Зари. Мне удалось убежать

Раньше я считала нормальным, что мужа не выбирают. Когда я была маленькой, мне казалось, что нужно просто принять все, как есть. Поэтому когда родители нашли мне мужа, я не спорила.

— Зархуна, ты пуштунка и должна стать женой того мужчины, которого выбрали твои родители, — говорила я себе.

Я напоминала себе поговорку, из которой следовало, что девушка, которая слушается родителей, всегда будет счастлива. Когда я сказала отцу и матери, что сомневаюсь в правильности этого решения, они заявили, что я должна быть хорошей дочерью и выйти за Джаведа. Они пригрозили мне, что если я не соглашусь, то они откажутся от меня и я стану для них чужим человеком. Сколько я ни плакала и ни говорила, что Джавед не нравится мне и я не хочу выходить за него замуж, они в ответ всегда твердили одно и то же:

— Тихо! Пуштунская девушка не выбирает себе мужа. В нашей семье все женщины так выходили замуж. Если кто-нибудь узнает, что ты говорила такие вещи, мы не сможем больше показаться в приличном обществе.

Я была еще очень молодой, не знала страны, в которую мы переехали, и местных обычаев и поэтому понятия не имела, как мне поступить. У меня была хорошая работа, но мне приходилось общаться с афганцами, большинство из которых хорошо знали мою семью, к тому же я часто посещала афганские семьи, и все эти люди, конечно же, не захотели бы даже разговаривать с девушкой, которая пошла против воли своих родителей. Я решила, что будет лучше, если я соглашусь выйти замуж. Тогда я не знала, что через несколько лет буду сожалеть об этом и найду в себе силы противостоять решению своей семьи и традициям нашего общества. Тогда был июль 2003 года. Мне исполнился двадцать один год.

***

Как и у большинства афганских невест, день моей свадьбы начался с посещения салона красоты. В семь часов утра мы пришли в салон, где мне накрутили волосы, подкорректировали форму бровей, сделали маникюр и впервые в моей жизни нанесли макияж. Когда косметолог закончила свою работу, она взяла зеркало и поднесла его к моему лицу, чтобы я могла взглянуть на себя. Она попросила меня встать и посмотреть на себя в полный рост, сказав, что я очень красивая невеста и что мой жених — счастливчик. В зеркале я увидела красивое белое свадебное платье, а также то, что карандаш для глаз и тушь зрительно увеличили мои глаза. Я уже была не маленькой темнокожей Зархуной с самым заурядным лицом, а весьма утонченной и привлекательной женщиной. Косметолог сказала, что я настоящая красавица, но я не поверила ей. Кожа у меня была темней, чем у моих сестер, и я всегда считалась самой несимпатичной в семье. Когда косметолог убрала зеркало, я опустила глаза.

— Ты очень красивая невеста, но слишком уж печальная. В день свадьбы нужно быть веселее.

Я ничего не ответила и стала ждать прибытия Джаведа, который должен был приехать и отвезти меня к месту проведения свадебной церемонии в специально украшенной машине, которая называлась «гульпош».

На свадьбу пришло около двухсот пятидесяти гостей. Мы с Джаведом сидели на специальном возвышении. Это был самый ужасный день в моей жизни. Я сидела на украшенном диване у всех на виду, не в состоянии повлиять на свое будущее — и все потому, что я была афганской женщиной.

2. История Шарифы

Сыны и дочери

В Афганистане женщины обычно рожают первенца примерно через год после свадьбы. У афганки может быть четыре-пять детей, и это считается абсолютно нормальным. Некоторые даже считают, что это довольно маленькая семья. Для большинства афганских женщин главной целью брака является продолжение рода, и семья не будет считаться полноценной, пока не родится мальчик. Женщина, которая смогла родить несколько сыновей, любима своим мужем, свекровь хорошо относится к ней, а люди ее уважают. Такая женщина считает, что исполнила свое предназначение. Но женщина, которая не может родить мальчика, не чувствует себя счастливой. И поэтому афганские женщины рожают детей одного за другим, пока у них не появится сын. Некоторые женщины ради этого рожают более десяти детей. Любая женщина, родившая мальчика вскоре после свадьбы, может считать себя счастливой, поэтому многие большую часть беременности молятся, прося Всевышнего о сыне. В особых случаях вся семья собирается, чтобы помолиться о рождении мальчика, а во время свадьбы люди почтенного возраста говорят невесте: «Желаю тебе стать матерью сыновей». У моего народа, пуштунов, есть даже песни на эту тему: «Сын дороже всего» и «Бог дает сыновей тем, кого любит».

Сыновья так важны для моего народа, что некоторые матери уделяют меньше внимания дочерям, чтобы иметь больше времени для сыновей. Я встречала девочек, которые рассказывали мне, что их родители покупают сыновьям новую одежду, а их заставляют ходить в обносках. А в некоторых семьях матери кормили сыновей мясом, ставя перед дочерьми лишь тарелку супа. Я помню, как однажды к нам приехала в гости наша афганская родственница, у которой были две дочери и сын.

— Не знаю, что бы я делала, если бы у меня было столько дочерей, — это так тяжело! — воскликнула она, глядя на меня и четырех моих сестер.

Я много раз думала о том, что, родись я мальчиком, все было бы по-другому. Я знаю, что моя старшая сестра разделяет мои чувства. До того, как родился мой брат, когда женщины спрашивали мою мать о ее детях, она становилась очень печальной, и они начинали сочувствовать ей из-за того, что у нее нет сына. А некоторые из ее родственниц, наоборот, начинали язвить. Я помню, как одна из них, более низкого социального положения, чем моя мать, родила мальчика.

— Это воля Аллаха. Некоторые женщины живут в роскоши, а другие нет. Но женщина, которая родила сына, прожила жизнь не зря, — злобно сказала она однажды.

Моя мать очень расстроилась из-за этих слов, я видела боль в ее глазах, хотя в том, что у нее рождались одни дочери, не было ее вины. Мы с сестрами вытирали ей слезы и старались успокоить ее, тогда как она пыталась скрыть от нас свою печаль.

— Мама, каждый раз, когда эта женщина приходит к нам домой, ты расстраиваешься. Почему? — спросила я.

— Доченька, ей очень повезло. У нее родился мальчик, и теперь ей не нужно беспокоиться о будущем, — сказала мать.

Когда я спросила ее, как сын обеспечит счастливое будущее, она ответила, что он может позаботиться о своей семье, своей матери и сестрах. Я сказала матери, что я не хуже любого мальчика смогу позаботиться о ней и моих сестрах.

— Я знаю, но ты не сделаешь того, что может сделать мужчина, — улыбнулась она и погладила меня по щеке.

Я поняла, что не смогу ей помочь. Люди заставили ее чувствовать себя неудачницей, словно в том, что она не родила сына, есть ее вина. Моя сестра тоже чувствовала душевную боль моей матери и старалась походить на мальчика, одеваясь в мужскую одежду, которая скрывала ее девичью фигуру. Мама хвалила ее и говорила, что она очень похожа на мальчика. Но лишь спустя годы, когда я выросла, я поняла, почему афганским женщинам так хочется иметь сына.

У всех народностей, населяющих Афганистан, считается нормальным то, что мальчику уделяют больше внимания, чем девочке. Однажды Табасум, одна из наших журналисток, собиравших информацию для «Афганского женского часа», позвонила нам, чтобы рассказать о своем недавнем интервью с женщиной, родившей двойняшек — мальчика и девочку. Ее шокировало то, что мать детей по-разному относилась к ним. Я попросила ее рассказать об этом подробнее.

— Я привыкла к тому, что мальчикам уделяют больше внимания, чем девочкам. Но этой женщине, похоже, было плевать, выживет ее дочка или нет, — сказала она. — Ее детям по шесть месяцев, но они сильно отличаются друг от друга. Мальчик очень активный, он абсолютно здоров, в то время как девочка очень худая и слабая. Я думала, что ее недокармливают. И я узнала, почему они такие разные. Мать кормит грудью только сына.