Возрождение Теневого клуба (ЛП)

— Уговорились, — отозвалась она, и мы пожали руки. — Только я сама выберу, какую тебе придётся есть. Постараюсь, чтобы она была погрязнее и позаношеннее.

Она развернулась и устремилась в класс, но я не мог отпустить её — по крайней мере, пока не мог. Было ещё кое-что, о чём бы я хотел ей поведать и о чём думал с того самого момента, когда услыхал о клубке волос.

— Я вот подумываю... а не стоит ли возродить Теневой клуб?

Услышав это, Шерил застыла как вкопанная, но не обернулась — лишь стояла в течение нескольких секунд ко мне спиной.

— В смысле, может, нам нужно опять собраться всем вместе и остановить диверсии против Алека, — пояснил я.

— Останавливать ничего не придётся, потому что больше не будет никаких диверсий, — отчеканила Шерил и пошла дальше.

Администрация нашего школьного округа, кажется, не до конца прониклась тем, что наступил двадцать первый век. Впрочем, двадцатый, думается, тоже пролетел мимо их внимания. Парты у нас — всё те же облупившиеся, разрисованные чёртиками реликты прошлого, которыми пользовались лет пятьдесят назад. В уголках у них по-прежнему красуются углубления для чернильниц. Школьная форма у нас не обязательна, но по пятницам, когда проводится общешкольный сбор, мы обязаны одеваться по-парадному. Наша школа — редкостный зверь под названием «начальная старшая [6]», в который объединены седьмой, восьмой и девятый классы; таким образом в «конечной» старшей школе только три класса. Думаю, дай главному инспектору нашего школьного округа волю, он бы все классы рассовал по отдельным крохотным кампусам, разбросанным вдоль побережья.

Мне, вообще-то, эта путаница со старшими школами до фонаря. То есть, конечно, мне хотелось бы уже числиться в старшей школе, как любому нормальному девятикласснику; но с другой стороны, быть фрешманом — испытание не из лёгких, а мы его таким образом избегаем [7]. В нашем городке только одна «начальная» и одна «конечная» старшая школа — два массивных здания в противоположных концах городка, выстроенных во времена, когда школы представляли собой гигантские учреждения (так и хочется сказать «исправительные»). Впрочем, это я всё к тому, что когда я перейду из девятого класса в десятый, для меня мало что изменится; просто каждое утро придётся бежать дальше. А так — в основном всё то же самое: те же ребята, те же проблемы; и что посеял в первом классе, неизбежно пожнёшь в двенадцатом.

Поскольку линия преемственности у обеих школ одна, то несколько лет назад было решено выборы президента следующего класса проводить в период после Рождества, но до государственных тестов. Таким образом, тот, кто завоюет эту честь в девятом классе, в конечную старшую вступит полновластным хозяином десятого класса.

Имена кандидатов были объявлены на общем сборе в следующую пятницу в присутствии бывшего государственного представителя — такого древнего старикана, что мы все боялись, как бы его время не вышло раньше, чем у счётчика на школьной парковке. Всем было известно, что Шерил собиралась баллотироваться. Из бури под названием «Теневой клуб» она вышла с куда меньшими потерями, чем я. Вместо ярлыка «трудного подростка», которого удостоился ваш покорный слуга, Шерил окутал ореол боязливого почтения — то есть как раз то, что зачастую и способствует победе на выборах любого масштаба — и она прекрасно отдавала себе в этом отчёт. Понятно, самих себя выдвигать нельзя; поэтому как только прозвучал призыв к объявлению кандидатов, я быстро поднял руку, чтобы назвать её имя. Как выяснилось, я опоздал: рядом с Шерил сидел Алек, и его рука уже реяла в воздухе. Это привлекло к себе внимание директора — впрочем, что бы Алек ни делал, он всегда привлекал внимание всех и каждого. Неудивительно, что ему первому дали слово.

— Я выдвигаю Шерил Гэннет, — провозгласил он.

— Поддерживаю! — донёсся чей-то голос.

— Принимаю, — отозвалась Шерил, как будто кто-то в этом сомневался.

Я наблюдал, как аудитория называла одного кандидата за другим. Всего их набралось около десятка человек, но поддержаны были только некоторые, так что список оказался не очень длинным: Шерил, Томми Николс (которому выпала почётная обязанность произнести торжественную речь на церемонии выпуска) и Катрина Мендельсон — она выставляла свою кандидатуру на выборы каждый год с самого четвёртого класса. Процедура выдвижения подходила к концу, и тут поднялась ещё одна рука. Она принадлежала Кельвину Хорнеру — плаксе и заике с зубами почти такими же жёлтыми, как его вихры. Интересно, как он отважился на такой подвиг — встать и заговорить перед целой толпой слушателей? Ведь в классе для него было сущей пыткой ответить на самый простой вопрос.

— Я хотел бы выдвинуть Алека Смартца на пост президента класса, — проговорил Кельвин.

Последовала минута ошеломлённой тишины, сопровождаемая глухим гулом недовольства со стороны противников Алека. Я повернулся к нему. Тот поглядел на разинувшую рот Шерил, невинно пожал плечами и громко сказал:

— Я... принимаю.

И вот тут я заметил, как Кельвин Хорнер едва заметно кивнул Алеку, из чего ясно следовало, что они обо всём договорились заранее.

В понедельник я пришёл в школу с обувной коробкой под мышкой. Шерил возилась в своём шкафчике. Я приблизился к ней, протянул коробку, словно официант поднос, и снял крышку.

— Матерчатая или кожаная, — предложил я. — Выбор за тобой.

В коробке лежали две туфли: нарядная лаковая и кроссовка, до того грязная, что её смело можно было отнести к опасным для жизни отходам.

— Отстань, а?

Должен признаться, мне стало неловко за свою подколку. Бедная Шерил. Я сунул коробку под мышку.

— Извини, — сказал я. — Ну то есть... жаль, что Алек так поступил. Было бы здорово, если бы вы действовали как одна команда.

— Вообще-то, — возразила Шерил, — всё ещё может обернуться как надо. Большие шансы на то, что один из нас победит, а второй придёт вторым; тогда один из нас станет вице-президентом у другого.

— Не думаю, — возразил я. — Есть две возможности (если принять, что Катрина и Томми сойдут с дистанции): либо А) победит он, а ты станешь у него вице-президентом; либо Б): победишь ты, а он растечётся лужицей, как злая волшебница Бастинда.

— Не пори ерунды.

— И вовсе не ерунда. Алек не из тех, кто согласится на вице-президентство. Может, сейчас он и говорит так, но это просто потому, что не верит в подобный исход.

Шерил с силой захлопнула дверцу шкафчика, рассердившись отчасти на моё уверенное заявление, а отчасти — она осознавала это — на мою правоту.

— Это всего лишь твоё мнение, — отчеканила она, — и если бы мне не хотелось заполучить твой голос, я бы сказала, куда тебе это мнение засунуть.

Во время нашего разговора в коридоре поднялся шум. Я не обращал на него внимания, пока мы оба — и я, и Шерил — не различили в общем гуле имя Алека Смартца, произнесённое несколько раз. Мы отправились узнать, что там такое.

— Слышали, что случилось с Алеком? — закричал нам мальчишка, которому явно не терпелось разнести эту новость по всему свету.

— Что? — встревожилась Шерил.

— Его обвонял скунс! — сообщил пацан. — И его, и всю его семью.

Первой реакцией Шерил было облегчение: ничего особо плохого с Алеком не случилось; но облегчение тут же уступило место подозрению.

— Постой-ка... В это время года скунсы спят!

— Может, он поковырялся в норе, в которой спал скунс, или что-нибудь в этом роде? — предположил я.

— Не-а, — возразил вестник. — Это произошло в их машине. Они сели сегодня утром в свой фургон, а скунс как выскочит из-под сиденья! Ну и обдал их.

И снова во мне возникло чувство нависшей опасности — то же самое, что я ощутил, услышав про волосы в содовой. Если только скунсы не владеют навыком телепортации, то ясно как день — его нарочно подсадили в семейный фургон Смартцев.