Приключения дрянной девчонки

Я нахожусь под обаянием слов, и мне не важно, о чем я говорю, лишь бы это было сказано изящно и со вкусом. Тема, герои, события – все только повод для изысканной Словесной игры. Блестящая отделка банальных чувств – Вот что такое, в сущности, творчество. Что за чудовищная, бесчеловечная работа! Вечно занимать позицию наблюдать, запоминать свои эмоции даже в постели, целуясь и ласкаясь, запасать впрок свои ощущения, страдая от любви видя, как страдают другие, анализировать эти муки, наводить кличку для каждого чувства, безучастнорассудочно рать на происходящее, откладывая в ячейки памяти поступки, жесты, выражения глаз, стоны, движения истом оставлял собой довольно тягостное зрелище, от которого меня отвлекли чудесные картины художницы Тани Морозовой -. стремительные синие лошадки, бегущие в нежном сиянии.

После вернисажа публика отправилась на концерт, проходивший в зале с фиолетовыми пятнами света и коровьей шкурой на стене. Здесь жгли ароматный старый, сраженный молнией можжевельник. Местные музыканты научились извлекать душераздирающие звуки из предметов, не предназначенных для искусства, – из разнообразных металлических пластин и тазов, подключенных к электричеству. У этой музыки, подражающей песням тибетских монахов, мертвая хватка, она встряхивает, разминает и топчет нервы. В дни больших праздников (например, 5 мая – день рождения пани Брони, милейшей артистической старушки-шизофренички) эта своенравная музыка перемещается из закрытых помещений на улицу, прерывая добропорядочные, шаблонные сны окрестных жителей. В таких случаях Петлюра лично звонит в местное отделение милиции и заранее предупреждает, что планируется маленький гудеж. Вечером стражи порядка терпеливо отвечают на звонки перепуганных граждан, что на территории петлюровского двора ничего не взрывается, не горит и никого не убивают.

В этом суверенном государстве находят приют люди с неколебимым сознанием собственной неповторимости и существующие вопреки здравому смыслу. Здесь живут такие достойные наблюдения объекты, как элегантный Вадим, поклонник Мэрилин Монро, подкладывающий себе грудь и бедра с тем, чтобы походить на знаменитую красавицу, художник Аристарх, недавно сшивший фрак из кусков-растянутого мяса (фрак продержался всего три дня, потом его съели). Герман, который изобрел любопытный музыкальный инструмент – к металлической трубе с одного конца приставляют паяльную трубку, к другому концу подключается микрофон, усиливающий звуки, которые издает огонь в трубе. Высота звука зависит от длины трубы. Тот же Герман мечтает о создании храма природы, в котором под воздействием ветров и дождей пела бы каждая деталь.

Петлюровский двор стал крепостью для многих чудаков, избегающих повседневности.

За его воротами начинается враждебная территория, полная ловушек. "Ты тплм" г1П'"1' ставь, в каких условиях сейчас живvт ечисть. На лестничной площадке, в квартире номер один живет; например, Марья Петровна, старая коммунистка, и ее Иван Иваныч в кепочке "Зарница".

Первый шок для художника. На второй квартире надпись ("офИс", из нее вываливается жлоб, весь в коже, обвешанный ключами от сейфов и "Мерседесов". А в квартире номер три проживает Вася-металлист, который бьет художнику морду при всяком удобном случае. Мир вокруг враждебен. Все считают художника ненормальным, а для него мысли и поступки соседей безумны. Чтобы убить в себе страх, чтобы не видеть людей, которые нападают, творческий человек использует наркотики, потому что он беззащитен. Это только я сильный, я уже родился наркоманом и не нуждаюсь в специальных препаратах для открытия духовных центров.

А здесь у нас покой, свобода и, главное, безопасность. Ни одна сволочь не может помешать радоваться жизни. И народ бросает курить "травку", потому что нечего бояться, потому что вселенная открывается сама собой. Я вообще считаю, что люди должны селиться по ячейкам – коммунисты с коммунистами, рокеры с рокерами, панки своей коммуной, бизнесмены в своих домах. И не будет столкновений".

Петлюровский двор возник три года назад. В то время художника Сашу Ляшенко выгнали из мастерской из-за отсутствия у него московской прописки. "Я направился в сторону ветра в поисках жилья, – рассказывает Саша. – Ветер привел меня на Петровский бульвар. Иду, смотрю, вдруг… Оба! Дворик! Я и раньше на него обращал внимание, но не встречал в нем прежде Брони. Стоит посреди двора старушка. Я ближе к ней и говорю: "Ух ты! Привет!" А она мне: "Здрась-те" – и делает реверанс. "Вот те раз", – думаю я и делаю па-Де-па. Кланялись мы, кланялись, и тут я говорю: "Нет ли у вас жилплощади приземлиться?" А она отвечает: "Целый этаж свободен. Большинство жильцов выехало, только мы с Володей остались". И тут выходит Володя (Абрамыч), славный такой, сопливый. И понял я, что пришел домой.

Но за двор пришлось бороться. В одном из домов поселилась казачья организация – пацаны 167 лет. Они бегали о крышам с шашками наголо, дрались и напивались. Я стал Разлагать их изнутри, читал им лекции о военной дисциплине Рекомендовал им ехать в степи учиться воевать. Своими Реальными провокациями я очистил двор от мальчишек, потом взялся за местных алкоголиков, которые заходили в наши дома выпивать, поскольку здесь неподалеку пивняк.

Я устроил несколько красивых фейерверков – шуму и страх,, от взрывов много, а вреда никакого. Алкоголики сдали свои позиции. Потом мы гоняли наркоманов, которым нравилась эта духовно прокачанная территория. Здесь тихо, спокойно культурно, они приходили расслабиться и "пыхнуть".

Мы за это место сражаемся, как воины за свою крепость Мне нравится брать людей, сытых духовно и материально попробовавших все ценности, их нельзя спровоцировать на подлости: "Вот тебе сто долларов, подожги Петлюру". Поджоги пытались делать кооператоры, которые хотели сюда вселиться. Этот гектар земли принадлежит одному акционер, ному обществу. Чтобы выселить отсюда художников, хозяева места подослали к нам таганскую мафию, а мы для защиты пригласили "Московских волков" (это молодежная военизированная организация). В трудные дни мы построили баррикады, установили на них штыки, политые красной краской, и написали "кровь", организовали круглосуточное дежурство. Пока мы наш двор отстояли, но кто знает, что будет дальше. В конце концов, кому мы мешаем? К нам пол-Москвы на концерты и выставки приходит, здесь талантливые люди могут спокойно творить, здесь постоянно живут иностранные художники и музыканты. У нас жуткий район – Центральный рынок и урковые рестораны, от них – стрельба, а от нас – песни".

Петлюра действует как диктатор. Его правило: "Три крупных ошибки – и провинившийся покидает территорию". В ошибки входят наркотики, привод сомнительных друзей, неучастие в трудовой деятельности коммуны. Он окружает диктаторской любовью и своих больных старичков – пани Броню и Абрамыча. Он привозит им подарки из-за границы, кормит, следит за их чистотой. Абрамыча заставляет вытирать сопли и бегать по утрам в кедах и спортивном костюме. Два раза в месяц Петлюра и его жена моют Броню и Абрамыча в ванне.

Во дворе процветает культ пани Брони, устроен музей* вещей, выставляются ее картины – она работает в стиле наива. Но Петлюра жалуется, что в последнее время Брон избаловалась – слишком много ей дают денег и подарков! В Германии ее просто носили на руках. "Броня стала фальшивить, играть под наив, – сердится Петлюра.

– Она тер* непосредственность ние костры и проводят совещания, и абсурдная спиральная лестница, уходящая в никуда. Здесь не терпят лентяев, отлынивающих от общественных работ. У каждого есть свой участок территории, который он должен убирать. В столовой по очереди готовят еду. Дома, стоящие на честном слове, тоже требуют постоянных забот.

Моим гидом по лагерю был музыкант и художник Паша, наголо бритый мускулистый ангел, в прошлом один из главарей воронежской шпаны. Вечером, увидев таких парней, вы инстинктивно переходите на другую сторону улицы. Но Паша расстался с дурной привычкой решать спорные вопросы с помощью кулаков, хотя не утратил волчьего гипнотизирующего взгляда. Паша ненавидит длинноволосых хиппарей, которые, по его мнению, редко моются, много валяют дурака и гадят во дворе.