Банда гаечного ключа

— И спилить дерево, — сказал Смит.

— Да. Возможно. И когда я спустился бы вниз, я не смог бы отсоединить трос и забрать его без проблем. Но было слишком высоко. Это значило, что мне пришлось бы оставить конец троса наверху, зацепленным за дерево. Это значило, что мне нужно было придумать что-то другое, чтобы забрать трос, когда я спущу джип вниз.

— Почему ты не захотел отсоединить трос от лебедки когда достиг бы земли? — спросил Док.

— Не уверен хватило ли бы мне времени. Кроме того, этика скалолаза не разрешает оставлять трос наверху когда ты достиг низа. Кроме того, я не хотел, чтобы епископ Лав узнал где я, или как я спустился, или спустился ли я вообще. Я хотел бы, чтобы он подумал над этим несколько следующих лет. Поэтому мне нужно было забрать веревку с собой. Единственный вопрос был как именно. Пока я над этим думал, я прочно закрепил все внутри джипа, и повернул джип, чтобы он стоял между деревом и обрывом. Все это время епископ и команда приближались к краю скалы, но у меня было как минимум пять минут времени. Они не спешили. Затем они остановились в миле от меня, вышли и начали трепаться, затем пошли к скале, готовые к бою, но не очень ловко, я мог бы убить любого из них, если бы захотел. Но, вы знаете… плохой ПиАр.

— Заканчивай свой сказ, — сказала Бонни, — и давай поедим.

— Так вот, время у меня было. Я зацепил трос лебедки вокруг ствола можжевельника. Привязал конец моей веревки к крюку троса — там такой большой крюк, можете посмотреть, если все еще не верите мне.

— Не отклоняйся от мысли.

Улыбаясь, сияя от нескрываемой любви, Бонни обглодала рыбину и спрятала остатки в коробку из-под «Тампакса».

— Продолжай.

— Я перевел джип на нейтральную, завел мотор и подал джип назад к краю достаточно, чтобы подтянуть провисшую часть троса — около четырех футов. Лебедка сейчас на замке, посмотрите, и джип повис так, что передние колеса были на скале, а задние нет, двигатель на холостом ходу. Затем я запустил лебедку на реверс и поехал вниз.

— Ты поехал вниз? По воздуху?

— Да.

— А если бы лебедка отказала?

— Она не отказала.

— Нет, ну а если бы отказала?

— Я бы спустился по веревке.

— Понятно, — сказал Док. — Сколько весит твой джип?

— Около трехсот пятидесяти футов со всем барахлом и топливом.

— И лебедка выдержала?

— Это хорошая лебедка. Боевая. Конечно, мы слегка вращались по ходу спуска и это меня очень беспокоило. Я боялся, что трос перекрутится дважды, но мне повезло.

Смит свернул себе кебаб (мясо, дольки помидоров, перец, лук — не слишком хорошо для людей с деревянной обувью) посмотрел вниз на края каньона, поросшие лесом плато, удаленную дорогу, ведущую с востока.

— Джордж, — сказал он, — ты — это что-то с чем-то.

Хайдьюк открыл еще пива. Предпоследняя банка. Была еще одна. Каждая следующая банка была предпоследняя. Он сказал:

— Я слегка вспотел, могу вам сказать. Мы шлепнулись прилично о землю, но ничего не поломалось. Я затормозил джип, дал лебедке отмотать трос, чтобы он ослабел, хорошо дернул за мою веревку, освободил крюк и отпустил веревку. Трос брякнулся, как тонна кирпичей, и веревка упала следом. Падая, крюк пробил мне ветровое стекло и разбил кое-что внутри, но я не жалуюсь.

Может мне следовало спрятать джип под карнизом, но я не мог тогда думать ни о чем. Я чувствовал себя чертовски хорошо. Когда трос упал, я закатил джип под карниз, чтобы сверху не было видно, и втащил трос. Потом мы ждали. Долго ждали.

— Кто это мы? — спросила Бонни.

— Я и мой джип.

Смит стал снимать ужин с вертела.

— Угощайтесь, друзья.

Док сказал:

— Они тебя там внизу не могли увидеть?

— Там была такая ниша в скале. Как пещера. Они никак не могли увидеть меня или джип со скалы. Но они торчали там целый день. Я слышал как они там ругались, в основном больше всех говорил, конечно, Джей Дадли. Моя основная проблема была сдержаться от смеха. Под вечер они уехали. Я слышал шум их моторов. Потом я намотал трос на лебедку и поехал вниз в Комб Вош. Это заняло у меня остаток ночи. Утром я спрятался под тополями. Когда ничего не случилось до обеда, я приехал сюда. Давайте ужинать.

— Джордж, — сказал Док.

— А?

— Джордж…

— Ну?

— Джордж, ты что, в самом деле думаешь, что кто-то поверит твоей истории?

Хейдьюк улыбнулся.

— Конечно нет. Давайте есть. Но когда ты увидишь сыщика, спроси, что случилось с Рудольфом Рыжим.

— Deus ex machinn — сказала Бонни.

Они ели и пили, смотрели на зарево заката в сумерках. Доктор Сарвис прочел лекцию о мегамашинах. Огонь стал угасать. Самодовольный и победительный Хейдьюк, погрузившись в раздумья, смотрел на тлеющие угли можжевельника и вспоминал лицо епископа. Он рисковал своей жизнью для смеха? Да, и это того стоило. Редкий Гость был спокоен, но внимателен, он смотрел на запад на спокойный закат, южнее в сумеречные каньоны, восточнее в ночные холмы, Элк Ридж, горы Эйбахо. Не боясь, не волнуясь, но будучи настороже.

Слишком уж было хорошо, и это ему не нравилось.

Хейдьюк зевнул, наконец успокоившись. Бонни открыла еще одну банку пива для него.

— Есть время отдохнуть, старик.

Доктор Сарвис вытер руки тряпкой и пристально посмотрел на красно-золотистое облачное небо.

— Молодец, Яхве.

— Погода налаживается, — сказал Смит, проследив за взглядом доктора. Он послюнил палец и выставил его на ветер. — Ветер в порядке. Будет небольшой дождик, а может и нет. Нельзя зависеть от погоды, как говорил мой отец, когда ему не о чем больше было говорить, что случалось довольно часто.

— Я иду спать, — сказал Хейдьюк.

— Что я хотел сказать, — продолжил Смит, — считаю, мы должны быть настороже с этого момента, я буду сегодня первый на карауле.

— Разбуди меня в полночь, — сказал Хейдьюк, — и я тебя сменю.

— Джордж, ты лучше поспи, я подниму Дока.

— Как насчет небольшой дружеской игры? — сказал Док. — Очко, орлянка, кости? — Ответа не последовало.

— Док пьян, — сказала Бонни, — разбуди меня.

— Вы с Джорджем будете сторожить завтра ночью.

Бонни уложила Хейдьюка в гнездо, любовно приготовленное ею накануне — их спальные мешки, застегнутые молниями вместе на паре шкур под сладким воздухом сосен.

— Я не знаю, — сказал Хейдьюк.

— Не знаю что?

— Нужно ли нам делать это. Сегодня.

Голос Бонни задрожал.

— Почему нет?

Хейдьюк колебался.

— Ну… Док здесь.

— Ну и?

— Ну, не будет ли ему… Я хочу сказать — Док ведь все еще тебя любит, да? Я имею в виду… о Господи Иисусе!

Бонни насмешливо посмотрела на Хейдьюка, глаза ее широко раскрылись. Он мог чувствовать запах ее одеколона — как она это называет — L'Air du Temps. Это значит — северный край. Кейп Ройал. Пойнт Саблим.

— Такая деликатность, — сказала она. Она сгребла его за рубашку. — Слушай, Хейдьюк, ты слюнтяй, дурачок. Док не такой как ты, он — взрослый мужик и принимает тот факт, что мы — любовники, нам нечего прятаться.

— Ему что, все равно?

— Все равно что? Ему не все равно, что со мной и что с тобой. Он достойный человек. Чего ты боишься?

— Я не знаю. Он не ревнует?

— Нет, он не ревнует. Давай, ты или спишь со мной, или тратишь весь вечер на разговоры. Определяйся быстрее, мне противны хлипкие мужики.

Хейдьюк обдумывал ситуацию еще пару секунд. Грубое и жесткое лицо смягчилось, он застенчиво улыбнулся.