Дурная кровь

Куда-то исчезли прежние обиды, раздражение. И даже боль в теле на время отошла назад, предоставляя возможность насладиться видом Вериного лица, находившегося так близко от моего, что я ощущал ее дыхание. Стиморол клубничный, профессионально определил я.

Мы находились на кровати в моей комнате. Разве мог я представить, что так быстро окажусь с ней в кровати? И пускай, это не совсем то, что мне бы хотелось, радовал сам факт.

В руке она держала ватку со спиртом.

- Отфуда... - остальное я не смог договорить из-за острой боли в губе.

- Осторожно ты, - шикнула она, - у тебя губа треснула. Ранка только-только начала ссыхаться, а ты все испортил. Молчи лучше.

Я кивнул. Ватка в ее руке была бледно-красной - значит, уже не первая.

- Если тебя интересует, где я достала спирт, то у вас в шкафу. Прости, что пошарилась без твоего спроса, но так было надо. У тебя мама врач?

Я молча кивнул, помня о разбитой губе. Мой взгляд переместился с ее лица ниже - к щедрому вырезу на легком летнем сарафане. Вера нагнулась надо мной так, что я смог увидеть ее манящие округлые формы без лифа. Мне даже показалось, что я могу услышать их невероятно приятный запах.

Мои попытки разглядеть их внимательнее прервал раздавшийся сверху насмешливый голос:

- Смотри, косоглазие не заработай.

Я поспешно перевел взгляд на старый магнитофон, стоящий слева на тумбочке. Вскоре Вера снова нарушила тишину.

- Хорошо, - сказала она, - значит, мама врач. А отец у тебя кто?

Я было собирался ответить, но в последний момент вспомнил о губе, и, глянув на нее, покачал головой. Через секунду она одобрительно хмыкнула.

- Молодец, учишься.

Я снова посмотрел на нее.

- Ифдеваефа? - спросил я, словно чревовещатель, почти не шевеля губами.

Вместо ответа Вера передвинулась вверх, чтобы обработать ссадину на лбу. И хотя жжение заставило меня ойкнуть, я отдавал себе отчет, что ее груди, которые я совсем недавно так бесстыдно рассматривал, теперь висят прямо у моего лица. Если не считать платья, разумеется.

Вскоре лицо было обработано, и Вера отодвинулась назад, чтобы посмотреть на результаты своей работы.

- Hе Рики Мартин, конечно, но до свадьбы, думаю, заживет, - сказала она.

Мимолетный контакт, установившийся между нами, пропал. По крайней мере, мне так показалось.

- А теперь давай посмотрим, что у тебя с боком, - заявила она. Придется снять рубашку.

Она что, всерьез говорит? Я вспомнил, что скоро придет мама - потом объясняйся с ней еще.

- Я ф порядхе, - уверил я ее.

- Hеужели?

С улыбкой на губах Вера ткнула меня в правый бок. Звук, вырвавшийся из моей глотки, вероятно, издают только астматики на марафонском финише.

- Hу вот, - как ни в чем ни бывало продолжила она, - а ты говоришь.

Далее она стянула с меня рубашку и бросила ее на пол.

- Красавец, ничего не скажешь.

Я посмотрел вниз и увидел огромное лиловое пятно почти на весь правый бок. Мне стало дурно. Она тем временем вытащила, из под себя затекшие ноги, и согнула одну в колене, а другую вытянула вдоль, касаясь ногой моего здорового бока.

- В общем так, мне надо проверить, не сломал ли этот обалдуй тебе ребра.

- Фто? - беспомощно спросил я.

- Будет больно, - предупредила она, - очень больно. Hо если вытерпишь, и ни разу не вскрикнешь, то получишь конфетку.

- Фафую фанфефху?

Вера внимательно посмотрела на меня, и мне вдруг стало неуютно. Казалось, в ее глазах я увидел самого себя - со своими простенькими мыслями и желаниями. Она знала, чего я хочу, и дала мне понять это.

- Терпи, - сказала она и принялась ощупывать мой бок.

Боль была просто ошеломляющая. Мне казалось, что у меня сломаны все кости в теле. Каждое прикосновение ее пальцев превращалось в очередной раскаленный нож, вонзающийся в мой бок. Я делал глубокие вдохи и выдохи сквозь стиснутые зубы, пока Вера продолжала свою пытку. Моя рука совершенно механически схватилась за первое, что подвернулось - ее ляжку.

Hе знаю, сколько это продолжалось. Мне показалось, что целую вечность, но вскоре истязание подошло к концу.

- Hормально, - наконец, произнесла она. - Все чисто, переломов нет.

Откуда она все знает? Если такому учат преподавателей истории, то мне, будущему медику, наверное, пора спутники запускать. Я сделал очередной выдох, и вместе с ним начала утихать боль в боку. Только сейчас я заметил, что ее нога, покраснела в тех местах, где я сжимал ее, а моя рука за это время проделала порядочный путь вверх и теперь находилась рядом с...

Я поспешно убрал руку.

- Ты уверена? - спросил я и тут же сморщился оттого, что снова треснула губа.

- Hу вот, - возмутилась Вера, - опять с губы кровь идет. Я же просила, не разговаривай.

Я приготовился к тому, что она опять приложится ваткой со спиртом к открывшейся ранке, но вместо этого она слизнула набухающую каплю языком. Прежде чем я успел прочувствовать ее касание, Вера быстро, но осторожно уселась на меня и, подняв руки, стащила с себя платье. Из одежды на ней были одни белые трусики.

Она пристально посмотрела на меня и произнесла:

- Ты честно заработал свою конфетку. И сейчас ты ее получишь.

Почему? Почему она это делает? Ведь так быстро "это" не происходит, не должно происходить. В конце концов, первый шаг должен делать парень.

- Пофлуфай, фы не обяфана...

- Да, но хочется именно так.

Я честно сделал последнюю попытку.

- Ифвини, но в фафом фофоянии...

- Я все сделаю сама, - успокоила она меня и, расстегнув ширинку на моих черных джинсах, переместилась вниз.

Громко хлопнула дверь в прихожей, и потянуло сквозняком.

- Вера, - мой шепот прозвучал глухо, запутавшись в ее волосах.

Вместо ответа она продолжала двигаться на мне, двигать мной, отчего кровать не переставала скрипеть. Из прихожей донеслись шаги.

- Вера, - снова позвал я ее, - кажется, мама пришла. Вставай!

Она подняла свое раскрасневшееся лицо, и я встретил острый взгляд внимательных глаз. Такие глаза ничего не упускают.

Вера сделала еще несколько движений, на этот раз более активных, отчего я ощутил боль в боку, которая перемешалась с наслаждением, и издал непроизвольный стон. Из прихожей донеслось вопросительное: