Бермуды

- Э, куда хватил, - стал на защиту нации Опанас, - у нас иммунитет. Кстати, посмотри, кругом, где ты видишь пьяных?

Свенсен обвел взглядом помещение, за столиками в не- принужденных позах отдыхало население «Бермудов». За двумя столами расписывали пулю. За следующим играли в шахматы. В конце зала - гоняли бильярдные шары. Нарушал идиллию только Серега, сладко задремавший за их столом.

- Пора, - подытожил Арнольд. - Наливай!

Светало. Опанас, окинув взором поле боя, обратился к постояльцам:

- Мужики, помогите шведов разнести по койкам.

Понедельник закончился с большим опозданием.

Вторник

Утро вторника для шведов началось в десять часов с кошмара.

Плотно прикрытые шторы давали уютный полумрак. Тихо урчал кондиционер.

Бодун! О, сколько информации в этом коротком слове!

Друзья лежали, раздавленные вчерашним, боясь шевельнуться. Вегетативная нервная система не работала. Они умирали.

Юхансен пожалел свою молодую жизнь: «Если останусь живой, - подумал он, - никогда не буду пить. Обязательно позвоню маме и своей девушке». И испугался. Оказалось, он не может вспомнить ее имя. Юхансен снова закрыл глаза и решил больше не думать. Петерсен и Свенсен думать и не пробовали. Друзья были дезориентированы и напоминали тараканов, обработанных дихлофосом. Ни один из троих не понимал, где они находятся. Что было вчера? В памяти вяло плавали какие-то фрагменты прошедших нескольких дней. Диван Юхансена стоял возле окна. Он, собрав силы, отодвинул портьеру и посмотрел на улицу. Друзья молча следили за его действиями. Некоторое время он безучастно рассматривал представившийся взору вид. Потом у него от изумления начали подниматься брови.

- Что там? - прошипел Петерсен.

Юхансен, глотнув слюну, ответил:

- Идите сюда, посмотрите.

- Я не могу, завтра расскажешь, - прошептал Свенсен.

Петерсен, держась за мебель, походкой переболевшего полиомиелитом доковылял до дивана. Напротив возвышался трехэтажный гараж. В псевдомавританском стиле. Эдакое Ласточкино гнездо. Строение дополняла башня высотой метров двенадцати. Крышу, покрытую красной черепицей, венчала спутниковая тарелка. Южная часть сооружения была увита виноградом.

- Зачем гаражу башня? - обреченно спросил Юхансен.

Петерсен пожал плечами.

- Ты же архитектор, - обиделся Юхансен.

- Не знаю, - честно признался Петерсен, - я такого никогда и нигде не видал.

- Мы в стране Оз, - Петерсен обвел рукой панораму, открывавшуюся из окна.

Рядом с башней мавританского гаража над крышами автокооператива плыли колонны, увенчанные скульптурой, несколько голубятен, гаражи с эркерами, шпили любых калибров. Вдалеке радовали глаз и флюгер с винтом от самолета Ан-2, и железнодорожный семафор. На горизонте колола небо мачта яхты, на которой развевался пиратский флаг. Впрочем, флагов было множество, разных. Преобладали цвета, радовавшие шведский глаз: сине-желтые. Юхансен перевел взгляд на мавританский гараж.

- Интересно, что он хранит в этом дворце, «Линкольн» или «Кадиллак»?

- Антикварный «Бентли», - предположил Петерсен.

Пока они разговаривали, к гаражу подошел владелец и открыл ворота.

Интрига нарастала. Теперь их взору предстал занавес из плотной ткани, закрывавший пространство гаража.

- А может, и «Роллс-ройс», - прошептал Петерсен. - Занавес, как в Стокгольмской опере.

Владелец достал из приваренного к внутренней стороне ворот металлического кармана тряпочку, вытер руки. И, наконец, неторопливо раздвинул шторы. В гараже стояла обычная «копейка».

- «Фиат-124», - разочарованно прошептал Петерсен, - мой дед на таком ездил до шестьдесят восьмого года, фото есть.

Между тем обладатель «копейки» завел двигатель, выехал и, не заглушая мотора, вышел из машины. Обошел ее несколько раз, озабоченно рассматривая кузов. На капоте он нашел, обнаружил пылинку. И мягкой тряпочкой смахнул ее. После осмотра открыл капот, глянул на работавший двигатель и там тоже что-то протер. После проделанных манипуляций закрыл капот, еще раз обошел автомобиль, нежно потрогал колесо, сел за руль и опять заехал в гараж. Выключил мотор, вышел, задернул занавес, закрыл ворота на ключ и ушел.

Потрясенные Юхансен и Петерсен посмотрели друг на друга - на них с новой силой набросился бодун…

Около двенадцати открылась дверь, вошел Арнольд Израилевич. Он был свеж, выбрит и счастлив. Хлопнул и потер ладошами, приветствуя постояльцев. Звук качнул мозги иностранцев. Шведы заплакали. Свенсен прошептал: «Голова…» - и умоляюще попросил аспирину и воды. Арнольд Израилевич раздал таблетки, прохладную минералку. Потом смотрел и слушал, как стучат по стаканам зубы, как непослушные руки проливают воду мимо рта, как гортань издает звук - гурли-гурли-гурли.

Арнольд Израилевич стоял и думал: «Неужели это потомки тех легендарных викингов, которые своими набегами держали в ужасе всю Европу? Боже, что с ними сделала цивилизация?»

На лестнице послышались грузные шаги. В дверном проеме появился Опанас Охримович. «Кляйне вайсе фриден стаубе гутен так киндер!» - поприветствовал он шведов, исчерпав все свои знания иностранных языков.

- Всё готово, - деловито доложил Опанас Охримович. - Вовчик шашлык замутил. Вам нужно выпить водки.

При слове «водка» Петерсен и Свенсен упали в обморок, а Юхансен, сделав руками андреевский крест, как помешанный, стал выкрикивать: но, найн, ньет.

- Ну, а в сауну пойдете? - как нянька на неразумных детей, посмотрел Опанас.

- В сауну пойдем, - согласились шведы, - но пить не будем.

Им помогли спуститься вниз. Они долго приводили себя в порядок. Опять пили аспирин, пугали криками унитаз. Впереди был сорокаметровый марш-бросок. Наконец, они решились и выползли из гаража на старт. Над иностранцами сжалился Геник - сосед Израилевича - и перевез всех в сауну на мотоцикле с коляской.

Сауна была оборудована по последнему слову. Попарившись, викинги отходили в бассейне, который находился во внутреннем дворике - летний вариант. Тут же в тени полосатого навеса стоял накрытый стол, а рядом над мангалом загадочно колдовал молчаливый седой Вовчик из 107-го гаража. Иногда в их сторону тянуло дымком вишневых дров и великолепно замаринованной в пиве свинины.

Подошел Опанас Охримович.

- Как здоровье? - поинтересовался председатель.

Шведы вежливо замычали.

- Шашлык готов, можно подтягиваться к столу.

Юхансен спросил Опанаса, зачем соседу башня в гараже? Свенсен, с бодунища путая некоторые слова, вяло пробубнил перевод:

- Бермуды - свободная территория, каждый реализует свои фантазии, как хочет. Трохим, насколько мне известно, с одиннадцати до часу читает в башне газеты.

Шведы одобрительно закивали, уважая привычку неизвестного им Трохима. Потом Петерсен, стесняясь, попросил Опанаса объяснить странное на его взгляд обращение Трохима со своим автомобилем. Опанас расхохотался:

- Всё просто. В советские времена он берег машину, чтобы дороже продать, а теперь ездить на ней некуда. Тачка у него с 1973 года, а на спидометре - 2000 километров. Это у нас общая тенденция. Я, например, в прошлом году купил «Лендкрузер», на спидометре до сих пор девятьсот километров.

- Очередная славянская загадка? - вежливо спросил Свенсен.

- Никакой загадки, - объяснил Опанас. - «Бермуды» имеют несколько разъездных микроавтобусов и автомашин, а еще в прошлом году купили два огромных автобуса «Ивеко». Объездили всю Украину и всю Европу. Во всяком случае, за последнее время не пропустили ни одного праздника молодого вина ни в Австрии, ни в Баварии, да и в венгерском Токае нас хорошо знают. Это, конечно, не считая музеев, крепостей разных и других Пейзанских башен. Ну, хватит страдать, пошли за стол, - строго приказал Опанас.

Шведы, надев халаты, поплелись к столу.

Их внимание привлек невысокий лысый человек, одетый в мятую в пятнах рубаху, с расстегнутым грязным воротником. На шее болтался незатянутый галстук от Армани. Полотняный пиджак лежал на мраморном полу рядом. Вещи были дорогими, стильными, из модных магазинов. Лицо их обладателя украшала пятидневная щетина, говорившая о том, что все эти дни он не просыхал. Это подтверждали и ходуном ходившие руки. Он умолял не тянуть резину и быстрее начинать, убеждая компанию, что еще вчера в девять утра он должен был быть на работе в Киеве. После первой рюмки он посмотрел на малосольный огурец, сам налил вторую - и вот произошло чудо. Шведы видели, как на их глазах ожил человек. Появилось осмысленное выражение лица, он перестал суетиться, пропала дрожь.