увидит только Он и несчастный третьеклассник (ничего не скажешь, воистину опыт, формирующий личность).

Мисс Вурц, наверное, едва услышав эту весть, сразу прибежит в часовню вся в слезах.

Джек не поехал на похороны Серого Призрака. Он узнал о ее смерти лишь после похорон, ему рассказала мама – и добавила кое-что новое. Джек был очень удивлен (скорее тому, что не догадался сам) – оказалось, Серый Призрак никакая не «миссис» и никогда не была замужем. Она была «мисс», как и Вурц, – и пробыла ею всю жизнь. Но характер полевой медсестры заставил ее сменить «мисс» на «миссис» – поскольку в те дни считалось, что если ты не замужем, значит, нелюбима.

Джек удивился и тому, почему Серый Призрак поделился с мамой этой тайной. Они же не дружили. А потом вспомнил, как миссис Макквот говорила ему, что не следует сердиться на женщину, если та умеет хранить секреты. Она в тот раз говорила об Алисе – но подразумевала и себя.

– На ее похороны – отпевание было в школьной часовне – пошли Алиса и Лесли. Лесли состояла в Ассоциации Старинных Подруг и не могла не пойти, а Алиса составила ей компанию «из ностальгических соображений»; услышав это, Джек подумал: какое нехарактерное для мамы слово, а уж какое нехарактерное чувство!

Алиса не стала ему подробно рассказывать, кто еще был на отпевании.

– Каролина, разумеется.

Вурц, конечно, а не Френч. Ее-то как раз не было, как и ее брата Гордона (он погиб, поэтому отсутствовал по уважительной причине).

Джек спросил мать, не слышала ли она в часовне звуков, будто кто-то сосет одеяло или стонет. Она удивилась, из чего Джек сделал вывод, что ни сестер Бут, ни Джимми тоже не было. Наверное, уехали куда-нибудь.

Люсинда Флеминг также не упомянула кончину миссис Макквот в своей традиционной рождественской открытке; Джек решил, что если бы она присутствовала на похоронах, то обязательно рассказала бы об этом всем. Роланда Симпсона тоже не могло быть – он уже сидел в тюрьме.

Учителя? Ну, легко себе представить, кто присутствовал: мисс Вонг, рыдающая как безумная, словно в ней на полчаса проснулся ее ураган; мистер Малькольм с женой в инвалидном кресле, пытающийся помочь ей объехать препятствия, чинимые ее же собственным безумием; мистер Рэмзи, не знающий, как усидеть на скамье, и поэтому бегающий из угла в угол у входа в часовню; и мисс Вурц, конечно. Как она, наверное, рыдала!

– Каролина едва сама не умерла от горя, – сказала Алиса.

Джек легко вообразил себе, как это выглядело; образ встал перед глазами так же четко, как другой – она склонилась над его тетрадкой по математике, а он вдыхает ее запах и разглядывает ее шею. Она до сих пор снилась Джеку, все в том же лифчике и трусиках из Лоттиного каталога.

Но что же теперь происходит в третьем классе? Как же мисс Вурц управляется с учениками и ученицами без спасительной миссис Макквот?

Лесли Оустлер разрешила для Джека эту загадку. Оказалось, что после смерти Серого Призрака мисс Вурц стала куда лучшим учителем – потому что отступать было некуда, и ей пришлось наконец выучиться. Но на похоронах миссис Макквот ничто не могло сдержать чувства мисс Вурц. Она рыдала, рыдала и рыдала, никто не мог утешить ее. Она буквально выплакала все глаза – и после этого, как говорят, не плакала больше никогда. Ни один третий класс не видел с тех пор ее слез.

Наверное, думал Джек, мисс Вурц до сих пор, молясь на ночь, говорит:

– Храни вас Господь, миссис Макквот.

Точно так же и Джек, разве что несколько реже и менее страстно, повторял, не в силах остановиться:

– Мишель Махер, Мишель Махер, Мишель Махер.

Глава 19. Клаудия обещает стать призраком

Джек так никогда и не простил до конца Серому Призраку, что она подкинула ему мысль пригласить Каролину Вурц в кино. Вурц к 1985 году перевалило за сорок, по возрасту она была лишь чуть старше Алисы, но по виду и по физической выносливости уступала ей значительно. Наверное, она всю жизнь была слишком тощей, слишком хрупкой, и сейчас эта ее худоба и хрупкость в глазах Джека выглядели как симптом какой-то болезни; эта болезненность и стала с тех пор для него главной отличительной чертой мисс Вурц. Она все еще выглядела привлекательно (как привлекало Джека все нездоровое, болезненное), но было в ее облике что-то еще – казалось, она чего-то стыдится. Джек никак не мог взять в толк, чего бы мисс Вурц могла стыдиться. Наверное, тут дело в каком-то давно забытом скандале; другие уже сто лет о нем не вспоминают, но только не мисс Вурц – для нее те события давно минувших дней как живые.

Эта ее особенность пребывала в почти анекдотическом контрасте с ее сдержанным, даже аскетичным, если так можно выразиться, поведением – Каролина Вурц напоминала актрису минувшей эпохи, старуху, которая когда-то была знаменита, а теперь никто не ведает, кто она такая. Именно такое впечатление мисс Вурц произвела на тех, кто видел ее с Джеком на премьере «Мисимы» Пола Шредера в Торонто, куда бывший ученик повел ее вместе с Клаудией. Подходя к кинотеатру, мисс Вурц обратилась к Джеку:

– Кстати, а кто такая эта Мисима, я что-то запамятовала.

Вокруг сновали фотографы; в обычные дни они щелкали в основном пышногрудую красавицу Клаудию – папарацци сразу убедили себя, что видят знаменитость (им-то зачем знать всех по именам, на это редакторы есть), – но в тот день их внимание целиком отвлекала на себя мисс Вурц. Даже в толпе спешащих на премьеру киноманов она смотрелась новогодней елкой – словно женщина, одевшаяся в оперу, а попавшая на рок-концерт. К примеру, Джек надел черные джинсы и белую футболку, а поверх черный пиджак (Клаудия сказала, что он вылитый лосанджелесец, хотя ни разу не была в Лос-Анджелесе).

Если опытные фотографы еще посматривали на Клаудию, то их младшие коллеги разом переключились на мисс Вурц. Наверное, решили они, она снялась в своей последней картине еще до нашего рождения.

– Можно было подумать, она Джоан Кроуфорд, – рассказывала потом Клаудия; на ней самой было блестящее черное платье с многочисленными разрезами на интересных местах, но, несмотря на это, фотографы облепили мисс Вурц, словно пчелы матку. Клаудия, впрочем, не обиделась.