Privatизерша

. Никто из пассажиров не отреагировал, и президент «Алгоритма» с досадой захлопнул за собой дверь.

Охрана сопровождала его везде, всегда и вопреки его же распоряжениям. Арт знал, что это проделки Риты. Она не ревновала, нет, он знал это наверняка, — она боялась, что он наломает дров. За два последних месяца Арт стал вспыльчив, принялся вдруг менять привычки. Все это прямо указывало на то, что мужчина вступил в свой самый опасный возраст — подведение итогов сорока лет прожитой жизни. В этот период мужчина наиболее уязвим. Он словно детский организм, лишенный иммунитета в период эпидемии гриппа. Риск обнищать, получить пулю или забраться на чужую бабу в этот период увеличивается вдесятеро, и Рита велела следовать за мужем по пятам. Начальник охраны и двое крепышей из его свиты не отрывались от президента «Алгоритма» более чем на пятьдесят метров. Сомнительное охранение, но все-таки оно было… Справедливости ради нужно заметить, что охрана не поверила Рите ни одной тайны мужа. А поскольку она постоянно думала не о бабе, а о пуле, отсутствие подробной информации при живом муже ее вполне устраивало.

Рита не выглядела параноидальной шизичкой. Мысли о пуле не возникали на пустом месте. Внимание к одному из самых богатых людей Москвы росло вместе с укреплением позиций «Алгоритма» на внутреннем и внешнем рынках — быстро. После заключения контракта с Гордоном Рита почувствовала, как Арт напрягся. Он говорил быстрее, чем обычно, однако прежних задорных ноток в его голосе уже не ощущалось. С ней на работе и дома разговаривал бизнесмен. Рита не знала, она не могла знать, что удачная сделка с американской компанией привнесет в их жизнь изменения, но она боялась за мужа…

Когда бы Арт ни входил в дом Страха, он всегда обращал внимание на то, какую роль отводит доктор своему внешнему виду. Его можно было посетить в обед, вечером, ночью — квартира была его рабочим местом, — и Страх всегда впускал, невидимый, говорил всегда трезвым и ясным голосом: «Минуточку!» — и словно испарялся из прихожей. Иногда Арту казалось, что дверь открывает невидимая длань Страха и что он куда более всемогущ, чем кажется на самом деле.

Отутюженные брюки, свежая сорочка, галстук без зажима и — неизменный запах, исходящий от Германа Марковича: запах хвойного мыла. Он был так отчетлив, что Арту казалось: когда-нибудь кто-то из его подпольных клиентов не выдержит и повесит на него какой-нибудь шар или на худой конец ключи от машины. Одни ключи уже повесил сам Артур — доктор ездил по столице на выбранном им же в салоне на Ленинградском «Ауди».

— Вы плохо выглядите, Артур.

Это было похоже на правду. Страх никогда не лебезил перед клиентом, стараясь быть похожим на ясновидящую, обещающую скорый брак и долгих лет жизни.

— Зачем бы мне понадобилось ехать к вам, если бы я выглядел хорошо?

— Тоже правильно. С другой стороны, как мне кажется, ваш вид — последствия надумок, чем обстоятельств.

Не разуваясь — здесь это не было принято, Арт миновал покои доктора и вошел в большую