Уиллоу

Огромная пропасть разделяет ее и этих девочек. Она знает, потому что раньше была по ту сторону, с ними. Ей отчаянно хотелось наладить с ними отношения, но она просто забыла, как это делается.

Уиллоу обдумывала, что бы такое сказать. Тогда Кристен смяла обертку от шоколадного батончика и потянулась рукой, чтобы положить ее в сумку. На мгновение стала видна красная отметина, которую Уиллоу видела в тот день.

— Ты рез... — Уиллоу брякнула это до того, как смогла остановить себя. Ее голос прозвучал слишком громко или даже хуже…

Что я такое говорю??

 — Я имею в виду, ты рез...

Боже всемогущий!

Как ей выкрутиться? Они все выжидательно смотрят на нее, она должна что-то придумать.

Резать, резали, режущий, черт, что ей состряпать из Рез?? Уиллоу оглядывается на всех, смотрит на Кристен и придумывает…

— Я имею в виду — с кошками… резвишься ли ты с кошками…

Лучше, чем "Резала ли ты себе руку", но слишком натянуто.

— Я имею в виду… — Уиллоу на секунду замолчала и закрыла глаза. Если она будет стоять вот так, может они просто встанут и уйдут? Забудь об этом. Ей никогда так не везет, ей просто лучше покончить со всем этим. — У тебя… У тебя…

Что?? Что у нее??

 — У тебя есть котенок? — наконец, через несколько секунд она смогла выговорить. Девочки в оцепенении смотрят на нее.

Боже мой!

Уиллоу чувствует, как у нее горит лицо. Если подумать, она села с ними, только потому, что не хотела казаться странной!

 — Нет, — говорит Кристен через секунду. — У меня сильная аллергия. Кстати, это напомнило мне кое-что. — Она поворачивается к Лори. — От того лосьона, который ты посоветовала попробовать, у меня жуткая сыпь. — Она закатывает рукав и начинает сильно чесать руку, и Уиллоу может видеть, что отметина, которая ее так заворожила, всего просто царапина. И ничего больше. Скорее всего, эта царапина от того, что Кристен так сильно расчесывает свою кожу. Даже сейчас, пока она смотрит, другая девочка начесывает одну или две царапины. Которые не похожи на те, что "украшают" руку Уиллоу. Ссадины на руке этой девочки абсолютно невинны. Она уже не единомышленница, как и все остальные в этой маленькой группке. Как и везде. — Почему это ты спрашиваешь, нет ли у меня котенка? — Кристен поправила рубашку и уставилась на Уиллоу. — Может… Может, ты думаешь завести одного? — Она произносит эти слова медленно, будто разговаривает с кем-то, кто не очень хорошо говорит на этом языке. Она пытается быть милой, но очевидно, думает, что Уиллоу — идиотка.

Еще хуже то, что трудно не заметить смущенные взгляды, которыми обмениваются остальные девочки.

— Ну, — говорит Лори. — Она сняла бейсболку и перевернулась, подперев голову рукой. — У меня сестра работает волонтером в приюте для животных, если тебе нужен котенок.

Уиллоу кивает. Она чувствует, что они все считают ее чудной. Они стараются быть милыми, предлагают свою помощь с котятами, но у нее за спиной закатывают глаза и благодарят бога, что они не такие сумасшедшие как она. Может, они расскажут остальным, что тусовались с новой девочкой. Нет, они не знают всей истории, но она, ей-богу, странная… Может, они приплетут несколько своих слухов.

— Простите… — Уиллоу вскочила на ноги. Она больше не может сидеть здесь с ними. — Мне нужно… — Нужно что? Она ничего не может придумать. Да это и не важно. Ей кажется или они довольны, что она уходит? В любом случае, приглашение было с их стороны лишь любезностью. — Увидимся на истории, — выговорила Уиллоу.

— Обязательно, — кивнула Клаудия.

Уиллоу как можно быстрее вышла из сада и направилась к зданию. У нее еще есть немного времени перед следующим уроком. Но она не знает, куда ей идти. Ни библиотека, ни столовая ее не привлекают. Она не знает, куда идти, но, пожалуй, знает, чем хочет заняться.

Хотя ее немного беспокоят практические стороны этого. У нее так много отметин на руках, что практически можно играть, соединяя точки. Ей необходимо подождать, пока некоторые порезы заживут, чтобы снова начать резать по ним. А ноги? На ней джинсы — сможет ли она добраться до ног? А если она сделает это на животе, не прилипнет ли к нему свитер? Уиллоу встряхнула головой. Ей нужно планировать такие варианты.

Завтра она наденет рубашку на пуговицах.

Но, несмотря на ее отчаяние, простые мысли о деталях помогли ей успокоиться, забыть недавнее происшествие: как ужасно прозвучал ее голос, когда она спросила о котенке. Она практически забыла, как это печально, что она не может пойти на подготовительный курс по оценочному тесту.

Уиллоу целенаправленно идет в туалет, но ее ожидания не оправдываются, так как тот занят. Там курят две девочки. Еще одно запрещенное занятие, но намного более приемлемое.

Уиллоу не совсем уверена, что делать. Она может подождать, пока они уйдут, но неизвестно, сколько времени это займет. Когда Уиллоу подумала об этом, самая близкая к ней девочка потушила окурок в раковине и зажгла новую сигарету.

— Будешь? — спросила она, протягивая Уиллоу пачку.

Уиллоу покачала головой. Она знает, как это нелепо, она могла бы тоже курить, почему нет? Но сигареты, нанося вред, тоже приносят удовольствие, за исключением…

Никотин — уйдут годы прежде, чем он причинит боль…

Она отступила к двери, а потом та закрылась за ней. Уиллоу оглядела оба конца коридора, который, слава богу, был пуст. Она начала двигаться. Она не знает, куда направляется, даже не уверена, куда точно ведет коридор, она просто знает, что должна двигаться, иначе взорвется.

Она двигалась все быстрее и быстрее, ноги болели. Она неожиданно поняла, что стремительно несется по коридору, к черту правила. У нее болело под ребрами: и от затрудненного дыхания, которое она пыталась выровнять, и от того, что рюкзак ударялся о плечо.

Но ей хорошо. От всего этого хорошо. Не так хорошо, как было бы от лезвия, но достаточно не комфортно, чтобы отвлечь ее.

К сожалению, коридоры такие длинные, а у Уиллоу так много сил. Она приходит в бешенство, бешенство, когда попадает в тупик и оказывается перед кирпичной стеной. Если бы это не было таким клише, она начала бы долбить кулаками по кирпичу.

Если бы это не было таким клише, а руки с ссадинами не было бы так сложно спрятать.

Вместо этого она сползает по стене, ее легкие кричат, даже если сама она молчит, и пытается сосредоточиться на том, как ужасно болят ее ребра, не открылись ли раны на ногах от такой пробежки.

Она осторожно проводит вверх и вниз по икре обутой в кеды ноги, растирая, стараясь почувствовать, есть ли открытые раны. Есть! Уиллоу посмотрела вниз. На джинсах проявилось маленькое пятнышко крови. Не сильно, вряд ли бы кто-то заметил, но… У нее на плече — рука. Вопрошающий голос. Уиллоу поднимает голову и видит лицо своего учителя физики, мистера Мостона.

Он встревожен. Уиллоу не хочет говорить с ним. Она хочет сосредоточиться на ощущении от раны на ноге. Хочет, чтобы она болела еще сильнее, растирая ее ботинком. Но, к сожалению, не может. Где-то в глубине сознания она понимала, что если прямо сейчас не возьмет себя в руки, то будут последствия: встреча с методистом, нотации. Может быть, вызовут ее брата. Вероятнее всего, вызовут брата. Одной этой мысли достаточно, чтобы вернуться к реальности.

— Уиллоу? С тобой все в порядке? — Его голос сочувствующий, мягкий, заботливый. Это искренне? Она уже не может сказать. За последние семь месяцев так много людей спрашивали ее, все ли с ней в порядке, именно в таком тоне. Уиллоу стала ненавидеть этот тон. — С тобой все в порядке? — Он повторил вопрос, и Уиллоу пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться от того, насколько абсурдно он прозвучал. Почему люди только спрашивают, все ли с человеком в порядке, когда очевидно, что нет?

— Я могу чем-то тебе помочь? — продолжил он.

Уиллоу забеспокоилась, что дальше он предложит проводить ее в медпункт или того хуже — связаться с Дэвидом. Лучше ей начать говорить и быстро.