Свинг

Котлован карьера комбината расположен недалеко от моря и напоминает гигантскую — прямо-таки космическую! — чашу, в которой немногочисленные люди кажутся муравьями. Весь труд выполняют механизмы, а янтароносная «голубая земля», действительно отливающая голубизной, особенно на солнце, залегает под мощным слоем пустой породы. Янтарь содержится в слое толщиной пять-семь метров и, чтобы добраться до него, нужно предварительно срезать тридцатиметровую подушку.

О прекрасном — легендарном — камне и решил написать в шестьдесят шестом Яков Барановский. Собрал огромную литературу, не вылезал с янтарного комбината, и книжка получилась. Были сделаны удивительные — по тому времени — цветные снимки. Книжку взялись печатать литовцы: в Калининграде еще не было соответствующей полиграфии. Книжка получилась подарочной, и партийное руководство тут же смекнуло: книгу будем дарить в Москве, а автор ее какой-то еврей. Нет! Так нельзя. Снять имя автора! Книжка — советская, партийная… Ценой неимоверных усилий удалось мне убедить, настоять, прошибить глухую стену: хотя бы в выходных данных поставить имя автора. «Яков Абрамович Барановский» было набрано мельчайшим петитом там, где стояли сведения о тираже и бумаге… Современному человеку это может показаться выдумкой, но, к сожалению, правда, а причина одна: «яврей», как говорила моя соседка Лиля Михайловна.

— А я тебе, Лина, сейчас расскажу о том, о чем в книжке Барановского не писалось. В первые же годы перестройки комбинат стал банкротом. Агония продолжается. Что происходит? Обыкновенное воровство. В поселке Янтарный, где расположен комбинат, все друг друга знают, и никто никого не «сдает». А потому вовсю трудятся старатели, несмотря на то, что работа землекопа — занятие неблагодарное: через несколько лет изысканий добытчик солнечного камня познает все прелести радикулита и остеохондроза. Но поток контрабандного камня за рубеж не иссякает. На самом же комбинате оборудование — неандертальское, добыча ведется с глубины пятнадцать-двадцать метров, рентабельность карьерных разработок — три-четыре процента.

XIII

Сегодня в Сокольники должен приехать Саша — Катин друг. Знакомы они, наверно, лет сорок. Уже рассказывала об их отношениях. Повторюсь: Катя с Сашей крута, не допускает никаких «сюси-пуси», но он очень ее уважает и не только…

У нас с Сашей странные отношения. Тогда, в молодости, позволила себе спросить Сашу, почему он не женится на Кате. Наверно, потому что Саша как-то стесняется меня, он скован и, когда общаемся, как две натянутые струны. Боимся сказать лишнее.

Несмотря на возраст, Саша все еще строен, подтянут, приятен. Видно, что был военным, хотя по первой своей специальности очень даже штатский: окончил физмат Ленинградского университета. Учился блестяще и, несмотря на еврейство, сразу же был приглашен на работу в Штаб Балтийского флота. Штаб квартировал и квартирует в Калининграде. Когда Катя, а потом и я с ним познакомились, был он бравым морским капитаном и рос, как нам казалось, в званиях быстро. Сам же Саша так не считает.

Александр Михайлович Любарский одарен не только как математик. Он еще прекрасно играет на фортепьяно, на гитаре, сочиняет музыку. В прошлый раз приезжал с гитарой и «показал» три новых романса на слова любимого Тютчева.

Романсы получились красивые, потому как и стихи больно хороши. Саша смог точно угадать их тональность:

проникновенно пел Саша негромким баритоном. Романс на другие стихи поэта:

прозвучал гражданственно и строго. Саша вообще любит цитировать Тютчева и часто повторяет: «В России — канцелярия и казарма. Все движется около кнута и чина». Сказано давно, но как современно!..

Катя говорит, что в последние годы Саша «ударился в еврейство», то есть стал очень интересоваться историей — древней и современной — народа, к которому принадлежит. Мне тоже всегда интересен менталитет того или иного народа, а потому, когда к вечеру Саша приезжает, завожу с ним разговор о Ближнем Востоке и Израиле. Спрашиваю напрямую, кто же виноват в ближневосточной проблеме и кто террористы: палестинцы или израильтяне.

— Понимаете, Лина, — говорит Саша, — пророк Мухаммед называл евреев «людьми книги», то есть Библии, и отношение к ним было вполне толерантное. Но если залезть в самую глубь, то евреи и арабы очень близки по происхождению, близки, как двоюродные братья. Однако исторически так сложилось, что евреи были рассеяны по всему свету. Арабы же захватили те земли, откуда пошли самые изначальные еврейские корни, и когда в сороковые годы прошлого века, а особенно во время Второй мировой войны и после нее евреи стали приезжать в Палестину и селиться в ней, арабам, конечно же, это не понравилось. Именно с этого и начинается арабо-еврейское противостояние. Ну, а терроризм, хотя евреи тоже не проявили в Палестине лояльности к англичанам, все-таки свойственен арабам. Евреи всегда склонны договариваться, искать компромисс. И это понятно: так сложилась их история, что нужно было бесконечно искать компромисс. Всегда. Везде. Во всем.

Конечно, у евреев, живущих в Израиле и вне его, — огромные проблемы, и еврею, где бы он ни жил за пределами Израиля, нужно ежедневно, ежечасно преодолевать антисемитизм, но все-таки создание собственного государства дало ощущение тыла. И где бы теперь ни жил еврей, он знает: если будет очень плохо, он может уехать.

Ну, а в самом Израиле все — мужчины, женщины, дети — вынуждены обрести высокое умение жить повседневной жизнью цивилизованного общества и при этом постоянно быть готовыми к смерти. То есть все делать, как в последний раз: с любовью и сознательностью превращать любой поступок в священнодействие, в освящение мира. Постоянной угрозой Бог создает Израилю обстоятельства, которые вынуждают объединяться не только политически, но и индивидуально подняться на духовный уровень, где нет места мелким ссорам, суете и вообще пороку.

Разумеется, не все евреи хотят оставаться евреями. Многие крестятся. Это — дело каждого. Надо поступать так, как велит душа.

Спрашиваю Сашу, почему он не уехал и не уезжает, и вижу, что опять допустила ошибку. Саша меняется в лице, мрачнеет и довольно нелюбезно отвечает: «Так надо…»

Вскоре Саша уезжает, а Катя выговаривает мне за заданный вопрос. Прошу извинения, но все-таки спрашиваю, чем обидела Сашу.

— Понимаешь, — говорит Катя, — при всем теперешнем интересе к еврейству и Израилю Саша — истинный патриот. Но любовь свою к родине тщательно камуфлирует. Это, во-первых. Во-вторых, несмотря на сухость своих отношений с дочерью, он ее очень любит, а дочь, хоть и наполовину еврейка, к еврейству не имеет никакого отношения и никуда не поедет. Не уедет Саша в какой-то мере и из-за меня.

Продолжаем обсуждать еврейскую тему, и я — опять же напрямую — спрашиваю Катю, почему русские, в основной своей массе, так негативно относятся к евреям.

— А потому, Лина, что евреи — умные и хитрые, не пьянь, не лентяи. У них, в отличие от русских, в заднице моторчики, как у Карлсона, и в отличие от русских они не могут сидеть на печи и ждать, когда курочка снесет яичко. Они деятельны. Кому это понравится?

— Потому и в революцию их столько пошло? — спрашиваю я.

— Потому. А еще потому, что умный, деятельный человек не мог жить в «черте оседлости», которую начертал им царь. У меня была знакомая — старый врач. Когда очень ее просила, рассказывала о своем еврейском прошлом. Не жизнь — легенда. Была очень красива, и одна бездетная генеральская пара хотела ее удочерить. Только не отдала мать, как ни просил генерал. А объяснял генерал все просто: став Прохоровой, а не Белькинд, Женя обрела бы все права на жизнь, на учебу. В противном случае — медленное умирание в местечке. Но она была не только красивой, но и умной, очень способной.