Параметрическая локализация Абсолюта

Кушая пятый, Валентин Валентинович отбросил теоретические терзания и перешёл реалиям. Ехать во Францию или в Швейцарию, попытаться проникнуть к коллайдеру? Нанять головорезов, ворваться? Дорого: виза, билеты, оружие, наёмники, отстреливаться. Хотя если ориентироваться на студентов, то можно обойтись зачётом. За зачёт они на всё согласны. Есть крепкие и смелые ребята. Виталий тот же – толстячок, но отважный. Человек десять хватит ли? Но. Даже если хватит, то им ведь тоже придётся покупать билеты. Или пускай сами? Хватит ли стипендии на билет до Швейцарии? Нет, явно не хватит. Нет, это нерациональный путь. Он выпил. Да!

Да! Есть решение! Виталий! От волнения Валентин Валентинович встал, задев коленом стол. Вилка звякнула о нож, в стакане возбудилась волна. Хакер и взломщик! Как просто: не нужно никуда ехать, Виталий взломает коллайдер прямо из своего общежития!

На ходу проглотив последний кусочек блина и залпом допив палец коньяку – всё-таки это не коньяк, и даже не бренди, а водка с карамелью! халтурщики! – он поспешил в комнату, переодеваться обратно.

9. Прогулка у общежития

Студенческие общежития располагались в двадцати минутах ходьбы от дома Валентина Валентиновича. Он не знал точно, какой ему нужен корпус, и даже не помнил фамилию Виталика, но не сомневался, что без труда отыщет его.

Серо-синяя, влажная темнота, мокрые деревья. Лужи блестели в чередующихся пятнах света под фонарями, но их заметность была обманчива – Валентин Валентинович с размаху ступил в неожиданную воду, нога мгновенно промокла и холодно захлюпала. Ну вот! Ещё не хватало простудиться! Мимо, поблёскивая и позвякивая, прокатился светящийся изнутри трамвай. Почему они всегда позвякивают? Несовершенство конструкции или предупреждающий сигнал?

Валентин Валентинович потряс ногой в надежде вылить излишки воды. Вот такие мелочи и портят настроение. Может быть, зря я это затеял? Дождался бы спокойно завтрашних лекций. Он миновал учебные корпуса, библиотеку, гастроном. Как я вообще собираюсь его искать? Что скажу – принёс ему забытую в парте тетрадку? Или вообще ничего не говорить? Тогда ещё хуже могут подумать. Валентин Валентинович вспомнил историю одного доцента с соседней кафедры, который на старости лет влюбился в студентку. В тот год с зимы до лета его можно было увидеть на этой улице, мрачно гуляющим или курящим на скамейке. Иногда они гуляли вместе, ярко контрастная пара – невысокий худой мужчина с тёмным лицом в глубоких морщинах, в чёрном кожаном плаще, руки за спину, и юная сельская девушка с косой, теребящая сумочку, на круглом лице – круглые глаза. В этом было что-то пугающее, неприличное, асоциальное. О них знал весь университет, но никто не разговаривал, не обсуждал – тема отталкивала. Впрочем, история эта кончилась ничем, рассосалась сама – девушка благополучно защитила диплом и уехала в родную деревню, а доцент уволился, устроился в какую-то фирму. У меня ещё похлеще получится, думал Валентин Валентинович, меня примут за педофила. Или педофил – это если объекту страсти нет четырнадцати лет? Или шестнадцати?

Общежития начинались за перекрёстком. Мокрая нога согрелась от ходьбы, призрак простуды отступил. На ступеньках перед входом курили студенты в футболках – как им не холодно? Они рассказывали что-то друг другу, громко смеялись, размахивали руками. Валентин Валентинович ощутил робость. Нет, не пойду! Что за абсурд. Завтра увижу его на лекциях или в крайнем случае передам через его друзей, чтоб явился.

В этот момент сзади послышалось тукание каблуков, нагнало его, и женский голос благожелательно поздоровался. Валентин Валентинович повернул голову: Вера.

– Здравствуйте, Верочка! А я вот прогуливаюсь перед сном. Как вы, готовы к завтрашней лекции?

Вера вежливо отвечала, что готова. Они остановились. Валентин Валентинович шутливым голосом посетовал, что не все студенты столь ответственно относятся к физике, как она, и как бы вскользь упомянул о Виталии – мол, он-то точно не придёт, а ведь предмет очень важный. И подчёркнуто шутливо спросил, нет ли у неё его номера – позвонить, пожурить. Вера, то ли подыгрывая ему, то ли восприняв всерьёз, достала из сумки телефон, потыкалась в кнопочки и предложила записать номер. Продолжая двойную игру, Валентин Валентинович открыл блокнотик, который всегда носил в кармане, и, ловя слабый свет фонаря, записал.

– Спасибо, Верочка! Позвоню ему и поговорю по душам. Спокойной вам ночи!

Поспешая домой, Валентин Валентинович так радовался удаче-встрече, что забыл о своей искусственной улыбке, и она ещё несколько минут держалась на лице. Дома он первым делом поставил промокшую туфлю на батарею и сменил носки, а вторым делом наполнил стакан и набрал номер Виталия.

10. И что будет?

– Вот сюда садитесь, – Валентин Валентинович указал Витале на своё любимое кресло. – Коньячку?

Виталя кивнул и принял в руки стакан с коньяком. Он осматривался, тёр носком носок и поглядывал на Валентина Валентиновича выжидательно. Валентин Валентинович разрезал большую зелёную грушу на четыре дольки, потом каждую дольку ещё на две, и поставил блюдце на журнальный столик, поближе к Витале.

– Неплохо вы устроились, – выдавил наконец из себя Виталя. Он чувствовал себя скованно, и молчание тяготило его.

– Да-с, не жалуюсь! Особых уютов у меня нет, но уж как живу, так живу.

Валентин Валентинович сел на диван и, озорно улыбаясь, поднял стакан. Они отпили и захрустели грушей.

– Так что за дело-то? – недоверчиво хмурясь, спросил Виталя.

– Видите ли, Виталий, не так давно я сделал одно очень смелое физико-математическое предположение, полностью подтвердившееся теоретически. Теперь мне нужно поставить практический опыт, и мне не к кому обратиться, кроме вас. Как мне доподлинно известно, вы обладаете познаниями в компьютерных сетях и в программировании, и я хочу вас попросить об одном одолжении. Которое, разумеется, будет учтено во время сессии.

– Звучит заманчиво, – протянул Виталя обречённо.

– Вы наверняка слыхали о коллайдере, Виталий?

– О коллайдере?

– Да, о так называемом Большом адронном коллайдере, построенном на границе Франции и Швейцарии с целью глобальных научных изысканий. И для проверки моей теории это устройство подходит как нельзя более! Откровенно говоря, подходит только оно и никакое другое. К сожалению, программа экспериментов на коллайдере расписана на долгие годы вперёд. Кроме того, я ещё не уверен, стоит ли предавать моё открытие широкой огласке. Моя просьба, Виталий, состоит в том, что мне необходим анонимный доступ к системе управления коллайдером, – и Валентин Валентинович невинно пригубил из стакана, длинно вытянув губы.

– То есть вы чё, хотите сеть взломать? – от души удивился Виталя. Валентин Валентинович подтвердил кивком. – Не ну… Серьёзно что ли?

– Не только взломать сеть, но и запустить на коллайдере один небольшой процесс, который займёт не более нескольких минут по моим подсчётам. Я полагаю, написать программу для выполнения этого процесса не составит для вас никакой сложности, она действительно несложная.

– А… – Виталя сглотнул, – А что за эксперимент хоть?

– Ведь подобная акция сильно поднимет ваш хакерский авторитет, не правда ли? – Валентин Валентинович подмигнул. – Эксперимент заключается в том, что мы с вами создадим одну несложную волновую функцию и направим её в заданную точку пространства.

– И что будет?

11. Ещё и сомневается!

Валентин Валентинович, окончательно разрумянившись, махнул рукой на секреты. Расскажу. Всё равно Виталий ничего никому не сможет объяснить.

– Если бы вы ходили на лекции по физике, Виталий, вы бы могли познакомиться с теорией Янга-Миллса, дающей нам описание взаимодействия всех элементарных частиц. Уравнения Янга-Миллса нелинейны и крайне сложны, и чтобы вы поняли вкратце их суть, я покажу вам лагранжиан… – Валентин Валентинович притянул к себе радужный блокнот, лежащий на столике, и принялся возводить формулу, кишащую греческими переменными. И тут же бросил: – Нет, вам это не нужно! Слушайте. Занимаясь нелинейными преобразованиями, и двигаясь от сложного к простому, я достиг абсолютного предела. Этот предел – число сто девяносто шесть. Число сто девяносто шесть, Виталий – это Абсолют! – Валентин Валентинович произнёс последнюю фразу с выражением, чтобы большая буква в слове «Абсолют» была слышна отчётливо, и победоносно поднял стакан.