Инстербург, до востребования

— Я бы забил. Что на неё внимание обращать? Истархов в юбке и с немецким акцентом. В наше время в этой стране за такое на принудительное лечение не кладут. Нужна крупная взятка.

— Сам факт того, что на них подали в суд, немного охладит арийские чувства. Я на одних подавала перед отъездом — ничего, тихо сидят.

— Ладно, посмотрю, принципиальная ты моя. Выследи дуру по ЖЖ, хотя вряд ли она пишет под своей фамилией. Она хоть и чокнутая, но не настолько.

Ася туда не заходила с тех пор, как убила свой журнал за ненадобностью. Полчаса она ломала голову, у кого бы навести справки о Жанне. «Тематические» знакомые или давно разъехались, или не заходили в сеть, или с такими существами не пересекались. Пришлось написать Элине Ровенской, «самому скандальному молодому литератору западнороссийского региона», или как там её называли. По правде говоря, Ася не хотела с ней связываться: бывший завсегдатай столичных богемных клубов, ныне ведущий отшельнический образ жизни, доверия не внушает. Всегда начинаешь думать, с чего это человек так изменился, и постепенно узнаёшь о нём вещи, которые лучше бы никогда не знать.

Ровенская была в сети, и Ася вышла в gmail-чат.

Вот ведь сволочь, устало подумала Ася.

Стоило Ровенской отключиться, как в чат вышел её бывший сотрудник Иван Токарев.

«не волнуйся, это опять наши любимые фашисты», — ответила Ася и добавила:

Раздевалка была забита гламурными курицами — впрочем, это здесь они, бестолково суетящиеся и кудахчущие, напоминали куриц, а выйдя на улицу, превращались цапель на болоте, спотыкались о примёрзшие к брусчатке пустые бутылки, ломали высоченные каблуки и роняли разноцветные флакончики с духами. Снимая джемпер, Ася почувствовала на себе злобный пристальный взгляд: жирная тётка, раскладывающая на соседней скамейке своё барахло, будто не могла поверить, что у девушки, приносящей с собой в спортзал только сменную обувь и одно полотенце — надо, наверно, было принести три или четыре, — фигура может быть настолько лучше, чем у неё, «следящей за собой». После бабья оставался мусор: пустые тубы из-под гелей, ушные палочки, антицеллюлитные и обычные пластыри — у бедняжек, носящих туфли на шпильках, ноги нередко содраны до крови, — клочья ваты и крашеных волос, использованные одноразовые прокладки. Но самым мерзким было ощущение абсолютной пустоты после их нестерпимого бессодержательного щебета, — в общем, Ася понимала юношей, которые, поближе узнав традиционно мыслящих женщин, становились геями. Жанна говорила, что чувствует себя мужчиной; сколько их развелось, нежных созданий, воображающих, что презрение к суете вокруг антицеллюлитных пластырей и убегающего супа автоматически делает их мышление мужским.

На входе Ася столкнулась с лохматым неформалом, который из соображений эпатажа и пофигизма не убавлял звук в плеере. Уже конец нулевых, а русские всё фанатеют по «ГрОбу»:

Она зашла в зал, осмотрелась — мало что изменилось за то время, пока её здесь не было, — подождала, пока невысокая темноволосая девушка лет, как ей показалось, двадцати — двадцати двух отойдёт от тренажёра для дельтовидных мышц, села на её место и машинально взялась за ручки, обтянутые потёртым кожзамом.

О, господи.

Она поняла, что при всём желании не смогла бы сдвинуть эти ёбаные кирпичи даже на миллиметр, и глянула вниз: штырь был на отметке 75.

— Сначала посмотрите, — устало произнёс рядом с ней тихий голос, то ли низкий женский, то ли мальчишеский, — а потом делайте.

— Эля, извините, я вас не узнала.

— А как я, по-вашему, должна была выглядеть? — мягко спросила Ровенская, наклоняясь, чтобы убавить вес на тридцать килограммов. Ася заметила, какие у неё изящные маленькие руки, тонкие, почти хрупкие запястья — в голове не укладывалось, что она не слабее многих мужчин и значительно превосходит их выносливостью. На предплечье были шрамы, кажется, от ножевых ударов, наполовину сведённые лазером. Ася промолчала.

— Не буду вам мешать, — сказала Ровенская и отошла. Типичный интроверт, она не любила лишних разговоров с посторонними, не считая тех, которые заводят с целью кого-то потравить. Часа через полтора Ася вышла вслед за ней в коридор и увидела, что к ней привязался неухоженный мужик, смахивающий на отожравшегося быка:

— Вы очень крепкая и здоровая женщина. Я бы на вас женился.

— Это теперь так называется? — равнодушно поинтересовалась Элина и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью раздевалки.

Ася плохо понимала, как с ней разговаривать дальше: человека, пишущего подобные вещи, представляешь вспыльчивым, склонным к пресловутой «белинской» неистовости, иногда — общительным, жизнелюбивым, ранимым и т. д., и т. п., но всё было гораздо хуже, каббалист сказал бы, что Элина смотрела на окружающих как на пустые скорлупы, солому, носимую ветром. Такие люди иногда имитируют агрессию, чтобы отбить у чужих желание общаться с ними, но на самом деле они — рассудочные флегматики, склонные отстраняться от реальности; только творческие способности спасает их от полного наплевательства на всех, включая себя, и то не всегда.

— Хотите зайти куда-нибудь выпить? — спросила Ася. — Я уже про эту дуру на трезвую голову говорить не могу.

В ближайшем баре почти никого не было. Слава тебе, господи. Пристающие поддатые мужики — не лучший фон для беседы о сапфической страсти.

— Вы вегетарианка? Странно, что крепкое пиво вы пьёте, — нагло заметила Ася. — Фастфуд, мясо и сладкое — нельзя, а пиво — можно. Вы как тот раввин, который говорил официанту, что порезанные нееврейскими ножами овощи — некошерные, а водка и пиво — кошерные.

— Раввин? Вы льстите своему дорогому автору: я в бога не верю.

— Да мне наплевать, один хрен вас ничем не прошибёшь.

— Спасибо, спасибо. Это очень лестная характеристика: я не сказала бы, что прямо-таки ничем, ведь все мы всего лишь люди… Итак, вернёмся к нашим овцам. Вы бросили эту ненормальную из-за того, что она вам наскучила, а ей втемяшилось в голову, что из-за мужика? Очень знакомо. Овцы делают всё, чтобы их история соответствовала стереотипу — «ветреная дама бросила гениальную мужественную подругу из-за какого-то козла».

— Мужественную, говорите? — пробормотала Ася.

— Да. Чем больше в характере овцы феминных черт — трусости, пассивности, безответственности, ранимости, легкомыслия, безволия — тем больше она пытается косить под мужика. При этом её подруга может обладать низким контральто, разрядом по неженскому виду спорта и опытом в каких только условиях не выживания. Но какая разница? Вот схема, и тебя в эту схему попытаются уложить. Таких женщин я со всех, так сказать, уголков этой области могу набрать пару десятков. Подозреваю, что их больше: эти овцы здесь бродят стадами. Они аутичны, истеричны, не умеют работать, страдают алкоголизмом или шизофренией, иногда и тем, и другим. Именно из-за них лесбийство в своё время отнесли к разряду психических отклонений.