Дитя слова

— Ничего я не хочу! — сказал Фредди. — Можете не волноваться!

— Но, по-моему, вы сказали…

— Мне, пожалуй, лучше уйти, — сказал Кристофер.

— Никто не выйдет из этой комнаты, — объявила Лора.

— Лора, — сказал я, — скажите Фредди, что все было не так, как он думает.

— Вы ходите к нам уже не один год, — продолжал Фредди, — напиваетесь тут, как сапожник, и считаете это в порядке вещей — и за все время ни разу слова «спасибо» не сказали, зато вздумали устраивать интрижки за моей спиной. Я знаю, что ничего страшного не произошло, — Лора все мне рассказала…

— Ничего я не рассказывала, — объявила Лора.

— Я знаю, что ничего страшного не произошло, но все это омерзительно, и я не желаю это терпеть. Благодарение Богу, у вас хоть хватило чувства приличия подать в отставку.

— Я подал в отставку не из-за Лоры!

— В вас так мало от джентльмена, что вы даже сознаться не можете.

— Джентльмен вовсе не обязан признаваться в том, чего не было, даже в подобной ситуации.

— Вы дрянь, настоящий хам. Просто не могу себе представить, почему я до сих пор этого не понимал. Конечно же, можно было ожидать такого…

— От человека, вылезшего из канавы.

— При чем тут это?

— Пролетарии, не ходившие в частную школу, естественно, не умеют себя вести.

— Я, наверное, мог бы простить вас за то, что вы влюбились в мою жену…

— Но я не влюблялся в нее, я не…

— Уже само это отрицание настолько мерзко…

— Да не влюблен я в Лору!

— Вы сказали Томми, что влюблены.

— Я, возможно, и поддерживал в ней это заблуждение, чтобы она от меня отстала. Томми была абсолютно уверена, что у меня появилась другая женщина…

— Хилари, — сказала Лора, — как вы можете так лгать…

— Разве это ложь, неужели?..

— Я знаю, вы пытаетесь помочь мне, но сейчас куда лучше сказать правду, и к этому я призываю всех нас.

— Я, право же, должен идти, — сказал Кристофер. — Я уверен, вам будет куда легче объясниться без меня.

— Но, Лора, дорогая, я же говорю правду!

— Я согласен с Кристофером, — сказал Фредди, — пусть он идет. А мы, то есть те, кого это касается, разберемся во всем сами.

— Но его это тоже касается.

— Нам не нужны «свидетели». Меня не интересует, что видел Кристофер.

— А он ничего не видел.

— Я только налью себе еще, — сказала Лора.

— А можно и мне? — сказал я. — Я сегодня еще ничего не пил.

Лора налила себе чистого виски. Я подошел к столу плеснул себе изрядную дозу джина и вермута. И вдруг увидел, что Кристофер дрожит.

На Лоре было элегантное неброское платье из синего твида; волосы ее, хоть и не уложенные в прическу, аккуратно лежали вдоль спины. Они были, конечно, далеко не такие длинные, как у Бисквитика. Выпуклые карие глаза горели, как у бешеной лошади, говорила она еще пронзительнее, громче и назидательнее, чем всегда. Она казалась опытной больничной сиделкой, взявшейся за излечение больного, попавшего в аварию, или стареющей актрисой в роли леди Макбет, которую она намеренно сдержанно играла. Она выпила строго определенное количество виски, словно это было лекарство. Виновата во всем я, — объявила она.

— Да будет вам, Лора, — сказал я. — Не надо преувеличивать. Никто не виноват. Просто Фредди ошибся.

— Нет, он не ошибся.

— Хотел бы я, чтобы это было так, — сказал Фредди.

— Мне, пожалуй, лучше объяснить все, — сказала Лора. — Извините. Но так будет лучше. Особенно поскольку я считаю, что после всех недоразумений необходимо обелить Хилари.

— О, благодарю вас!

— Никто не виноват, кроме меня.

— Послушайте, Лора… — начал было Кристофер.

— Прекратите, Кристофер, предоставьте все мне. Я просто хочу изложить некоторые факты.

— Что часто оказывается ошибкой, — заметил я, — тем не менее благодарю за желание меня обелить.

— Быть может, все-таки, — заметил Фредди, — не надо нам…

— Нет, надо. Начнем с того, что Хилари, конечно, влюблен в меня.

— Ничего подобного!

— Он считает, что, отрицая это, помогает мне, но, право же, это несущественно. Хотя он, конечно, уже давно влюблен в меня, но между нами, конечно, ничего не было, поскольку я ни в малейшей степени не влюблена в него.

— Но я и не…

— Мне жаль Хилари, всем нам жаль его: он такой одинокий несчастный человек. И скажу прямо: я никогда не считала, что он должен приглашать нас к себе. Те, кто живет богатой жизнью, должны помогать тем, у кого жизнь бедна, и не ждать ничего взамен.

— Давайте оставим это, — сказал Фредди. — Я сам не знаю, почему я об этом заговорил.

— Хилари — человек более чем скромного достатка, и живет он в трущобе…

— Как жаль, что я не пригласил вас к себе, я бы сделал это, если б думал…

— Во всяком случае, он не из тех, кто может принимать гостей.

— Надеюсь, вы не сочли меня неблагодарным…

— Мне было жаль его, и я решила: пусть любит меня издали — это ведь безобидно. Возможно, это было неразумно с моей стороны.

— Послушайте, Фредди, я вовсе не влюблен в Лору.

— Нет, влюблены, — возразил Фредди, — это невооруженным глазом видно. Но я вас за то не виню, я…

— Хилари ни в чем не виноват. Нам, наверное, следовало перестать приглашать его…

— Вот именно, — сказал Фредди.

— Как только стали ясны его чувства, но стыдно было лишать его единственной возможности развлечься, бывать в обществе.

— Откуда вы знаете, бываю я в обществе или нет?

— Я, пожалуй, могу признать себя виноватой в том, что вела себя неосторожно с Хилари, но…

— Вы сказали, что я нагонял на вас скуку, а уж какую скуку нагоняли на меня вы! И у меня предостаточно возможностей бывать в обществе. Я вовсе не нуждаюсь…

— Хилари, помолчите.

— Пожалуйста, не считайте, что я не испытываю благодарности к вам за все эти изысканные блюда и за все вино, которое я у вас тут вылакал, как изволил выразиться Фредди!..

— Да замолчите вы. То обстоятельство, что Хилари любит меня, не так уж и важно.

— Не только не важно, но не имеет места быть!

— Я, конечно, никогда всерьез не считал, что ты влюблена в Хилари… — сказал Фредди.

— А вот важно то, — объявила Лора, — что я безумно влюбилась в Кристофера.

— Ох, нет, — вырвалось у меня. — Ох, нет… стойте, право же…

Фредди сказал:

— Лора, ты это серьезно?

— Да. Но слушайте…

— В Кристофера, в этого мальчишку, в этого?..

— Да, да, при том, что я гожусь ему в матери, такое бывает…

— Лора, не преувеличивайте, — сказал Кристофер. — Прошу вас, давайте…

— Не преувеличивать! Вот уж это действительно дальше некуда! Тем не менее, как я говорила…

— Лора, пожалуйста…

— Как я говорила, ничего не произошло и на этот раз, потому что Кристофер ни чуточки никогда не был влюблен в меня.

— Конечно, не был, как и я.

— Вы, Хилари, в это не вмешивайтесь, — произнес Кристофер.

— Да и как он мог быть влюблен в меня? Вы только на меня посмотрите.

— Ну, не знаю, Лора… — произнес я.

— А мне все же хотелось бы знать, — сказал Фредди, — что произошло вчера?

— Ничего вчера не произошло, — сказал я. — Во всяком случае, хотя бы это мы установить можем.

— А вчера произошло, — сказала Лора, — лишь то, что говорил Хилари и что говорила я. Кристофер и Джимбо решили подшутить и сунули наркотик в торт, а мы его поели. Во всяком случае, Хилари, Кристофер и я. Джимбо не съел ни кусочка — он присматривал за нами.

— На самом-то деле он спал.

— Хилари как раз очнулся, когда ты пришел во второй раз.

— В четвертый.

— И поскольку он не хотел, чтобы ты видел, как я лежала там без сознания, он сказал, что меня нет, хотя это было глупо с его стороны, но он был еще одурманенный. А потом я пришла в себя, и Джимбо отвез меня домой… я этого ничего не помню — помню только, как уже сидела здесь и несла какую-то чушь.

— Значит, на самом деле ничего и не было?

— Конечно, ничего не было! Только вот глупый Хилари влюбился в меня, а твоя глупая жена почувствовала влечение к мальчишке, который годится ей в сыновья. А теперь, слава Богу, все это позади. Вы меня извините, Кристофер, я вовсе не собиралась устраивать эту неприятную сцену, когда приглашала вас зайти к нам вечером. Я не считала такой разговор необходимым. Мне просто хотелось показать Фредди, что он не прав в отношении Хилари. А лучший способ сделать это — сказать всю правду. Но правду — ее ведь нельзя делить на кусочки, и, когда начинаешь говорить, все выскакивает. И становится не только ясно, но и как бы… как бы уничтожается. Мне очень жаль, Кристофер, что вам пришлось терпеть ухаживания глупой немолодой женщины. Собственно, вы меня ведь никогда не замечали! А я все это просто навоображала! Так или иначе, теперь все позади. Я вновь обрела свой разум. Вот теперь, я думаю, вам лучше уйти, и Хилари тоже.