Рая и Аад

Мамаша Раисы оказалась нервами куда как покрепче меня, что нетрудно.

Она тут же озвучила новые пункты науки побеждать: а за руками ты ухаживаешь?! Не думай, что руки – это второстепенная часть!! Это как раз первостепенная, да!! У женщины должны быть красивые руки!

Питательный крем на них ложишь? Ногти свои укрепляешь? Подпиливаешь?

Лаком-то мажешь? А волоса из носа выдёргиваешь? А массаж волосяной части головы – ты знаешь, что это? Да не себе! А мужу своему!

Мужчины это все любят! (Дробное нутряное кваканье.) А гимнастику для бёдер? А хула-хуп крутишь? Сколько, кстати, у тебя сейчас сантиметров в талии? А педикюр делаешь?

Ну и так далее. Фрикативное «г» и прочие альтернативные фонетические единицы добавить по вкусу.

Не успела я ещё восстановиться от паралича, как Рая мне позвонила с

воем, что у неё будет ребёнок. У меня еле хватило разума не уточнять, от Аада ли возникла сия завязь, когда я поняла: вой Раи относится не к самой беременности, а к тому факту, что он, то есть

Аад, ни о каком деторождении и слышать не хочет.

Тогда Рая обратилась к потенциальным союзникам. О нет, это уже не были тёртые дамочки из «Русских Присосок». То были советники рангом повыше: пресноликие, воблообразные (в целом похожие на гибриды налоговых фининспекторов с автоматами для размена денег) сотрудники из службы социальной психологической помощи (СПП).

Можно сказать, что, обратившись к аборигенам, Рая открыла Второй фронт. Желая ударить по противнику объединёнными силами, Рая старательно выла в кабинетах СПП: и пускай!! и пускай!! я сделаю аборт!! – на что сотрудники СПП отработанно напускали на свои лица

сострадание и крайнюю озабоченность: что вы! Что вы, что вы!

Хорошо подумайте!! Ведь это ваша первая беременность! Вы замужем! ваш муж хорошо получает! Здесь снова вступала Рая (ария героини): так знайте ж: я поеду рожать на Украину! И останусь с ребёнком там, на Украине! И пусть мы там вместе погибнем от повышенного радиоактивного фона!! Хор: что вы говорите, Рая! Одумайтесь! Вы ещё так молоды! Ведь ваш муж будет очень опечален, если вы умрёте от радиации! А если погибнет от радиации ваш с ним ребёнок, ваш супруг опечалится ещё больше!

Короче, сотрудники СПП, несмотря на своё таинственное высшее образование, как-то не вполне уяснили, что Аад не хочет ребёнка принципиально – ни от кого – не только от Раи в частности, но, по его утверждению, даже от бельгийской принцессы.

Однако оставим бельгийскую принцессу безутешно плакать под дождём, возле парадного подъезда Аада, где она потеряла последнюю надежду на интракорпоральное (естественное) осеменение, – и вернёмся к сотрудникам СПП.

Их профессиональные умозаключения были таковы, что Аад на самом-то деле ребёнка как раз хочет, ещё как хочет, ему просто так кажется, что он не хочет: от запредельно сильного хотения он частично потерял ум – и потому даже сам не сознаёт, насколько же он всё-таки хочет ребёнка.

И вот – работники СПП вызывают к себе Аада. В этой истории, загадочной для меня от начала и до конца, одним из наиболее загадочных мест мне видится именно это: за каким лешим Аад к ним всё же повлёкся?

Здесь лезут в голову самые неправдоподобные версии, начиная от целенаправленных заклятий Чёрного Полесья, аккуратно воспроизведённых Раисой по наущению ушлой киевской мамаши; цепочка логически длится мистическими обрядам вуду (благо среди самых разномастных подданных – у королей Оранских есть и такие) – и тянется аж до непреднамеренного сглаза Аада его же собственными сослуживцами. Разве не бывает? Конкуренция.

Кроме того, я вспоминаю описанную одним современным классиком гибель некоего частного лица на гражданском аэродроме. Внезапная эта гибель происходит, тем не менее, не сразу, а поэтапно, зловеще растянуто

(главный ужас действия заключается именно в её растянутости), завлекая человека всё дальше и дальше к точке необратимости. Смерть словно играет с ним, забавляется им – ведь погибнуть человек может в любой из описанных точек, судите сами: ветром у него сдувает шляпу, он бежит по лётному полю, его чуть не сбивает грузовой автокарой

(слово-то какое!); он увёртывается, поскальзывается, падает (сильно ударившись затылком об лёд), но это не всё: падая, он делает неловкое движение, выпускает из рук портфель – тот раскрывается, и из него выкатываются, в одну сторону – красное яблоко, в другую – фиолетовый флакончик дезодоранта; побеги человек за дезодорантом, остался бы жив, но бедолага бежит почему-то за яблоком, особенно красным на белом снегу: порывом ветра его, бегущего, толкает к находящемуся рядом допотопному самолётику «ЛИ-2», и лопасть включённого пропеллера наконец-то сносит человеку голову.

Аад стоит в кабинете СПП, а Рая в том кабинете лежит. Нет, поймите правильно: лежит она не в раздвижном комфортабельном кресле для пациентов, а прямо на полу, который ещё хранит грязноватые следы продавца из магазина детских игрушек, приходившего жаловаться на свою жизнь в целом и наркозависимость в частности. Рая лежит на полу у стены: где стояла, там и сползла, – внезапно ей сделалось дурно.

По законам куртуазного жанра, Аад (не этот, а лучший – в плаще, с розой и шпагой) должен бы ослабить, а то и вовсе расшнуровать ей тиски узорчатого корсета, затем изумиться прекрасным белым грудям

(похожим на два сливочных пирожных – каждое с яркой клюквинкой посередине), затем потерять голову, а затем уже действовать по темпераменту: то ли опрыскать прекрасной синьоре лицо и грудь, – то ли, как писали поэты востока, оросить розу нектаром любви; второй вариант, конечно, предпочтительней (для заждавшихся зрителей).

Пока Аад втаскивает Раю в кресло, а работница СПП подаёт ей бумажный стаканчик, открывает окно и испуганно звонит в регистратуру, Рая тихо, но настойчиво воет: ойййй!.. чувствую, сейчас скину!.. ой… сейчас у меня здесь выкидыш будет… ойййй… матка уже сокращается… оййй… ойййй… Как бы теряя чувства и контроль над ними, Рая воет всё же по-нидерландски, помогая себе, в наиболее сложных местах, английским – а то, вой она на своём родном, кто же ей станет внимать? (Ключевые слова «выкидыш» и «матка сокращается»

Рая предусмотрительно вызубрила на обоих языках.)

Работница СПП, обратим на это внимание особо, совсем не рада перспективе получения выкидыша здесь, в кабинете, где она только что скрупулёзно агитировала эту иммигрантку за здоровые роды. Чиновница смутно чувствует какую-то нестыковку в своей нелёгкой работе и потому старается выпроводить эту странную steltje (парочку) как можно быстрей. При этом она советует Ааду обращаться с женой помягче

– по крайней мере, не подымать тему аборта ещё недели две, пока риск самопроизвольного выкидыша («несущего опасность осложнений») достаточно велик.

Проходит две недели. Аад, искоса поглядывая на законную фиктивную супругу, отмечает объективное улучшение её состояния. Он открывает рот – и говорит то, что давно собирался сказать. Рая (с трогательным послушанием наложницы фараона) безропотно идёт туда, сама знает куда.

Вернувшись позже обычного, она ложится (с видом наказанной собаки) на надувной матрас.

То есть самостоятельно наказует себя, при том явно понижая в статусе.

– В чём дело? – встревоженно закуривает законный фиктивный супруг.

– Пропущен срок, – виновато заикается Рая. – Дело в том, что в самом начале его определили неправильно: сейчас у меня на самом деле уже больше, чем двенадцать недель.

Как легко догадается всякий, кроме Аада (несмотря на его, Аада, высокий IQ), срок беременности, и вот именно что с самого начала, был определён как раз правильно (причём самой Раей, с помощью тестера); отвлекающий манёвр в кабинете СПП был осуществлён с целью выиграть время.