Светская дурь

Крошечный треугольник стрингов Саманты смотрелся восхитительно на ее идеально эпилированном лобке. Этот тончайший кусочек был того же дорогого материала и цвета, что и ее бюстгальтер. Она улыбнулась Питеру и провела большими пальцами под кружевным поясом. Никто никогда раньше не покупал ей такого дорогого белья. На самом деле ей вообще раньше не покупали белья. Ей было всего лишь двадцать три. Ее мальчики в университете тратили деньги на пиво. А фантазии насчет эротического белья не заходили дальше того, чтобы нарядить ее в свой свитер для регби. Питер напомнил себе, что должен уничтожить чек. Он уже давненько не покупал белья миссис Педжет. Но он его купит, правда. Уже скоро.

– …Просто столько всего нужно сделать с этим законопроектом. Я постараюсь освободиться пораньше. Саманта согласилась остаться и помочь, очень мило с ее стороны, потому что это неоплачиваемая работа, но она верит в это так же, как и я. Так же, как и мы. Это решающий момент, дорогая, я зажег факел. Я должен быть здесь и смотреть, как идут дела. Да, да, я знал, что ты поймешь. Спасибо, дорогая.

Питер Педжет нажал кнопку отбоя.

Саманта пристроилась рядом с ним на кровати.

– Ты сегодня был словно лев, дорогой. Я так возбудилась. У меня от тебя внутри всё загорелось.

Он закрыл глаза, и она поцеловала его. Анджела не узнает. От поцелуев у него голова пошла кругом. Или, возможно, это произошло от скорости, с которой менялась его жизнь. Всего несколько месяцев назад он был так подавлен, его карьера никуда не продвигалась, и брак был счастливый, но тускнел день ото дня. Его обещания не оправдались, все надежды остались в прошлом, а впереди была унылая перспектива долго-долго стареть и смотреть, как дочери вырастут и уйдут из дома и жена тоже состарится.

И вдруг всё изменилось. Он желал Саманту с того самого момента, как она пришла к нему на работу. Желал страстно. Она полностью затмила все его мысли, желание обладать ею пронзало каждую минуту его существования.

Дело не в том, что он не любил Анджелу. Он любил ее, правда. Но хотелон Саманту. Это было наваждение.

И всё же Питер Педжет никогда не думал, что его брак окажется под угрозой. Он знал, что его союз с Анджелой крепок. Конечно, а как же иначе. Зачем прекрасной двадцатитрехлетней женщине, на которую оборачивались все головы в коридоре, где бы она ни шла, вообще смотреть в сторону уставшего, начинающего лысеть мужчины почти в два раза старше себя? Глупость. Возможно, его разум полностью порабощен, но, по крайней мере, его брак защищен.

Но Питер Педжет ошибался. Его брак тоже был под угрозой. Оказалось, что Саманта хочет его так же, как он хочет ее. Он не знал почему, но она хотела его и однажды сказала об этом.

– Ты так на меня смотришь, Питер, – произнесла она, когда они были одни в его офисе, – что мне кажется, ты представляешь меня обнаженной.

Питер был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Но в ответе не было необходимости.

– Зачем всего лишь представлять…

И с этого момента начался их безумный роман, который он ненавидел и любил почти в равной степени. Почти.

И вместе с этим неожиданным и невероятным безумием пришел его великий шанс. Возможность избавиться от ограничений своей нереализованной карьеры и сделать мир лучше. Он прекрасно выступил в парламенте, был на обложках «Ивнинг стандарт» и, несомненно, будет на первых полосах всех остальных газет на следующее утро. Его идеи обсуждались в каждом ток-шоу на радио, его имя проклинали и обожествляли по очереди все звонившие в эфир, и у него роман с прекрасной, умной молодой женщиной, которая считает его богом и с гордостью раздевается перед ним.

Питер чувствовал себя обновленным, возрожденным мужчиной. Он ответил на поцелуи Саманты. Наслаждайся. Ты это заслужил.

Паб «Собака и уточка», Сохо

Сержант Арчер забрал несколько пинт лагера из бара. Он за них не заплатил – так было принято среди полицейских, обходящих свои владения, по крайней мере в Сохо. Польза служебного положения. А что такого? Зачем владельцу малого бизнеса брать со своего защитника деньги за сандвич и пиво? Конечно, девочки в борделях на Дин-стрит и Уордор-стрит знали, что для некоторых полицейских бесплатный обед означает не только еду. Некоторые полицейские ожидали секса и денег в придачу. Девочки в борделях знали, что некоторых полицейских самих впору закрывать.

Сержанты Арчер и Шарп были именно такими полицейскими, но в последнее время на грязных улочках их уютного мирка мелкой коррупции задул леденящий ветер. Коммандер из Далстона, бывший детектив отдела по борьбе с наркотиками, получил задание следить за своими бывшими коллегами. Он открыто говорил о существовании коррупции. Казалось, он был близок к тому, чтобы назвать имена.

– Этот парень опасен, потому что глуп. А глуп он потому, что думает, будто это имеет значение, мать его, если мы немного снимаем пенки тут и там. Лучше уж пусть нам достанется, чем ублюдкам, которые пихают товар, так?

– У него план. Это всё политика. Он хочет использовать нас как пример, чтобы пропихнуть свои гадские законодательные теории, которые сляпал со своим говенным дружком из парламента. Он хочет сказать, что если законы о наркотиках делают копов продажными, то законы нужно менять.

– Но это ж просто херь какая-то. Продажные копы были всегда. Это традиция.

– Да ты чё, а я и не знал.

– Но ведь ему ж один хрен не удастся сделать это, да?

– Даже через миллион лет.

– Ну, я не знаю. Даже МВД говорит о декриминализации дури.

– Вилами по воде писано, лапша на уши, уступка либералам. Ничего не выйдет.

– Просто поверить не могу. Коп, один из наших,пытается легализовать наркоту. Это предательство, не больше и не меньше. Это всё равно как если индюшки станут голосовать за Рождество, вот что я скажу. Коммандер Барри-мудила-Леман заслуживает того, что огребет.

– Да, и нарвется он уже скоро.

– Именно. Ты видел статью, которую он вывесил в Сети? «Единственные копы, которые выигрывают в войне против наркотиков, это продажные копы».

– Должен сказать, это придаст населению уверенность.

– Проблема в том, что он может это доказать. Он копает очень глубоко. Он знает, что делает. Это как «Кантримэн», [3]снова-здорово. И он всё скармливает этому своему дружку в парламенте. Наши дела дошли до парламента, прикинь?!

– Педжет? Он – никто, заднескамеечник Кто его послушает?

– Да, но как раз такие крысы и делают дела, скажешь – нет? Ничтожества, у которых нет никакого шанса пробиться к власти, как раз и говорят то, что сказал Питер Педжет. Но в любом случае дело не в Педжете. Никто даже через миллион лет не легализует наркотики. Наша кормушка в этом районе не схлопнется, не переживай. Дело в Лемане, потому что он наводит фонарь на нас. Нужно ему конкретно сказать, чтобы, мать его так, не лез не в свое дело.

Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо

– Не могу вспомнить, когда меня в последний раз отшили при съеме, но Лупу сделала это очень миленько. Она сказала, что очень польщена и все такое, но она только что сделала прическу, и вообще, ей кажется, что если она снимет свои кожаные штаны, то обратно ей их уже не натянуть. В общем, мы посмеялись, я сказал ей, что она – суперкрошка, а она сказала, что я самый настоящий плохой парень, и все были счастливы.

И всё равно она меня отшила,и должен сказать, я почувствовал себя влегкую придурком, когда она отвернулась и со всех сил рванула от меня за заборчик Элтона. Полагаю, это должно было отрезвить меня, но, когда выпьешь ведро всякой дряни и занюхаешь дорожек двадцать, а еще слопаешь целый пузырек экстази, а помимо этого – всего три чипсины, слямзенные с блюдечка в «Хард-роке», призывы реальности не очень-то и услышишь.

Короче, я шатался за кулисами, пытался охолонуть и снять кого-нибудь, когда вдруг меня облепили папарацци, пронюхав, что я по виду пьяный и обдолбанный и к тому же нигде не видно моей невестушки Эмили. Считается, что пресса за кулисами Наград под присмотром, ну, типа их задача – щелкать музыку, а не звездулек в одних трусишках (хотя на большинстве этих звездочек в наши дни только и надето что однитрусишки). Должны быть правила, журналистская этика и всё такое. Однако если лучший певец Великобритании, который вроде бы счастливо помолвлен с дочкой лорда, пытается подцепить Лулу у всех на глазах, слухи быстро расползаются по углам, так что меня тут же отловили. «Что случилось с Эмили, Томми?» – орали они мне. И я сказал: «Я ее кинул, помолвка расторгнута!» Ну, так оно и было. Бабах! Они словно взбесились. Главная тема Наград, и без малейших усилий с моей стороны. Какой бы бедолага сосунок ни выиграл в этом году титул лучшего новичка, в газеты ему не попасть, потому что опять именно ястал главной темой Наград. «Почему ты это сделал, Томми?» – кричали они. «Мне не нравился ее голос, – сказал я. – Он мне действовал на нервы, и вообще, мне больше не нравятся татуированные малышки».