В высших сферах

Только сейчас Элан начал слышать доносившиеся снаружи звуки: завывание ветра, шум уличного движения, вибрирующий свист, похожий на тот, что издает пневматическая дрель, далекий звон колокола, медный всхлип буксира – вероятно, отплывает какое-нибудь судно, как вскоре отчалит и “Вастервик” с Анри Дювалем на борту или без него… Ну, это-то как раз станет известно буквально через минуту.

В тишине неожиданно громко скрипнуло кресло. Это поднялся на ноги Голлэнд, адвокат судоходной компании. Голосом, особенно неприятно скрипучим по контрасту с только что отзвучавшим богатым сочным баритональным басом А. Р. Батлера, он было начал:

– Если позволит ваша честь… Судья Уиллис резко поднял голову, оторвавшись от своих записей, и взглянул в зал.

– Нет, мистер Голлэнд, – остановил он адвоката. – Мне нет нужды вас беспокоить.

Адвокат поклонился и сел.

Вот и все.

Короткая фраза судьи могла означать только одно. Дело Элана провалилось, и никаких дополнительных доводов, чтобы довершить его крах, уже не требовалось.

– Что ж, – прошептал Том Льюис, – во всяком случае, мы пытались.

Элан кивнул. Он сознавал, что с самого начала подспудно ожидал провала. В конце концов, он же понимал, что вся его стратегия представляет собой весьма рискованную и сомнительную попытку. Но теперь, когда поражение стало явью, его охватило горькое чувство. Он допытывал сам себя, сколько здесь его собственной вины – его неопытности, его ораторской неуклюжести, проявленной в судебном заседании. Если бы он был более уверен в себе, если бы выступил столь же убедительно, как, скажем, А. Р. Батлер, мог бы он выиграть дело?

Или если бы ему повезло с судьей – попался бы, скажем, какой-нибудь более сочувствующий, нежели этот малопривлекательный сухарь там, на помосте, – повернулось бы дело по-другому?

Как оказалось, нет.

Еще до выступлений Элана и Батлера судья Стэнли Уиллис знал, что решение, которое он сейчас собирался вынести, неизбежно. Беззащитную уязвимость доводов Элана – равно как и их очевидную оригинальность, – он обнаружил уже через несколько секунд после того, как адвокат начал их излагать во время их первой встречи два дня назад.

Однако в то время у судьи были достаточные причины выдать адвокату ордер ниси. Сегодня же – к острому сожалению Уиллиса – никаких оснований вынести распоряжение о представлении задержанного в суд он не нашел.

Судья Уиллис считал А. Р. Батлера самовлюбленным позером. Пышная риторика и гладкая речь, назойливая демонстрация приветливости и доброжелательности были давно затасканными трюками из актерского арсенала адвокатов, которые могли произвести и, надо сказать, производили впечатление на присяжных, однако судьи к ним оказывались не столь восприимчивы. Тем не менее в доскональном знании законов А. Р. Батлеру отказать было нельзя, а аргументы, которые он только что привел, были буквально неопровержимы.

Судья Уиллис обязан – и через минуту он об этом объявит – отказать Элану в удовлетворении его ходатайства. Но он страстно желал найти какой-либо способ помочь молодому адвокату Элану Мэйтлэнду, а тем самым и Анри Дювалю.

В основе этого желания лежали две причины. Во-первых, как заядлый читатель газет судья Уиллис был убежден, что бездомному парню просто необходимо разрешить обосноваться в Канаде. С самого первого прочитанного сообщения он считал, что министерство по делам иммиграции должно сделать исключение из своих правил, как оно уже поступало до этого бессчетное число раз.

Судью Уиллиса неприятно удивило и возмутило, когда он узнал, что правительство не только не собирается делать для Дюваля исключение, но и заняло в лице иммиграционных властей негибкую и своевольную, на его взгляд, позицию.

Вторая причина заключалась в том, что Элан Мэйтлэнд понравился судье Уиллису с первого взгляда. Его неуклюжесть, не слишком бойкий язык и даже частые запинания не имели для судьи никакого значения. Настоящему адвокату – что Уиллису было доподлинно известно – не обязательно быть Демосфеном <Демосфен (около 384 – 322 гг. до н.э.) – афинский оратор.>.

Когда дело Дюваля разразилось газетной бурей, судья Уиллис предположил, что кто-нибудь из именитых членов коллегии адвокатов, движимый чувством сострадания к злосчастному скитальцу, предложит ему юридическую помощь. Поначалу судью опечалило, что никто из них не решился на такой благородный поступок. Когда же он узнал, что один-единственный молодой адвокат решил-таки лечь на амбразуру, он тайно возрадовался. Сейчас, когда он наблюдал Элана в деле, эта радость переросла в гордость.

Его собственное участие в деле Анри Дюваля оказалось, конечно, чистой случайностью. И естественно, никакие личные пристрастия не повлияют на отправление Стэнли Уиллисом правосудия. В то же время иногда и судья может кое-что сделать…

"Все будет зависеть, – подумал судья Уиллис, – от того, насколько сообразительным окажется этот молодой адвокат Анри Дюваля”.

Кратко судья обосновал свое согласие с доводами А. Р. Батлера. Задержание Анри Дюваля капитаном полностью соответствовало ордеру, выданному министерством по делам иммиграции на совершенно законных основаниях, постановил судья. Поэтому в данном случае не имеет места незаконное задержание, в связи с которым могло бы быть вынесено распоряжение о представлении задержанного в суд.

– Ходатайство отвергнуто! – суховато заключил судья Уиллис.

Собираясь уходить, Элан мрачно складывал бумаги в портфель. И тут тот же суховатый голос отчетливо произнес:

– Мистер Мэйтлэнд!

Элан вскочил.

– Слушаю, милорд.

Кустистые брови сдвинулись как никогда устрашающе. Элан с трепетом гадал, что его ожидает. Резкая нотация скорее всего. Публика, двинувшаяся было к выходу, поспешно возвращалась на свои места.

– Вы заявили, излагая свои доводы, – твердо чеканил каждое слово судья, не сводя пристального взгляда с Элана, – что ваш клиент имеет право на рассмотрение его дела иммиграционными властями. Было бы, по-моему, логично ходатайствовать перед министерством по делам гражданства и иммиграции о проведении такого слушания, в чем его представители, – судья Уиллис посмотрел на группу во главе с Эдгаром Крамером, – несомненно, вам не откажут.

– Но, милорд… – нетерпеливо начал было Элан и смолк, охваченный чувством бессилия. Никакими юридическими иносказаниями не выразить того, что он хотел выкрикнуть судье: “Все, что вы сейчас говорите, полная бессмыслица. Вы что, не слышали? Министерство по делам иммиграции отказывается проводить расследование, что и стало причиной сегодняшнего судебного разбирательства. Похоже, вы и не слушали, что здесь говорилось. Или не поняли. А может, просто все проспали?"

"Паршиво, когда попадается такой вот твердокаменный бесчувственный судья”, – подумал Элан.

– Кстати, – обронил судья Уиллис, – если министерство проявит неуступчивость, вы ведь можете ходатайствовать перед судом вынести мандамус <Судебный приказ нижестоящему суду или должностному лицу.>.

Крепкие словечки так и вертелись у Элана на кончике языка. Нет, это уж слишком. Почему он должен терпеливо сносить все это? Разве недостаточно того, что он проиграл дело, чтобы теперь судья еще…

Внезапно пришедшая в голову мысль вовремя остановила Элана. Боковым зрением он видел на лице Тома Льюиса смешанное выражение нетерпения и раздражения. Партнер явно разделял его чувства по поводу нелепого предложения судьи.

И все же…

Мысли Элана Мэйтлэнда понеслись вскачь.., какие-то обрывки лекций на юридическом факультете.., пыльные своды законов, пролистанные и забытые… Но память не подвела его, и все стало на свои места.

Элан облизал пересохшие губы. Нерешительно проговорил:

– Если ваша честь соизволит… Колючие глаза судьи вонзились в Элана:

– Да, мистер Мэйтлэнд?

Элан только что слышал, как кто-то осторожно пробирался к выходу. Теперь шаги поспешно возвращались. Под неловко севшим человеком громко скрипнуло кресло. Публика в зале замерла в ожидании.