Селфи на мосту (СИ)

Все это время Анна почти не чувствовала каких бы то ни было неприятностей и поэтому иногда даже ходила на работу. Девочки тоже старались приободрить ее, ссылаясь на рекомендации врачей.

– У меня была такая же ситуация, – говорила Ульяна. – Аппарат показал пуповину вокруг шеи моего птенчика. Но потом он выпутался из нее. Это нормально. И нечего переться на работу. У тебя декретный давно, так что отдыхай.

– Да все хорошо, Ульян, – отвечала Анна. – Я тут не напрягаюсь особо. Просто мысли какие-то нехорошие в голову лезут.

– Ну, значит, сама себя настраивай. Думай только о позитивном. Я когда беременная ходила, целыми днями представляла, как мы уже гуляем в парке, как малыш смеется в коляске, как я кормлю его грудью на лавочке, не замечая прохожих.

– Это чудесные мысли. Я тоже об этом думаю. Каждый день все это представляю.

* * *

Когда остается последняя неделя до назначенного УЗИ, Анна берется отсчитывать дни. А за два дня до похода в женскую консультацию у нее вновь, как в начале беременности, начинается сонливость, абсолютное бессилие, токсикоз. Макс замечает радикальные перемены в состоянии своей супруги, и теперь ему сложно оставаться оптимистом и, как раньше, играть роль уверенного, владеющего ситуацией человека. Он и сам не на шутку встревожен бледностью жены и неестественной слабостью ее с самого утра.

Целый день у Анны кружится голова, немеют руки. Но еще более странные обстоятельства настораживают девушку не на шутку: ребенок буквально толкается в утробе, чего раньше она никогда не ощущала.

– Он прямо бьется внутри меня, – говорит Анна. – Словно пинается. И это не те шевеления, которые мы с тобой наблюдали раньше. Это что-то другое. Ему что-то не нравится.

– Не переживай, родная, – отвечает Макс. – Завтра уже поедем на прием.

К вечеру Анну настигает полный упадок сил и она падает в обморок. Макс не вызывает скорую (слишком долго ждать), и вместо этого сам везет жену в перинатальный центр. Благо к концу дня нет никаких очередей, и Анна попадает к врачу сразу же, как только они прибывают к месту назначения.

Пациентку подключают к кардиотокографии, но в этот момент выясняется, что в приборе закончилась бумага. Решили обойтись показаниями УЗИ – на этот раз цветными. И снова прежняя картина: пуповина вокруг шеи. Дежурный врач не видит признаков для беспокойства, так как пуповина не двойная и сидит неплотно. Но внешний вид прибывшей не позволяет ему отказать ей в госпитализации. Анну определяют в общую палату, после чего ставят капельницу и колют успокоительное. Препараты работают на ура, и ей становится легче.

Макс же не может справиться в одиночку со всеми страхами и напастями, поэтому едет к своему старому другу, с которым не виделся по меньшей мере два года. Он знает, что только Дима может поддержать его в этой неприятной ситуации и выслушать все переживания, несмотря на то, что, может быть, у него у самого куча неразрешимых проблем.

С Димой они когда-то учились в одном классе и были лучшими друзьями. Но потом взросление на пару с деньгами сделали свое дело, и Макс забыл, что когда-то у него был товарищ, с которым они дышали одним воздухом. Тогда у них были общие интересы, общие мысли в голове, но соблазны – такая штука подлая, особенно если в кармане ключи от дорогой тачки и кредитка с нехилым бонусом в придачу. Тогда-то Макс и приобрел свой основной круг общения – компанию мажоров с такими же кредитками в карманах и папами за спинами – владельцами холдингов и буйных нравов.

А у Димы вообще не было отца – только мать с ничтожной пенсией и никакого будущего впереди. Ну и что может связывать этих двоих? Конечно же, ничего, в то время как один узнает вкус кокаина, втянутого из декольте грудастых блондинок в позолоченных побрякушках, а другой думает, где бы найти денег, чтобы купить куртку на грядущий зимний сезон, который синоптики прогнозируют холоднее предыдущего. А еще говорят, не в деньгах счастье. Ну, может, и не в деньгах – вопрос-то философский. Только вот как объяснить всю эту катавасию тем, кто с ранних лет планирует стать миллионером, а потом вырастает и сталкивается с печальной действительностью, потому что кастовую систему пока еще никто не отменял.

По воле случаев старые друзья все равно пересекались со времен школы. Да и вспомнить им было что из своего прошлого. Только вот в компаниях они состояли совершенно разных, что в природе даже не могут соединиться, как нефть с водой. Поэтому и могли они встречаться только вдвоем.

Дима сразу же откликнулся на зов, чего не скажешь о Максе, будь то обратная ситуация.

Друзья встречаются в одном из тихих ночных заведений, где Макс с ходу заказывает бутылку дорогого виски, две колы и два стакана.

– А знаешь, у меня сегодня жену на сохранение положили, – сообщает Макс без какого бы то ни было вступления. – И на душе у меня просто кошки скребут, аж хочется напиться и превратить все это в дурной сон. Или дай мне по рылу, что ль, может, и в самом деле, проснусь.

– Да, хреновая ситуация, – отвечает Дима, почесывая свою короткую светлую бороденку. – Только вот пьянкой ты себе тут не поможешь. Тебе бы помолиться не помешало.

– Если бы это работало, я бы молился с утра до вечера. Врачи сказали, что нет причин для волнения, что обмороки вполне нормальное явления для беременных. Но ты бы видел ее, какая она бледная была сегодня.

– Блин, мужик, я очень понимаю тебя. Я бы, наверное, так же переживал. И не важно, что там врачи говорят. Знаешь, ты как хочешь, а я все-таки поставлю свечку.

– Поставишь, но только потом. А сейчас мы будем пить. Ну давай, за моего будущего сына.

* * *

В это время Анна не спит, хотя час уже поздний. Ей, безусловно, полегчало, и ребенок внутри перестал буйствовать. Но ее все равно что-то беспокоит, нарушая сон. Может быть, непрестанные плачи новорожденных то из одной, то из другой палаты, да крики рожениц из родильного блока возбуждают ее обостренный слух. Она без конца ждет, что кто-то зайдет к ней и успокоит или, чего еще хуже, сообщит какую-нибудь страшную новость. Но никто не приходит, и тогда на смену ее переживаниям приходит чувство заброшенности, неясности. А это куда тяжелее, чем получить все сразу и в лоб.

В ее палате такие же мамочки, но не все лежат на сохранении. Кто-то из них вот-вот родит. И они-то точно спокойны и уверены, что ребенок у них родится, потому что не страдают бессонницей и головокружениями, да и ультразвук не нарисовал опасной пуповины. И как назло ни одна из них не скажет ничего путного, потому что так же как и она, ничего не знает.

Проходит неделя, другая, у Анны прежние симптомы: тошнота, хроническая усталость, бледность. Лишь раз в день каждое утро ее навещает медсестра и колет какие-то препараты, но ничего толкового не говорит. Это сильно настораживает Анну, усиливает и так ненужные беспокойства. Она и представить не может, как бы ей пришлось, если бы не ее мужчина, который почти не пропустил ни дня пребывания ее в роддоме. Каждый раз он привозит ей цветы, продукты и теплые, любящие объятия. Они часами сидят в приемном покое или в беседке на территории и стараются болтать на отвлеченные темы. Но она-то знает, что стоит ему уехать, как вновь начнутся нервяки и бесконечные шатания по коридорам отделения.

Нет-нет какая-нибудь мамочка произведет на свет благополучного малыша, а через день покинет роддом под звуки выстреливающих пробок из-под шампанского. Или, наоборот, на глаза ей попадется очень печальная история, которая закончилась выкидышем и невыносимым горем матери. Ну зачем ей лицезреть все эти события, ведь у нее сейчас такие яркие планы на будущее. А от мысли, что она, может быть, и не дождется счастливой выписки, что, не дай боже, не увидит своего первенца, в ее жилах буквально леденеет кровь.

И оказалось, что не зря были все эти переживания. Несчастье набрело как по накатанной плоскости. Спустя двухнедельную госпитализацию, и в общем на тридцать девятой неделе беременности Анне становится только хуже. Абсолютно все симптомы обостряются, и тут на нее наконец-таки обращают внимание врачи. После небольшой дискуссии между собой эти роботы в белых халатах склоняются делать кесарево, но потом отменяют и решают стимулировать роды искусственно. Один из врачей проводит вагинальное обследование, после чего вводит в кровь окситоцин. Два дня Анна находится все в той же палате, среди остальных рожениц, где ее время от времени контролирует медсестра, проверяя самочувствие.