Волчий тотем

Старик Билиг и несколько старых скотоводов целыми днями ругались с рабочими, заставляя их заравнивать канавы и траншеи, которые те выкопали, потому что уже были случаи, когда лошади ночью попадали в эти канавы. Канавы заравнивались, но потом возникали земляные насыпи в половину человеческого роста. Улицзи ходил с печальным видом, казалось, что он раскаивается, что открыл это новое пастбище.

Ян Кэ стоял спиной к шумной стройке, он долго любовался лебединым озером, чтобы надолго сохранить этот образ. Ян Кэ беспокоился, что через год на противоположном берегу озера и реки расположатся ещё три бригады, а также организует ещё более масштабную стройку. А если со всех сторон озера вырубят камыш, то лебедей здесь тоже не останется.

Он сел на лошадь и поехал к озеру, хотел посмотреть, появились или нет у лебедей птенцы. Ведь в этот сезон у лебедей должны уже быть гнёзда. К счастью, сейчас, кроме нескольких коров, на озере больше не было скота, течение реки унесло муть, которую наделал скот после водопоя, и дало чистую воду из лесного источника, вода озера снова стала прозрачной. Водоплавающие птицы могли наконец получить временное спокойствие.

Вдруг вспугнутые птицы поднялись в воздух и полетели на другой край озера. Ян Кэ быстро вытащил бинокль. Неужели кто-то снова охотится на лебедей?

Прошло более десяти минут, и вдалеке на воде образовалось движение. В окуляре появился плот, маскирующийся, словно во времена войны против Японии. Плот тихонько выплыл из камышей, на нём было два человека, они были одеты в камуфляж и шапки из камыша, на плоту лежала большая куча камыша, весь плот был так замаскирован, что не отличался от зарослей. Видно было, что люди на плоту собирали урожай, один из них держал в руках железную лопату, которой он действовал как веслом, и плот медленно продвигался к берегу.

Когда плот пристал к берегу и люди вышли на берег, Ян Кэ узнал в одном из них старика бригадира рабочих по имени Ван, второй был его племянник Эршунь. Они вытащили свеженарезанный камыш, затем железный таз, полный разной величины птичьих яиц. Среди них были два больших. У Ян Кэ сжалось сердце, и он горестно воскликнул:

— Лебединые яйца! — Но его ещё больше привело в ужас то, что под камышом лежал белый лебедь, на перьях которого были следы крови. Кровь ударила в голову Ян Кэ, так, что ему захотелось пойти и перевернуть этот плот, но оставалось только горестно наблюдать. Убитого лебедя уже не воскресишь, но эти два лебединых яйца, неважно как, нужно спасти.

Когда плот пристал к берегу, Ян Кэ рванулся к нему и громко закричал:

— Кто вам позволил убивать лебедей и вытаскивать лебединые яйца! Сейчас пойдёте со мной в управление пастбищ!

Старик бригадир спокойно произнёс:

— Это командир Бао разрешил, а тебе что до этого?

— Все китайцы знают, что только жаба может есть лебединое мясо. Ты всё же китаец? — зарычал Ян Кэ.

Старик холодно усмехнулся:

— Именно китайцы и не позволяют лебедям улететь к русским. А ты хочешь, чтобы их съели русские?

Ян Кэ уже раньше заметил, что бродяги остры на язык, ему нечего было возразить.

Когда они вытащили лебедя на берег, он увидел, что в груди у лебедя торчит стрела, а на плоту лежит сделанный из бамбука лук и несколько маленьких неиспользованных стрел, неудивительно, что он не слышал звука выстрела. Оказывается, эти двое использовали такое древнее первобытное оружие. В эпоху огнестрельного оружия он впервые увидел лук, и этот лук, сейчас оказался даже эффективнее ружья, так как не спугивает других птиц и его можно применять много раз.

Ян Кэ некоторое время подавлял внутренний гнев, с очень большим трудом изменил настроение, взял в руки лук и сказал:

— Да, хороший лук, да к тому же крепкий. Вы именно из этого лука и убили лебедя?

Старик увидел, что Ян Кэ сменил тон, и, хвастаясь, произнёс:

— А чего мне обманывать? Этот лук я сам переделал из старого, он очень сильный, человека запросто может застрелить.

Ян Кэ взял стрелу и спросил:

— Можно мне попробовать?

Старик Ван вольготно уселся на корягу и заметил:

— Сделать стрелу, однако, занимает достаточно времени, много пришлось испробовать, прежде чем сделать как следует.

Ян Кэ внимательно изучил лук и стрелу. Сам лук был в палец толщиной и три пальца шириной, тетива была сделана из коровьей кожи, толщиной в карандаш, стрелы — из ивовых веток, с другого конца приделаны гусиные перья. Самое удивительное, что наконечник был из жести для консервных банок, вырезанный ножницами в виде треугольника. Ян Кэ попробовал пальцем наконечник, он был и твёрдый, и острый, как штык от винтовки. Он примерно взвесил в руке стрелу, она была лёгкая, но острый конец потяжелее, чтобы стрела в полёте летела ровно.

Лук был очень жёстким, Ян Кэ приложил достаточное усилие, прежде чем натянул его на пять-шесть сантиметров. Он натянул тетиву, прицелился в чурбан, пустил стрелу, но промахнулся, и стрела воткнулась глубоко в землю рядом с чурбаном. Ян Кэ подбежал, осторожно вытащил стрелу, отряхнул её от земли, наконечник остался таким же, как был.

Он подошёл к старику и спросил:

— Когда ты стрелял в лебедя, какое было расстояние?

— Примерно семь-восемь шагов.

— Так близко от лебедя. Что же он не увидел тебя?

Старик Ван набил трубку и сказал:

— Позавчера мы в камышах искали лебедя, долго искали, прежде чем нашли. Сегодня с самого раннего утра мы нарубили камыша, замаскировались и тихо подплыли. К счастью, был сильный туман, и лебедь не увидел нас. У него гнездо ростом с человека и спрятано в камыше, лебедиха в гнезде сидит на яйцах, а лебедь около гнезда плавает туда-сюда и охраняет.

— Но ты кого убил, самца или самку?

— Мы вдвоём лежали низко, не доставали до гнезда и дожидались самца. Ждали очень долго, когда он подплыл близко к плоту, тогда я и выстрелил, он немножко поколотился и умер. А самка как услышала шум, так сразу и улетела, ну а мы тут и вытащили из гнезда два яйца.

Ян Кэ погрузился в мрачные раздумья. Жизнь этих переселенцев и их разрушительные способности — действительно дело нешуточное. Нет ружья, так сделали лук; нет лодки, так смастерили плот. А ещё умеют маскироваться, терпеливо ждать в засаде и метко стрелять. А если у них есть оружие, порох и техника, то во что они тогда превратят степь? Их предки изначально все были скотоводами, но после того, как были ассимилированы китайской крестьянской цивилизацией, они превратились во врагов монгольской степи.

Эршунь освободил плот и сел отдохнуть. Ян Кэ больше всего сейчас беспокоили те два лебединых яйца. Раз самка лебедя ещё жива, значит, надо их обязательно вернуть в гнездо, чтобы позволить им вылупиться и улететь с их мамой далеко отсюда, в Сибирь.

Ян Кэ через силу улыбнулся:

— Ты молодец, старик, потом я у тебя поучусь твоему умению.

Старик Ван довольно засмеялся:

— Да я, кроме того, что ловить птиц, байбаков, ставить капканы на волков, копать лекарственные травы, собирать грибы и другое, больше ничего не умею. А эти вещи все умеют делать. А у нас там, в родных местах, китайцев много, земли не хватает, да диких зверей всех поели, хорошо, что здесь такое раздолье. Да, кстати, я слышал, что у вас в юртах много овечьего жира, которым вы разжигаете лампы, ты не мог бы нам продать немного для добавления в пищу, а то у нас с едой плохо, только овощи да коренья, ничего мясного, да и зерно приходится покупать по высокой цене.

— Это можно, у нас в юрте ещё две банки жира. Я смотрю, эти два лебединых яйца очень красивые, давай так, полбанки овечьего жира меняю на эти два яйца, годится? — спросил Ян Кэ.

Старик Ван воскликнул:

— Годится! Просто мы тогда съедим немного поменьше. Бери и неси.

Ян Кэ сразу же взял яйца, осторожно их завернул и сказал старику Вану:

— Завтра я принесу тебе овечий жир.

— Вы, китайцы, раз сказали, значит, сделали, я верю, — ответил старик.

Ян Кэ вздохнул: