Вокруг да около гламура

Настроение у меня упало — ниже некуда. Черт меня дернул отказаться ехать с Романом! Сидела бы уже в Краснодаре в новой квартире и плевать бы мне было на эту сопливку! И ведь осталась-то, ожидая нового назначения. Только ради него. Всем пожертвовала, а что получила? Плевок в морду — в лучших наших традициях. И поделом! В другой раз нечего губы раскатывать.

На другой день Анастасия зазвала меня к себе.

— Извини, Юлька, ради Бога, — она по-прежнему прятала от меня глаза. — Я честно старалась тебя на это место посадить. С тобой мне работать гораздо удобнее, как за каменной стеной себя чувствовала бы. Но что я могла поделать? Меня саму перед фактом поставили. Добро бы просто девку со стороны навязали. Костьми бы тогда легла, но тебя отстояла. Но тут ведь дочка… — Она развела руками. — Впору самой заявление подавать. Как теперь работать? Юленька, хоть ты меня поддержи! Придется нам с тобой на двоих раскидать обязанности зам. главного. С ребенка-то какой спрос?

Я хмыкнула:

— Ребенок вполне, между прочим, половозрелый. И зарплату наверняка ей недетскую положили.

— Я контракта не видела, мне не показывали, — призналась Анастасия.

Тут я обалдела.

— Да ты что?

— Все мимо меня, — скорбно проговорила она.

— Может, она больше тебя будет получать? — я вполне допускала такую возможность.

— Черт ее знает, — Анастасия нервно передернула плечами. — Но журнал-то должен выходить, кому-то его делать надо. А я подозреваю, Виктория здесь и появляться-то не будет. У нее защита диплома и госэкзамены на носу.

— Да она только в тусовках небось и смыслит, — в сердцах бросила я. — Ни одного макета в жизни не видела.

— Все могла предположить, но такой подлянки никак не ожидала.

Я сочувственно кивнула. Меня, конечно, обошли, но я пока хотя бы осталась при своих, а вот Анастасию, считай, унизили. Еще вчера была здесь полной хозяйкой, а теперь вынуждена заискивать перед девчонкой. И попробуй не попляши. Папа тут же заменит, никакой рост тиражей не спасет. Потому как родная кровь ближе к сердцу, да и без журнала нашего папа проживет, это мы без него загнемся.

Но зря мы с Анастасией надеялись, что сопливка не станет слишком часто у нас появляться. Это, как мы вскоре поняли, было бы наилучшим для нас выходом. Девица, увы, оказалась активная, и намерения у нее оказались серьезные. Не знаю уж, когда она сдавала экзамены и писала диплом, но она поселилась в своем новом кабинете, и некоторое время спустя в воздухе запахло порохом.

Глава IV

Она вызвала меня к себе в кабинет. Я скрипнула зубами и пошла. А куда денешься? Больше всего мне хотелось написать заявление об уходе и, небрежно бросив его сопливке на стол, гордо удалиться. Ух, с каким бы удовольствием я бы это проделала! Но, увы. Я не могла себе такого позволить. Ну почему я не уехала в Краснодар? Была бы сейчас свободна и независима. Ладно, снявши голову, по волосам не плачут, и я с омерзением, но с гордо расправленными плечами шагнула в ее в кабинет.

Вика стояла возле огромного окна, подоконник которого был девственно пуст. Раньше, при бывшей замше, на подоконнике, можно сказать, цвел зимний сад. Разные фиалки и прочие фикусы и суккуленты. Бывшая замша их обожала и культивировала. Я вообще-то к зелени равнодушна, однако оголившийся подоконник и прочие поверхности в кабинете потрясли меня до глубины души. Раньше тут было уютно, а теперь сделалось пусто и холодно.

Виктория на сей раз была одета очень скромно. Простая белая майка и прямые темно-синие джинсы. Демократичность одеяния на поверку оказалась еще та. Майка при ближайшем рассмотрении — из чистого шелка и, уверена, на этикетке внутри красовалось громкое имя, прибавляющее к цене как минимум два-три нолика, джинсы тоже не на рынке купленные, и даже не в сетевом магазине. А уж про обувь вообще молчу. Но если не приглядываться — милая скромная старшеклассница или, в лучшем случае, первокурсница.

Правда, приветливая, но холодная улыбка, которой она меня встретила, вполне соответствовала занимаемой должности. И где только, паразитка, успела научиться! Даже трогательный конский хвостик, в который она забрала свои белокурые волосы, не смягчал впечатления. Для меня была обозначена четкая дистанция. Это меня, с одной стороны, обозлило, а с другой — даже вселило некоторое уважение. Я в ее возрасте наверняка бы так не смогла.

— Садитесь, Юля, — указала она на стул и, усевшись напротив, добавила: — Может, вы предпочитаете, чтобы я вас называла по имени-отчеству?

— Совершенно излишне, — я в свою очередь проявила демократизм. — У нас тут это не принято.

— И замечательно, — тряхнула она хвостом. — Мне тоже так удобнее.

После такой краткой интродукции Вика перешла к делу:

— Знаете, я для ознакомления просмотрела все подшивки нашего журнала за последние три года.

«Лучше бы диплом свой писала», — подумала я, внимая ей с каменной физиономией.

— И знаете, что настораживает? Наш журнал ориентирован, как следует уже из его названия «Мисс Шик», в основном на молодежную аудиторию. То есть это девушки, правда, уже не тинэйджеры, и молодые незамужние женщины. Грубо говоря, аудитория от восемнадцати, а по нынешним временам, даже от шестнадцати и до тридцати, с натяжкой — до тридцати пяти лет.

Хм, я уже в этот диапазон прохожу с натяжкой… Никак она мне решила намекнуть, что мой возраст уже на грани и скоро я перестану соответствовать настроениям читательской аудитории?

Вика тем временем продолжала:

— Затем я тщательно просмотрела все материалы, опубликованные по вашему разделу — культуры и искусства. Села с калькулятором и подсчитала. Смотрите, что у меня получилось. Средний возраст героев ваших материалов — пятьдесят пять лет. И это притом, что я не учла карикатуриста Бориса Ефимова, которому вообще сто три года. Согласна, случай действительно уникальный, но это не то, к чему всем нам надо стремиться. Юля, средний возраст пятьдесят пять лет вас не настораживает?

Она, не мигая, уставилась на меня. Я пожала плечами:

— А почему он, собственно, должен меня настораживать?

— Потому что мы обращаемся к молодым людям, а вы, в основном, им рассказываете о пожилых. Думаете, им это интересно? Где молодые лица? Где современники?

Я, с трудом сдерживаясь, процедила:

— Милая Вика, я им рассказываю о культуре и искусстве. И о людях в этих областях. А известными в восемнадцать лет, как правило, не становятся. Потому что создать что-нибудь стоящее можно лишь после того, как накопишь жизненный опыт. Вот почему, как это ни прискорбно, наши творцы, в основном, люди зрелые, пожилые, а порой даже старые. У нас даже в поп-культуре совсем молодых — раз-два и обчелся. И Джульетт у нас играют тоже достаточно зрелые актрисы, которых предполагаемая аудитория нашего журнала, между прочим, с удовольствием ходит смотреть, да еще в очереди за билетами стоит.

Мне казалось, что я высказала все это с убийственной иронией, однако на Вику мой монолог не произвел ровно никакого впечатления, и она спокойно и деловито откликнулась:

— Да, в чем-то вы, наверное, правы, но, тем не менее, я остаюсь при своей точке зрения. У вас крайне примитивный и упрощенный подход к решению поставленной перед вами задачи. Хватаете то, что лежит на поверхности.

Пепел ненаписанного заявления об уходе застучал в мое сердце!

— Мне кажется, мы должны все-таки больше ориентироваться на нашу целевую аудиторию, — продолжала плевать мне в душу сопливка. — Ну, посмотрите. Большинство людей, о которых вы писали, бесспорно, люди известные. Но они и без вас известны. О многих можно узнать из энциклопедического словаря. И в Интернете на них по тысяче ссылок. Зачем же повторять в тысячу первый раз? Ну я понимаю еще, юбилей или премию какую-нибудь дали, и то это не всегда повод. Потому что для нашей аудитории эти личности — уже прошлое. Его просто не надо забывать. Но давайте смотреть в настоящее и в будущее. Именно оно в первую очередь волнует нашу аудиторию. Ищите интересных людей, открывайте новые имена! По-моему, это главное!