По следам Таманцева
По следам Таманцева читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Осенью сорок девятого он пошёл в тайгу с очередной группой. В группе был мужик по имени Владик, который ему сразу не понравился. Но разве в мужиках дело, ведь ещё от первого срока на бедре Коловратова красуется наколотая тушью в три иголки надпись: «Вот что нас губит», — а ниже неё — бутылка, нож и женщина.
Была в той группе женщина, которую взял с собой Владик. Звали её Клавдия. Её интерес к своей персоне Коловратов почувствовал сразу. Была ли это истинная страсть или только способ позлить своего дружка, тогда трудно было понять. Но между мужиком и Коловратовым началось незримое соперничество. И надо же такому случиться, что на одном из привалов Владик предложил устроить соревнование по стрельбе. Но не просто так, а после стакана спирта.
Разлили спирт по кружкам, поскольку в поход стаканы не брали, выпили.
— Пошёл, — сказал мужик.
Кто-то бросил в воздух кепку. Владик выстрелил первым, но промахнулся. И тогда выстрелил Коловратов. Кепку резко подбросило вверх, раздались восторженные возгласы.
Но мужик не согласился с результатом. И тогда они повторили соревнование. Владик опять проиграл.
Ночью в палатку Коловратова пришла Клава. Раньше он никогда не допускал на маршруте вольностей с туристками. Но спирт сделал своё дело, и Клавдия осталась у него, пообещав, правда, утром перебраться в свой спальник.
Солнышко уже ощущалось даже сквозь брезент палатки. Коловратов выбрался наружу и увидел свой нож, всаженный по самую рукоять в спальный мешок Клавдии. Нож был широкий, и на спальнике совсем не было крови. В первую минуту Коловратов подумал, что его так жестоко пытаются разыграть, мстя за вчерашний проигрыш в стрельбе. Но всё оказалось не так просто. Потом была драка с Владиком, который прекрасно разыграл роль оскорбленного любовника и мстителя за убитую подругу.
«Два петра», как говорили зэки, из своего двадцатилетнего срока оттянул Коловратов и решил в Сталинск не возвращаться. Он поступил в Хабаровске в строительный техникум. Окончив его, попросился в самую глушь, в посёлок Канино, оттуда потом никуда не уезжал.
Перед самым отъездом из Хабаровска познакомился он с женщиной, напоминавшей ему ту девочку-связную, которую он спас в Белоруссии. Впрочем, с той поры Коловратов, казалось, прожил несколько жизней — и настоящих, и вымышленных, и стал их путать.
Петрович довёз меня до Благовещенска. Там я попытался взять билет до Улан-Удэ, но выяснилось, что самолеты из Благовещенска туда не летают. Пришлось брать билет до Иркутска на завтра, прощаться с Петровичем и спешить на вокзал, откуда я электричкой отправился в Белогорск.
Дом престарелых я нашёл быстро, но начальства на месте не оказалось. Точнее, самым главным человеком там на момент моего появления была кастелянша. После недолгой беседы я напрямую попросил её о помощи. Сказал, что хотел бы поговорить с Коловратовым, но знаю, что он старик вздорный и может меня послать…
— Нет, — перебила меня кастелянша, — не может.
— Почему? — удивился я, не догадываясь о причинах такого ответа.
— Он умер, — просто ответила кастелянша.
— И давно?
— Полгода назад.
— А почему об этом никто не знает?
— Мы сообщаем родственникам, но если они не приезжают и не забирают умершего, хороним сами на местном кладбище.
— Вот как.
— Вы его родственник?
— Нет, я человек, который его хорошо знал.
Я не стал спрашивать у кастелянши, как проехать на кладбище. Кладбище самое известное место в любом городе. Если не верите мне, то проверьте: все жители городов, посёлков и других населенных пунктов могут не знать, где у них сидят начальники, но где находится кладбище, вам подскажет любой. Недолго думая, я поймал частника и попросил его отвезти меня на кладбище. По дороге я сказал ему, что захоронение должно быть свежее, полугодичной давности.
— Частное или общечеловеческое? — спросил мой водитель, ошарашив меня последним прилагательным.
— В каком смысле? — не понял я.
— В прямом. Если его хоронят родственники, то это частное захоронение, если организации, то общечеловеческое.
— Они что, в разных местах?
— Разумеется.
Подъехали к кладбищу. Я попросил водителя подождать меня и пошёл влево, туда, где были так называемые общественные захоронения. Могилу я нашёл быстро. Табличка, прибитая к деревянному колу, сообщала, что здесь похоронен Коловратов Григорий Иванович. Там же значился год рождения и год смерти, а ниже кто-то приписал шариковой ручкой: «Награжден орденом Красного Знамени и орденом Отечественной войны второй степени».
Вернувшись с кладбища в город, я решил добраться до вокзала и уехать в Благовещенск. Но всему этому не суждено было сбыться, поскольку на последнюю электричку я опоздал. Я обратился к старушкам, которые «дежурили» на подступах к вокзалу, и не ошибся. За триста рублей одна из них согласилась предоставить мне комнату.
Звали старушку Антоновной. Она привела меня в квартиру, показала комнату, в которой было ещё три кровати, и стала опрашивать по схеме, известной со времен римского права: кто я, откуда, с какой целью и по какой нужде прибыл в Белогорск.
— Это вам для анкеты проживающего? — пошутил я.
— Нет, — совершенно серьёзно ответила Антоновна, — товарки вечером на лавочке соберутся и спросят: откуда жилец?
— А вы скажите им, что я из Новосибирска.
— Правильно, — ответила Антоновна, — а то, если скажу, что из Минска, так они вопросами замучат, а из Новосибирска… это же рядом…
Я отдал Антоновне деньги, она указала мне кровать, снова пожаловалась, что «на жильцов не сезон», и пошла на улицу к подругам. Правда, дойдя до дверей, она вдруг остановилась и спросила:
— Да, а как там в Белоруссии?
— Так же, как и у вас.
— Ясно, — сказала Антоновна и закрыла дверь.
А я развалился на кровати, достал из сумки дневник и стал читать.
Коловратов
К вечеру подстрелили косулю и притащили её в лагерь.
Коловратов наклонился над тушей, рассматривая добычу, затем вытащил нож, чтобы снять с неё шкуру и разделать.
— Шкуру нужно снять, а мясо на куски резать не надо, — сказал замполит, — мы пожарим тушку на вертеле.
Но Коловратов не тот человек, чтобы слушать кого бы то ни было. Он снял шкуру, а потом стал рубить тушу на части.
— Ну, я же просил, — возмутился замполит.
— Сварим в казане, — сказал, как отрезал, Коловратов.
Он не то, чтобы был против этого экзотического способа приготовления мяса, просто не знал, как его жарить на вертеле, а признаться в этом было выше его сил.
Мясо ещё варились, а охотничье сообщество уже уселось вокруг скатерти «самобранки», которую заменяла клеёнка, густо уставленная всем, что называют холодной закуской.
Выпили по первой, закусили, потом — по второй. К третьей подоспело мясо.
Большие дымящиеся куски разложили на крышке от казана.
— Кто под горячее не пьёт, — сказал замполит, — тот богато не живёт.
Все выпили и навалились на мясо. После горячего пиршество пошло медленнее.
— Когда я служил на Кавказе, — сказал замполит, — я видел, как на вертеле зажаривают быка, а в быка помещают барана, а в барана — гуся, а в гуся — утку, а в утку — фазана, а в фазана — голубя, а в голубя — воробья.
Подчинённые выразили удивление.
— Царское блюдо, — произнёс замполит.
— У-у-у, — поддержали его подчинённые.
— Западло, — сказал на это Коловратов.
— Что? — не понял замполит.
— Западло воробья есть.
Замполит обиделся. Присутствующие стали его успокаивать.
Компания разбилась на две группы: одни уговаривали замполита не обижаться на старика, а другие говорили старику, чтобы он не заводил начальника. Но вскоре все забыли об этом инциденте. В устоявшихся охотничьих компаниях — большие они или маленькие — у каждого своя роль. И не только на охоте, но и после её завершения. Апофеоз мероприятия вовсе не щедрое застолье, а послеобеденная или «послеужинная» беседа.