Ангел вожделения

обно расскажешь мне, как ты работаешь, – бросила она через плечо.

Ширли обвела глазами комнату. Темные стены, тяжелая мрачная мебель как-то очень сочетались с обликом хозяйки. На журнальном столике Ширли заметила ручное зеркальце и потянулась к нему.

«Ну и изуродовала меня, сука!» – рассматривала она свои вспухшие губы, синяк на шее…

Роза вернулась и присела рядом.

– Пройдет. Я тебе дам с собой примочку, испытанное средство, как рукой снимет… А пока вот, закури! – она сунула в рот Ширли самокрутку…

– Что это? – Ширли вобрала в себя сладковатый пряный дымок.

– Будто не знаешь? – хмыкнула Роза. – Травка.

Ширли закашлялась, из глаз потекли слезы.

– Разве не употребляешь? – всерьез удивилась Роза. – Так я тебе и поверила!

– Первый раз! – сквозь кашель ответила Ширли.

– Кури… кури, понравится. Я тоже когда-то в первый раз.

Они умолкли, потягивая травку. Роза прикрыла глаза, смакуя курево.

– Что-то не совсем понятно, – произнесла Ширли.

– Придет… Не сразу приходит, но придет, – лениво проговорила Роза. – А ты миленькая. И совсем не похожа на садистку… Как же работаешь, расскажи.

– Нет, ничего не ощущаю, – вздохнула Ширли. – Дай нормальную сигарету…

– Не торопись… Вот, запей! – она поднесла к губам Ширли стакан с виски. – Кури и прихлебывай.

Ширли послушно глотнула. По телу разлилась приятная истома, а на душе и вправду стало радостней. Даже мрачная берлога, в которой сидела она, освещенная блеклым светом торшера, как-то ожила. Голос Ширли звучал тягуче, вязко, точно доносился из-под подушки. Да и вообще ей не хотелось сейчас говорить. Хотелось сидеть, прикрыв глаза, забыться. После визита к Розе, Ширли несколько дней не решалась принимать заказы, боясь отпугнуть клиентов своей изуродованной физиономией. Мануэля она разнесла по телефону самыми грязными словами, пообещав перестать с ним работать, если он еще раз втравит ее в подобную историю…

Дни безделия принесли свои плоды: в доме Ширли завелись виски и… марихуана.

КЭТИ

Утренняя прохлада остужала разгоряченные игрой тела. Стук теннисного мяча и негромкие голоса разгоняли тишину утра. Как выросла Кэти, превратясь из румяной девчушки в стройную белокурую красавицу… Отбив мяч, Бекки следила за внучкой, не пропуская ни одного ее движения, изгиба тела, поворота головы.

«Мое солнышко! Только ты способна пробудить во мне радость далекого прошлого. Я и не думала, что будет так сладостен и неотвратим зов этого прошлого», – в последнее время Бекки все чаще и чаще думала об этом…

– Все! – тяжело дыша, проговорила Кэти. – Бери ракетки, пошли завтракать… Только вот душ приму. – Кэти помахала бабушке рукой.

За утренним кофе Бекки была рассеянна, изредка вставляя в беседу ничего не значащие фразы. Желание не расставаться с Кэти обрело форму твердой необходимости…

«Когда ты будешь рядом, моя дорогая, никакой соблазн больше не восторжествует надо мной, – точно заклинание, приговаривала Бекки. – Буду жить ради тебя! Ты – моя надежда, мое избавление», –