Армия любовников

ое: ты мне про чепуху, а я тебе про ленту Мёбиуса. Хотя да, так именно и получается. Я противопоставляю. Я защищаю несчастным Мёбиусом право на незыблемость жизни со старой мебелью и полным отсутствием необходимости искать жениха в Париже. В этот злосчастный день у меня не хватило ума не противопоставлять и сравнивать, а просто, выслушав, понять Ольгу - или не понять, но хотя бы сделать вид. Что бы стоило мне сказать: "Ты хороша в легкой рыжине..." Я же сказала другое:

- Дойти до брачных объявлений - ну знаешь...

- Я не дошла. Тамбулов оставил газету на подоконнике.

- У тебя был Тамбулов?

- Он просто переночевал, хотя поползновения были... Именно с этого все и пошло. Понимаешь, хочу мужчину навсегда... А мне все попадаются какие-то недотыкомки...

- Это Тамбулов? Членкор? Это Илья? Международник? Просто у них терпеливые бабы... Они прошли с ними путь от начала...

- А я что? Не прошла путь с Кулибиным?.. Его сократили за ненадобностью... И это я ему и его бабе помогала с квартирой... Заслужила я Париж или нет?

Она смеялась мне в лицо, но в глубине ее глаз стыла то ли боль, то ли обида, то ли на меня, то ли на Кулибина.

И я не любила ее в этот момент. Она меня раздражала.

Как потом выяснилось, чемодан с уголочками для легко путешествующей леди она купила, выйдя от меня.

Садовник Базиль

Красивыми буквами Ванда написала ей французский адрес. Уже своим почерком и нашими буквами Ольга изобразила несколько первых фраз. "А потом - как будет..." Было ощущение легкой тревоги, но и легкой радости тоже. Обратный билет у нее в кармане, деньги есть, если претендент не захочет почему-либо принять даму с порога, она засмеется и уедет на первом же такси. В конце концов, каждая авантюра должна подразумевать плохой конец. Она его тоже подразумевает. Она так давно живет на этом свете.

И все шло как по писаному. Она вышла возле решетчатых ворот с пуговкой звонка. Она позвонила.

И ей открыли.

Сверяясь с бумажкой, она произнесла эту фразу, которая объясняла, кто она и зачем.

- Адрес правилен, - ответил ей, как она думала - Боже мой! - дворецкий или там слуга в босоножках на босу ногу и в старых, но хорошего качества джинсах. - Но ведь не было уговора приезжать без объявления войны? Или?

Тут надо сказать, что русский, с хрипотцой, голос в момент готовности Ольги к французской речи вдруг оказался ей непонятен: она как бы не узнала его на слух.

- Заходите! - сказал этот предположительный слуга, говорящий на странном, почему-то знакомом языке.

По тропинке, которой они шли, чемодан-люкс на колесиках не катился. Но идущий впереди мужчина никакого не то что интереса помочь, а, казалось, даже крупиц знания, что так полагается, не имел. Именно в этот момент - момент волочения чемодана - произошло сложение кубиков в узор.

Значит, она ехала-переехала несколько границ с бумажкой французской речи, а попала на тропу, где впереди идет совершенно русское мурло, она тащит за ним свои вещи, дом же остается резко справа,