Новые встречи

Девятое сентября Манчев встретил рядовым солдатом запаса, которому была доверена пара лошадей и повозка. После разгрома фашистов обозный немедленно вступил в артиллерию, сражался за народную власть при Страцине и был награжден орденом, но вскоре заболел. Только поэтому он не участвовал во второй фазе войны. И все же слава бойца за Страцин высоко подняла Манчева в глазах его односельчан — он был избран кметом в своем сельце.

Через год, когда народная власть окрепла, кмет Манчев решил подыскать себе работу по специальности. Сначала он поступил в районный кооперативный союз, затем работал счетоводом в банке, откуда и перешел на «Победу Сентября».

Его манили горы. Буковые леса были для него так же привлекательны, как для медведя темный овраг. И это не случайно: поболев после страцинских боев, Манчев вообразил себе, что у него туберкулез. Напуганный «затемнением в легких», он стремился жить в горах. Страх перед болезнью был, между прочим, одной из причин того, что он остался холостяком.

Заняв пост директора фабрики, он повел жизнь еще более уединенную. Кроме как на футбольные матчи и совещания, на которых он обязан был присутствовать, Манчев почти не спускался в город. Он имел квартиру при фабрике, где его никто не беспокоил. Всякий, кто хотел повидаться с ним или обсудить важный деловой вопрос, должен был ехать сюда, потратив полдня на дорогу. Разумеется, между фабрикой и городом курсировали автобусы, но Манчев редко отлучался с фабрики. Он предпочитал принимать гостей, а не ходить в гости. И поэтому он привык к частым посещениям. Тем не менее появление Ружи вместе с этой молчаливой особой, упорно глядевшей в землю (будто она клад там зарыла), слегка озадачило Манчева.

Умудренный долголетним опытом, он знал, что всех женщин — замужних и незамужних — очень волнует то обстоятельство, что он живет холостяком. Они просто спят и видят, как бы его женить. И где бы ни встретили Манчева, обязательно заводили речь о женитьбе. Ему уже наскучило давать объяснения. Вот и сейчас, водя женщин по цехам и с гордостью показывая фабрику, он был все время начеку, ожидая надоевшего вопроса: «Ну как, товарищ Манчев, скоро ли мы вас женим?» Это выводило его из равновесия. Прямо в дрожь бросало, когда кто-нибудь спрашивал его, хотя бы только взглядом. Крупные капли нота выступали на лбу. Убежать хотелось. Ну в самом деле, что тут можно было ответить? Ведь вопрос звучал примерно так: «Ты жив еще? И как только земля носит тебя до сей поры?»

Манчев в подобных случаях обычно часто-часто моргал, сконфуженно улыбаясь. Может быть, он и впрямь виноват перед женщинами, оставаясь холостяком, чему нет оправдания? Полюбуйтесь на него, какой эгоист выискался, топчет землю, даже и не помышляя о продлении рода человеческого!.. Дожить до тридцати пяти лет и заботиться лишь о собственной утробе — это действительно никуда не годится! Смотри ты! Женщины-то ведь правы!.. И Манчев, претерпев очередную серию пыток, все чаще и чаще задумывался над этим.

А вот Ружа ничего не спросила, даже не намекнула. И он был сердечно благодарен ей за снисходительность к нему, холостяку грешному. Это приободрило его, как-то даже воодушевило. Он стал пошучивать, стараясь развеселить своих гостей, которые посматривали на него с восхищением.

Из чесального цеха они перешли в ткацкий. Здесь поражал размах наглядной агитации. Даже на цементном полу был написан призыв: «В 6 часов противоатомная защита! Все на занятия!» Заметив удивление на лицах женщин, Манчев наставительно сказал с улыбкой:

— Если чесальные машины — легкие предприятия, то агитация — его душа! Вот, посмотрите!

Он показал на множество плакатов и диаграмм, развешенных по стенам и кричавших на все голоса. «Душа» «Победы Сентября» была, как видно, беспокойная и буйная.

— Видите?

— Да, вы на высоте, товарищ Манчев… А как вы комплектуете ваши производственные бригады, чтобы иметь возможность поощрять не только индивидуальную, но и коллективную инициативу? — спросила Ружа, поглядев на него с уважением.

— Это уже в основном вопрос кадров, — ответил Манчев, — все зависит от подбора людей в бригаду и от того, кто ей руководит. Я могу познакомить товарища с нашими бригадирами. Было бы желание. Мы всем готовы поделиться, лишь бы на пользу пошло. Заходите завтра ко мне, и я все устрою.

Яна сдержанно поклонилась.

— Согласны, значит?

— Почему бы нет? — вмешалась Ружа. — Мы ведь за тем и приехали сюда, а не для прогулки. Яна может и на месяц здесь остаться, если потребуется, а вы в свою очередь пришлите нам своего работника. Такой обмен полезен для работы. Слишком обособленно мы живем, товарищ Манчев, оторванно друг от друга! И вы тут засели, словно отшельник какой! Сами согласитесь!

Манчев рассмеялся и даже похлопал Ружу по плечу, довольный ее замечанием.

— Вы правы, товарищ Орлова, совершенно правы. Маши коллективы должны теснее сблизиться, слаженность в работе — залог успеха.

— Можем даже породниться, — продолжала Ружа, — подвернется случай, и свадьбу справим… Часто ли вы ходите на прогулки в Сокольские леса-? Нет? Почему?

— Там ваши владения.

— Милости просим.

— Ну, коли позовете, мы не откажемся, — с улыбкой подхватил Манчев, — не знаю вот только, ко двору ли придемся.

Он кивнул на Яну, рассеянно глядевшую по сторонам, и подмигнул Руже. Та ответила ему тем же и приложила палец к губам, как бы говоря: «Не будем играть с огнем!» И они молча прошли через ткацкий цех в аппретурное отделение, а затем спустились в красильню, где было очень душно и жарко. Зеленоватый пар, подымавшийся от громадных котлов, заполнял помещение. Манчев быстро вывел женщин из этого «пекла» во двор; горный воздух обласкал и освежил их.

— Вы видели все, что стоило посмотреть, — сказал он, — а теперь вернемся в мою келью и выпьем по рюмке коньячку!

— Я за коньячок, — согласилась Ружа, — хотя нам, шоферам…

— Всего лишь по глотку.

— По глотку можно, вот только моя подруга…

— Подружка ваша что-то сердита на меня, — вставил Манчев. — Но рюмочка коньяку не повредит ее здоровью. А?

Он испытующе посмотрел на Яну. Потом, неожиданно подхватив ее под руку, повлек к дому. Яна совсем потерялась рядом с ним. Она пошевелиться не смела, не то что вырваться. Манчев покрепче притиснул ее локоть, стараясь шагать в ногу, что было не легко при его неуклюжести и высоченном росте. Прижатая к его плечу, Яна покорно шла рядом, а Ружа поглядывала на нее с лукавой улыбкой.

Она живо представила себе, как эта пара, окруженная родными и друзьями, отправляется в народный совет регистрировать брак. А выйдя оттуда, заходит в фотографию «Сюрприз». Манчев и его молодая жена улыбаются с охапкой цветов в руках. Снимок удачный. Манчев счастлив. Родные и друзья ликуют. Всей гурьбой отправляются пировать в Охотничий домик, нет — в новый ресторан, чтобы послушать певицу…

Но об этом могли мечтать лишь Янины доброжелатели. Сама же Яна в страхе чуралась собственного счастья. Она шла как на ходулях, не чувствуя ни рук, ни ног. Старый холостяк, изменив своему обыкновению, безуспешно пытался расположить к себе ее недоверчивое сердце.

В кабинете пробыли недолго. Выпили по рюмке коньяку, поболтали о том о сем и вышли. Яна опять примолкла, но от выпитого у нее будто глаза раскрылись. Она заметила, что Манчев то и дело на нее поглядывает.

— Э, вам необходимо встряхнуться! — неожиданно обратился он к Яне. — Делаете гимнастику по утрам? Следуйте моему примеру!

— И то правильно, — согласилась Ружа, садясь в машину.

Пожимая Яне руку, Манчев сказал:

— Жду вас! Слышите?

Яна улыбнулась.

— Браво, — одобрил Манчев, потрепав ее по плечу.

Потом помог ей усесться и с силой захлопнул дверцу машины.

— Всего хорошего.

Женщины не расслышали его слов, видели лишь его лицо, расплывшееся в приветливой улыбке. Совсем недавно такой недоступный наставник, он как-то сразу превратился в милейшего добряка.

— До свиданья! До свиданья!