Патти Дифуса и другие тексты

ПЕРВОЕ. МЕНЯ никто не заставит покончить с собой из-за любви, будь то Роджер Мур [36], Джеймс Коберн [37] или Шон Коннери, на которого я западаю больше всех. Как раз наоборот: пусть кончает с собой агент после отменного траха со мной.

ВТОРОЕ. ВАША ПОКОРНАЯ СЛУГА, какой бы ХОРОШЕЙ АКТРИСОЙ она ни была, никогда не сыграет роль карлицы. Посему я буду не франкестинкой, а сосуном (опыта мне не занимать). Для повествования это выйдет куда интересней, хотя сценарий придется перекроить (этим займусь Я). Не все саккеры мужчины: такое дело, среди них есть одна женщина, и это Я. Поэтому никто не станет сомневаться, что именно мне, избраннице, предстоит реализовать все их планы. Там должно быть очень древнее пророчество о том, что, когда народ сосунов породит женщину (я имею в виду МЕНЯ), ничто не устоит перед его натиском.

ТРЕТЬЕ. Я не собираюсь выглядеть такой уж бледной, скорее в хорошем макияже, наложенном Беатрис Альварес, в пастельных тонах и вообще в стиле «Рокси Мьюзик» [38].

ЧЕТВЕРТОЕ. Никаких поездок в Колумбию. Все колумбийские сцены можно прекрасно отснять в Аликанте. Там мы сможем найти кучу восхитительных карлиц для ролей второго плана и достаточное количество сосунов, которые, хоть и загорали на средиземноморском солнце, при умелом макияже Аляски [39] (лучшей гримерши в мире) смогут стать такими же бледными, как Каролина Эррера [40].

Адди Посса выдумала сцену в Колумбии для того, чтобы все члены съемочной группы походя вывезли в своих желудках по триста граммов кокаина, — тогда бюджет фильма полностью оправдается. Ну уж дудки. Вы сами понимаете, в некоторых случаях я отношусь к закону крайне уважительно.

7. Смертная тоска в участке

ВСЕ очень плохо. Если вкратце, дело обстоит так: съемок НЕТ. Хоть мы и живем в свободной стране, Адди Посса зашла уж как-то слишком далеко. Я ее не порицаю, однако испанский Уголовный кодекс МОЕЙ терпимостью не обладает. Послушайте, что я ей сказала:

— Адди, без МЕНЯ ты пропала. И так все и вышло.

Первой ее ошибкой явилось то, что она не приняла моего предложения перевернуть сценарий с ног на голову. Второй — окончательный отказ от моих услуг, поскольку она отыскала настоящую карлицу, только что получившую наследство (это она так говорит, мне-то сдается, что карлица занимается контрабандой оружия и человеческих органов). Еще карлица уверяет, что она великолепная актриса и что, если ей дадут главную роль, она вложит в фильм кучу бабок.

— Патти, ты божественна, — оправдывалась Адди, — но настоящая карлица, притом с кучей бабок, на дороге не валяется. Я дам тебе огромную роль во втором своем фильме. Ты была права, утверждая, что карлицу тебе не сыграть, а твоя мысль переделать сценарий и превратиться в сосунью… в общем… ты слишком привередливая. — Это я-то привередливая! Слушай, Тюлень, я не только самый ТЕРПИМЫЙ человек из твоих знакомых, я еще и единственная, обладающая ТАЛАНТОМ! Без МЕНЯ ты пропадешь, красавица. Сколько бы денег ни притащила твоя фантастическая карлица.

НЕНАВИЖУ выступать предвестницей чужих несчастий, но именно так все и случилось.

Адди отправилась в Колумбию, чтобы, по ее выражению, «ознакомиться с местностью». В аэропорту Барахас ее взяли с несколькими килограммами лишнего веса. Понятно, что не жира. Сейчас она в тюрьме, пишет новый сценарий: юмористическая история о проблемах сосуществования кислотников, героинщиков и кокаинистов. Посса в своем стиле! Таланта у нее нет, но, признаюсь, иногда она способна поднять мне настроение.

— Я понимаю, сеньор комиссар, она сильно провинилась. Но она моя подруга, и я не собираюсь говорить о ней плохо.

Хуже всего не то, что ее повязали, а то, что полицейским захотелось малость пообщаться СО МНОЙ и мне устроили длиннющий допрос. Вы можете мне не поверить, но я из тех редких девушек, которым сидение в каталажке не доставляет никакого кайфа.

— Мне известно только, что она безумная. Если она промышляла кокаином — так это ее личное дело. Я не считаю это ни хорошим занятием, ни плохим. Своих подруг Я принимаю такими, какие они есть.

Широта моих взглядов не помогла вызволить Адди из тюрьмы. По правде говоря, ей там не так уж плохо. Она похудела и прекрасно выглядит.

Посещение комиссариата в депрессию меня не ввергло, но почти. Утро было какое-то никакое, люди шатались по улицам, как зомби, то есть как граждане без душ и с газеткой под мышкой. Я надела черные очки, закос под фирму «Рэй Бан», — не выношу, чтобы люди видели меня с печальным взглядом. Зашла выпить кофе в первый попавшийся бар. Ко мне подсел один Тип. «Меня узнали, — подумала я. — Все как всегда». Порой «как всегда» может оказаться утешением.

— Давай заплачу за твой кофе, — предложил Тип несколько робко,

— Спасибо, пятьдесят песет я как-нибудь наскребу. Я нахожу несколько унизительным, когда тебя предлагают угостить кофе, как будто на самом деле ЧЕМ-ТО угощают. Кофе — вещь очень личная, и попытка за него расплатиться равносильна наглому вторжению в личную жизнь, а Я возвращалась из полиции в СТРАННОМ расположении духа.

Этот Тип не знал, как продолжить ухаживание. Он заволновался, смотрел на меня, не зная, что сказать. Потом нацепил черные очки и отправился в уборную. На самом деле мало кто из мужчин умеет обращаться с женщиной, которая ведет себя как героиня фильмов сороковых годов. Если бы Рита Хейворт [41] или Глория Грэм [42] были молодыми, у них бы возникли серьезные проблемы в общении с современными парнями.

В атмосфере бара, словно тяжелая птица, витало какое-то предвестье, к которому Я была НЕ ГОТОВА. Я заказала рюмку анисовки и порцию ЧУРРОС [43], чтобы справиться с дурным предзнаменованием. Все съела и выпила. Заняться мне было нечем, так что я решила обратить внимание на официанта:

— Я — Патти. Та самая.

— Какая Патти?

Что ему было ответить? Кажется, что этого не может быть, однако есть еще люди, которые не читают «Ла Луну».

— Что с тобой, уже с утра приспичило? — задал он мне грубый вопрос.

— Ты только что упустил великолепную возможность, парень. Когда состаришься, расскажи своим внукам, что однажды Патти Дифуса находилась от тебя на расстоянии барной стойки, а ты не обратил внимания. Внуки тебе не поверят.

Я пошла в туалет, чтобы выблевать чуррос. Визит в полицию не прошел для меня даром. Я уже не та, что была: раньше, то есть едва родившись, я завтракала мускатом, маринованными огурчиками и пончиками и все меня устраивало.

Это было необычное утро, как я упомянула выше; настолько необычное, что я попала в женский туалет, хотя обычно ошибаюсь дверью. Мой имидж в обществе, конечно, несколько занижен, но все равно не годится парням заставать порнозвезду блюющей в их туалете. Официант и полицейские, вместе взятые, меня почти что доконали. Но почему-то ДЕВУШКЕ редко удается ПОБЛЕВАТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ. В дверях сортира стоял тот Тип, что атаковал меня у стойки. Я ему ничего такого не сказала, но я была почти что благодарна за вторжение.

— Неужели девушке теперь нельзя спокойно поблевать? — произнесла я самым неприятным голосом, какой только позволяет мое личное очарование.

— Мне подождать снаружи? — взмолился он, дрожа.

— Нет, пожалуй, оставайся здесь. В этих черных очках ты, наверное, ничего и не видел. И успокойся, во мне все прекрасно.

Я вышла из кабинки, чтобы прополоскать рот, да и помаду наложить по новой.