Русские на Мариенплац

И стоит огромный армейский грузовой «мерседес»-тягач с длиннющим низким прицепом-платформой на шестнадцати сдвоенных толщенных колесах – по восемь с каждой стороны, для перевозки особо тяжелых грузов. А на крыше его кабины полощутся три флага – немецкий, российский и еще какой-то. В жизни такого не видел! Потом-то мне объяснили, что это новый флаг Казахстана…

Вокруг этого «мерседеса» с прицепом бегают фотокорреспонденты, кинооператоры с камерами, и диктор баварского телевидения, которого я уже сотни раз на экране видел, ведет репортаж.

На прицепе, спиной к тягачу, лицом к танку топчется наш старый Петер Китцингер и руками манит на себя танк, с уже зачехленными орудием и пулеметами.

Люк механика-водителя настежь открыт, оттуда торчит морда Нартая, который с Петера глаз не спускает и медленно и точно въезжает по откинутой аппарели со своим танком на платформу.

А рядом с платформой мечется наша старая, толстенькая Наташа и кричит не своим голосом:

– Форзихт, Нартайчик!!! Ахтунг, Петер!!! Форзихт, Петер!.. Ахтунг, Нартайчик!..

И все-все смотрят, как танк заползает на платформу. Но вот танк уже влез туда, и Петер поднял над головой скрещенные руки. Это у них, у танкистов, команда такая – «Глуши мотор!»

Нартай выключил двигатель, закрыл наглухо изнутри свой водительский люк. Потом на орудийной башне откинулся верхний командирский люк и оттуда стал вылезать наш Нартайчик. Но в каком виде?!

В форменных брючках со стрелочками, в кительке с погонами старшего сержанта и сверкающими танковыми эмблемами, в зеленой рубашечке с галстучком, в сверкающих черных ботиночках! А в руке фуражечка форменная…

Все как зааплодировали! А Нартай, сукин кот, ноль внимания на эти аплодисменты, надевает фуражечку на голову, обстоятельно, по-хозяйски закрывает башенным ключом командирский люк и, прямо с башни, отдает честь всем присутствующим. И вижу – явно на камеры фотокорреспондентов и кинооператоров работает! Ну, артист, сукин сын!.. Вот уж никогда бы не подумал! Где это он так насобачился?! Не иначе, как на разных войсковых смотрах и учениях, когда начальство им, как визитной карточкой, размахивало!

Ну, и конечно, – новая волна аплодисментов!..

Тут он меня с башни увидел и как заорет на всю округу:

– Эдька, гад ползучий!!! Где же ты был, чтоб тебе повылазило! Тут без тебя такое!..

Спрыгнул с танка на платформу – прямо в руки Петера, вырвался от него и с платформы прямо ко мне!.. Схватил меня за руку и тащит к нашему молоденькому генералу:

– Товарищ генерал! Товарищ генерал!.. Вот он, этот Петров, который меня вместе с танком у тех бандитов отбил!.. Вот он!.. Эдуард Александрович Петров – заслуженный артист республики!.. Эдик! Познакомься – это наш новый военный атташе из Бонна.

А рядом с генералом стоит небольшого роста мужичок в строгом костюме и болтает по-немецки с тем чином из бундесвера. Как услышал мою фамилию, так сразу извинился перед тем, бундесверовским, повернулся ко мне, протянул руку и говорит:

– Здравствуйте, Эдуард Александрович. Я – Федор Николаевич Грибов – новый Генеральный консул России в Мюнхене. Очень рад с вами познакомиться.

И рожа у него такая открытая, умная, симпатичная – ну ничего в ней партийно-кагэбэшно-дипломатического нет, к чему я привык в свое время, когда мотался с цирком по заграницам. Обыкновенный интеллигентный дядечка с отчетливым московским говорком.

– У вас как с немецким? – спрашивает.

– Да так… – говорю. – Серединка на половинку. Объяснюсь.

– Сейчас я вам Алексея Борисовича дам в помощь. Он у нас двуязычный.

Подзывает паренька в пиджачке и галстучке и говорит ему:

– Алексей Борисович, будьте любезны, помогите Эдуарду Александровичу с переводом, если ему будет что-нибудь не ясно.

– С удовольствием, – говорит этот паренек.

Держу я этот торт «Каппучино», понимаю, что выгляжу сейчас с ним более чем нелепо, и не знаю, как от него избавиться. Дурак-дураком, не мог в машине оставить!..

Но тут тортик, слава богу, перехватывает у меня Наташа, а сверху на нас с Нартаем наваливается стодвадцатикилограммовый Петер и, дыша нам в затылки своим «Корном», говорит Генеральному консулу, переводчику и этим двум военным – русскому и немецкому:

– Ну, вы видите, какие у меня ребята?! Как сыновья! Эдди – старший, Нартай – младший…

А чтобы показать, что русский язык и ему не чужд, добавляет такую российско-матерную тираду, что Генерального консула и моего переводчика чуть удар не хватил!

Наш военный атташе – видать, человек, закаленный армейской службой, – только рассмеялся и спрашивает Петера на хорошем немецком языке:

– Откуда у вас такие познания в русской филологии, герр Китцингер?

– Как это «откуда»?! – удивляется Петер. – Из Москвы, конечно! Когда вас, герр генерал, еще и на свете не было, я уже на Хорошевском шоссе дом строил! Кстати, господа! Не хотите ли выпить?

И показывает в сторону нашего дома. А там, оказывается, под навесом, где мы обычно ужинаем в хорошую теплую погоду, вытянувшись метров на десять, стоят такие пластмассово-алюминиевые столики. И на них штук сто бутылок с пивом, бокалы, рюмочки, «Корн» стоит и блюда с разными закусочками! Я и не заметил всего этого в запарке.

– С величайшим удовольствием! – говорит наш пацанистый генерал и смотрит на часы: – Но только немного позже, герр Китцингер.

Генеральный консул тоже смотрит на часы и добавляет:

– Надеюсь, у нас останется час свободного времени, и тогда мы с радостью поднимем рюмку за ваше здоровье и за здоровье фрау Китцингер.

Тут предводитель нашей сельской гемайнды, бургомистр, или мэр, или как там он у них называется, что-то вроде нашего председателя райисполкома, тоже смотрит на часы и начинает хлопать в ладоши, призывая всех к тишине. Ну, немцы – народ дисциплинированный, сразу притихли. Физиономии у всех серьезные, ответственные. Тишина. Слышно только, как Лори Зергельхубер всхлипывает на плече у своей матери Сузи.

Я прихватил Нартая сзади за китель, оттянул его за широкую спину Петера, шепчу ему:

– Что происходит, можешь объяснить?!..

– Ты бы еще позже приехал, раздолбай! Герои мы! Герои районного масштаба. И Петер, и Клаус, и Уве… Только Руди звонили, дома не застали. А так, все мы жуткие герои за тот югославский вонхайм!.. И вообще у меня через два часа погрузка в железнодорожный спецрейс Мюнхен – Варшава – Москва. Вместе с танком, конечно! Только танк теперь пойдет в середине состава, а я в отдельном вагоне с сопровождающим… Объединенный указ Президента России и Президента Казахстана! И вообще, я уже демобилизован приказом министра обороны!.. Это меня наш атташе попросил форму надеть – для порядка… Так что можешь начинать лить слезы. Да!.. Совсем забыл!.. А вы с Петером – главные герои России и Казахстана! Ты – за то, что помог отбить советский танк у международных бандитов, а Петер – за то, что сохранил этот танк и пригрел его бедненького казахского механика-водителя. Слушай, Эдька, ты, действительно, у девахи ночевал?

– Действительно.

– И как?.. – а у самого глаза блестят бесовским огнем.

– Елки-палки, чтоб не сказать хуже! – рассвирипел я. – Кретин зацикленный! Половой психопат!.. Как ты можешь сейчас даже думать об этом?!!

Нартай вздохнул, сдвинул фуражку на нос, обреченно сказал:

– Я, Эдик, теперь, после Лори, как в том анекдоте – только об этом и думаю…

Но тут ко мне пододвигается Алексей Борисович и спрашивает:

– Бургомистра переводить?

А мне этот бургомистр – до лампочки!.. Если все, наконец, выяснилось, если все встало на свои места, какого хрена они тогда так торопятся избавиться от Нартая?! Почему надо с места в карьер его отправлять?! Что за дела?..

Я об этом и спрашиваю у Алексея Борисовича. Он мнется, что-то лепечет про «присутствие нашего танка на чужой территории», про указ президентов, про приказ министра обороны…

В это время начинает говорить наш военный атташе – по-немецки.