Счастье™

Итак, когда лифт натянул поводок до предела, настроение Эдвина заметно улучшилось. Все будет отлично. Он пихнет Рори кулаком в плечо, спросит о «Рейдерсах» и небрежно упомянет о том, как случайно положил не туда один очень важный пакет. Рори сходит и принесет его, а Эдвин в благодарность предложит: «Может, как-нибудь пивка попьем?» – и они его никогда не попьют. Так что все отлично.

Но для начала надо найти Рори. Или Джимбо.

И вот теперь Эдвин, словно герой минималистской пьесы, бродил по темным этажам. Складские помещения вели к заброшенным подземным гаражам, а те вновь выходили в грязные коридоры и пустые вестибюли. По сырым, темным, огромным помещениям разносилось эхо капели. В стены словно въелся запах серы и угарного газа. В какой-то момент Эдвин принялся насвистывать.

Крыса находит выход из лабиринта путем случайных попыток. Точно так же Эдвин неожиданно наткнулся на Склад Уборщиков и Мусорное Отделение № 3. Он уже проверил № 1 и № 2 – ничего, а номера 4, похоже, не существовало вообще, поэтому…

– Здорово, Рори, старина! Ну как там жизнь молодая?

Рори, неопрятный человек средних лет с мягким лицом, обернулся:

– Эдвин? Сверху, из «Сутёнира»?

– Точно! – Широкая улыбка.

– Запомнил мое имя, надо же. Обычно-то звал меня Джимбо.

– А, ты про это… – Эдвин фыркнул. – Ты просто похож на одного типа… мы звали его Джим. Поэтому я так тебя и прозвал. Бывают у меня странности. Подшутить люблю и всякое такое.

– Ну ясно. – Рори вытряхивал совок в большую матерчатую сумку. – Каким ветром тебя сюда занесло?

– Видишь ли, я случайно выкинул чрезвычайно важный конверт, такой толстый. От человека по фамилии Суаре. Ты вытряхиваешь мою мусорку, а мне этот пакет нужен, так что…

– Черт, я небось уже вывалил его в компрессор. Погоди-ка. – Рори шагнул к побитой приборной доске, нажал большую красную кнопку, и шум, которого Эдвин даже не заметил, внезапно умолк. – Мы пакуем мусор и закидываем в погрузочный док для перевозки. Заберись внутрь, посмотри, а я гляну в пару баков, которые еще не выгреб.

– Внутрь?..

Не менее получаса Эдвин рылся в отходах. Безрезультатно. Выбравшись в конце концов наружу – он все время побаивался, что Рори включит машину, пока он внутри, – он был весь в кофейной гуще и яичной скорлупе.

– Небось из кафетерия, – прокомментировал Рори. – Со второго этажа. Может, тебе посмотреть в контейнере побольше? Вон в том.

И снова Эдвин вдохнул поглубже и снова нырнул. На этот раз вместо помоев и кофейной гущи его встретила Смерть от Тысячи Бумажных Порезов. Это из «Сутенира», сомнений нет – стопки бумаг, пустые банки из-под чернил, которые пачкали синим пальцы Эдвина. Все пропиталось заправкой для копира (не то чтобы неприятно пахнет, решил Эдвин, однако наверняка токсин с кумулятивным эффектом).

– Елки зеленые, вы что, мусор не сортируете? Для переработки?

– По идее, должны, – ответил Рори.

Пересмотрев весь утренний мусор, конверт за конвертом, рукопись за рукописью, по колено в словах и чернилах, Эдвин признал свое поражение.

– Пересмотрел все проклятые пакеты, – сообщил он. – Ничего. Ни черта. Пропал.

– А пакет важный, да?

– Да.

– Очень?

– Да, да, – раздраженно ответил Эдвин. – Очень, очень важный. Я же ясно сказал. Его нужно найти, Рори. От него зависит вся моя карьера.

– Не знаю, смогу ли помочь. Я через час ухожу – у меня утренняя смена. Может, Дейв или Марти помогут. Их смена с двенадцати.

– Черт возьми! У меня нет времени. И тут вдруг Рори тихо спросил:

– Погоди-ка… Пакет – такой толстый, да? А на первой странице маргаритки?

– Да! – Глаза Эдвина загорелись. – Маргаритки! Где он?

– Ушел. В первом баке. Там оставалось место, и я его туда бросил.

– И?..

– Он уже небось на барже. Эдвину стало дурно:

– На барже? На барже? Какой еще барже? – Воистину, стигийская перспектива. Так и оказалось.

– Да на мусоровозке. Отходит каждый день, примерно в… – Рори взглянул на часы: – Да вот прямо сейчас.

Так Эдвин де Вальв оказался на острове Белфрай посреди гор мусора: он карабкался по нагромождениям мусорных мешков, спотыкался о кучи пластмассы, в тщетных поисках одного-единственного конверта с макулатурой среди бескрайнего макулатурного моря. Бульдозеры сгребали отсыревший мусор в овраги, выравнивая и формируя изменчивый пейзаж. В кучах копались чайки, пронзительно кричали, кружили в небе, а под жарким солнцем поднимались в воздух и подрагивали простыни тепла и влаги. Смрад стоял трансцендентный.

Мрачный до изумления Эдвин с головы до ног был покрыт яичной скорлупой, кофейной гущей, чернилами для принтеров, а теперь еще и сранью чаек. Белыми, похожими на йогурт фекалиями. «А я-то думал, что хуже не бывает. Что я уже на самом дне…»

Он позвонил Мэй из автомата в доке. Вокруг рев буксиров, визгливые крики чаек.

– Я на помойке.

– В переносном смысле?

– В обоих.

– Приезжай, бога ради. Мид тебя ищет целый день. Хотел обсудить твое «четкое» предложение.

– Скажи ему, что я заболел. Бубонная чума. Фекалии чаек. Упадок духа. В общем, не знаю, придумай что-нибудь.

– Эдвин, я не могу до такой степени выгораживать тебя.

– Знаю, знаю. – На него вдруг навалилась усталость просто невероятная. Еще утром он был счастливым человеком. Раздраженным, язвительным, измотанным, но, в общем-то, счастливым. Все шло своим чередом, или, по крайней мере, по удобной колее. Жизнь его вполне устраивала. Но с сегодняшнего утра, с того момента, как эта рукопись легла на его стол, все словно пошло наперекосяк. А тут – конец пирса, манящая глубина…

– Эдвин! Слышишь меня?

– Ну?

– Что случилось?

– Поеду домой. – Его голос был слабым и далеким. – Передай Миду, что у нее все хорошо.

– У кого?

– У моей тети. Все хорошо. Оказалось, легкая простуда.

Глава пятая

Эдвин жил на бульваре Аппер-Саут-Сентрал – посреди ряда бурых городских домов, выстроенных вдоль чахлой полоски кустарника и деревьев, покрытых наростами и облюбованных белками-курильщицами и бронхитными птицами неведомой породы. И даже здесь, даже так Эдвину с женой еле хватало средств. Они с трудом платили по закладным, с трудом цеплялись за этот адрес, одновременно элегантный и элегический.

Великий Калиевый Бум, снабдивший Гранд-авеню красивыми эдвардианскими зданиями, породил и этот район: величественные особняки, впоследствии раздробленные на доходные дома. Словно живешь в замке, владелец которого давным-давно скончался.

От парома до ближайшего метро Эдвин ехал на такси, потом по Серой ветке на север до 47-й улицы, затем пересаживался на Легкую ветку, потом на Скоростную, а дальше на линии АБВ и ЭЮЯ. Его жизнь – ежедневные поездки из пригорода в город и обратно, каждый день алфавит все тот же. Иногда хотелось выйти из круга, полететь вверх и прочь отсюда, прочь от слов, прочь из города, в страну грез. Прочь от мыслей и проблем, что неизбежно приходят с ними.

Дом Эдвина отличался от соседского только номером (668, «сосед зверя», как он сам любил говорить) и ярко-желтыми ставнями на фасаде.

Дженни – моложе, умнее и симпатичнее Эдвина – работает интернет-консультантом в брокерской компании из другого штата и почти не выходит из гостевой спальни (ныне это полностью укомплектованный виртуальный офис), перемещая туда-сюда пакеты электронной информации. Эдвин и Дженни живут в мире слов, однако разница пространств хоть и тонка, но ощутима. Эдвин имеет дело с бумагой, на которой пишут черным по белому, буквы – словно дыры, пробитые в поверхности, они являют тьму на другой стороне. Сквозь такие слова Эдвин ежедневно бредет, увязая. Слова Дженни светятся зеленым. Зловеще сияют, подобно точкам на экране радара, лучатся, мерцают и бегут по экрану монитора, скользят по телефонным проводам, просачиваются в серверы, живут в оптических кабелях.

– Слушай, ведь можно поменять настройки, – сказал как-то Эдвин. – Вместо зеленых будут черные на белом.