В шкуре бандита

Первый раз в жизни я видел столько трупов, столько выбитых мозгов, не по телевизору, а вживую. Какой же он придурок, Маркус! Он сделал нас соучастниками убийства… Против воли, без согласия. Я краем глаза смотрю на Вато — он тяжело дышит:

— Ты че наделал, Маркус? Мы таких кровавых операций не планировали, чертов ублюдок!

— Можешь продолжать в том же духе, Вато… и твоя башка будет гнить вместе с теми придурками.

Парень невозмутим. Он лишил жизни трех человек и продолжает вести себя так, будто просто съел три йогурта. Боже мой, так он все это время вынашивал эту идею… это желание убить человека из плоти и крови и глазом не моргнув! Хорошо играет, сволочь:

— Это в наших общих интересах. Не осталось ни одного свидетеля. Давайте, ребята! За работу!

Собрав в кулак все свои спортивные силы, Вато набрасывается на Маркуса, прижимает его к полу машины и приставляет пистолет к виску.

Я его понимаю. То, что пытается навязать нам Маркус, ужасно… Вся эта кровь… Растекшиеся по земле мозги… Стволы деревьев, украшенные трупами… С Новым годом, дорогие инкассаторы! Белые безжизненные глаза. Без души. Повисшие мертвые головы. Без сил. Черепа сзади полностью размозжены. Лица изуродованы. Парни обмочились. Кишечник опорожнился сам собой. Я вдруг подумал об их матерях: представил лицо каждой из них, как они смеются и разговаривают. Ну и пусть сейчас не время. Пока я мечтал, Вато чуть не взорвался от гнева:

— Мы же договорились: никаких раненых, мистер Чистюля! А ты сделал нас соучастниками убийства!

Маркус все так же мертвецки холоден:

— Отпусти меня, сволочь, или стреляй! Выбирай быстрее!

Вато с силой толкает его на землю. На траве лужа крови. Маркус встает, в его глазах загорается дьявольский огонек, он пристально смотрит на Вато:

— О’кей, Вато! Ты и вправду решил мне кровь сегодня попортить. На этот раз я сдержусь, и мы спокойно возьмемся за работу. Потом выясним отношения. Один на один! А если тебя это не устраивает, то мы и без тебя обойдемся. Мехди, Карнал, помогите мне забраться в машину. Вато, ты можешь начинать писать извинительное письмо семьям этих трупов.

Задыхаясь от гнева, Вато шепчет:

— Иди в жопу!

Не понимаю, как в такой ситуации у этого ублюдка Маркуса еще хватает смелости отмачивать шуточки. Он так спокоен, как будто это простая потасовка в нашем квартале.

Поверить не могу! Руки в говне, в крови, в человеческом мясе. Грязные руки. Редкостная грязь. Сколько раз ни мой, все равно воняют смертью. Тела лежат в машине, я едва сдерживаю рвоту. Кажется, каждый из них весит не меньше тонны. Меня прошибает пот. Никогда еще не чувствовал себя таким грязным. Это тебе не мешки с песком таскать. Патроны, одежда наших бывших «гостей» и все остальные улики с места преступления сложены в каркас фургона Brink’s. Сейчас мы их подожжем — всем известная инструкция номер девять. Я же сказал, что мы к ней вернемся, хотя и не думал, что всем нам тоже придется гореть в аду.

Вато поливает каркас бензином из бидона, вымещая на нем всю свою злость. По его глазам я вижу, что ему бы хотелось полить, а потом и поджечь не фургон, а Маркуса и всю Землю. Мехди и Маркус смотрят на растекшиеся мозги. Мехди замирает. Маркус кивает ему головой и кидает пустой мешок. Мехди кашляет, еле сдерживая рвоту.

К счастью, у нас есть перчатки. Мы быстро наполняем мешок «серыми клеточками» и бросаем в кучу. Маркус ее поджигает. В отблесках пламени он похож на настоящего слугу дьявола. Теперь можно сматываться. Все молча садятся в машину. Мы едем через лес. Вдалеке я все еще вижу огонь нашего преступления. Языки пламени танцуют, напоминая нам о том, что ждет нас после смерти.

Все молчат. Эта тишина пугает. Она полна сомнений, вопросов, страхов. Это та тишина, которая может породить самые ужасные поступки: убийства, самоубийства… Тишина, в которой сходишь с ума. Тишина, в которой начинаешь бояться темноты и следующей прожитой секунды.

— Вато, съезжай с дороги! Остановись вон там, у засохшего дерева.

И двух минут не прошло, как мы отъехали, и уже остановка? Кажется, на этот раз все — Мехди и Вато, так же как и я — не понимают, в чем дело. Наверно, сейчас будем прятать трупы… Не таскаться же с ними.

— Все выходим из машины! Здесь прогулка для наших гостей заканчивается. Помогите мне опустить их в яму.

Самый настоящий колодец глубиной не меньше шести метров! Все замаскировано: доска, земля, трава, кусты. Он и правда все продумал, этот ублюдок. Не знаю, с кем и как он вырыл эту яму, но идея точно была его. Из ямы торчит веревка. Маркус с улыбкой тянет за нее и достает мешок. В нем одежда для нас: джинсы Levi’s 501 для меня, джинсы-багги для Мехди… Этот скрупулезный придурок Марко даже о наших вкусах подумал!

— Переодеваемся, ребята! Наша боевая одежда согреет ужин для земляных червей.

Надоело нести эти чертовы трупы! Особенно этого любителя выпить пивка… Самая настоящая каторга! О чем это я? Я тоже теперь рассуждаю как ублюдок! И уже не контролирую свои мысли. Как будто я забыл, что эти безжизненные тела сорок пять минут назад были людьми. Оказывается, человек ко всему привыкает… Даже к смерти. Мы раздеваемся, меня терзает чувство недоверия. Мне всегда было неприятно видеть голых людей на фотографиях, а сейчас, в такой час, да еще посреди леса, — особенно. Будь то другой контекст — хорошенькие девчонки и так далее, — я не против. Но тут — это как-то странно.

Вато уже переоделся. Он как будто на поезд опаздывает, все делает как Энерджайзер. Он идет в машину. Без всякого шума он решает сыграть финальный аккорд. В темноте никто ничего не увидит.

БАМ!

Второй выстрел — на этот раз это Маркус! Как в «Морском бое»: ранен и убит. В приступе ярости Вато кидает его в яму к «гостям»! На самое дно!

Да, теперь он на самом дне… Это я о Вато. Я чувствовал, что он это сделает…

Я смотрю, как он, стоя на краю ямы, поносит того, кто несколько часов назад был его другом, и мне кажется, что вид у него еще хуже, чем у Марко, который превратился в Маркуса:

— Ну, что, ублюдок! Как тебе там? Хорошо голому с гремя другими, а? Скажи, нравится? Теперь у тебя куча времени, чтобы все им объяснить!

И тут он начинает смеяться… Вато, которого обычно улыбнуться не заставишь, серьезный парень. Это душащий, болезненный смех, от которого хочется выхаркнуть все внутренности и всю душу. Вато пойдет до конца. К нормальному серьезному состоянию его вернет страсть к цифрам, а вновь обрести хладнокровие поможет любовь к рингу.

Маркус еще находит в себе силы, чтобы закричать со дна ямы:

— Ты об этом пожалеешь, Вато! Клянусь, пожалеешь! А-а-а! Моя нога! Кажется, она сломана… Мехди-и-и! Вытащи меня отсюда! Из меня кровь хлещет! Ты мне череп пробил, сволочь!

— Мехди, предупреждаю: если ты захочешь ему помочь, окажешься там же!

Мехди молчит. Его как оглушило. Он переодевается молча, стиснув зубы.

— Мехди-и-и!!! Карна-а-ал!!! Ребята, помогите! Только я знаю, где тайник. Что вы будете делать без поддельных паспортов?! Не оставляйте меня здесь!

— О’кей, Маркус. У тебя там отличная компания! А за нас не беспокойся! Мы сами выкрутимся!

Я подхожу к Вато. Конечно, я не собираюсь лезть в яму за этим придурком, но мне не верится, что все это всерьез:

— Ты и правда хочешь оставить его здесь?

Ну да. Я понимаю это без слов, по одному его взгляду. Для него теперь нет предела.

— Что, Карнал? Давай! Ты помочиться хочешь перед дорожкой? Как раз вовремя!

Мехди не двигается. Стойкий оловянный солдатик превратился в молчаливого солдафона с механическим сердцем. Он вытаскивает рекламные щиты и прикрепляет их к машине, я присоединяюсь к нему. Мы забираемся внутрь. Я закрываю глаза, понимая, что Вато серьезен как никогда. Он мочится в яму. Я закрываю дверцу машины, чтобы не слышать вопли Маркуса.

Оскорбления и сдавленные стоны. Что случилось с Вато? Зачем он помечает свою территорию? У него совсем, что ли, шарики за ролики заехали? Мы свергли одного тирана, чтобы на престол взошел другой? Или ему просто хочется проучить типа, который не ценит жизнь? Время покажет. А пока один мочится, другой орет: