Выбор Донбасса

— Ладно тебе, Док! Ты чё волну на меня гонишь? Думаешь, всех они «прессанут», посадят, «шлёпнут»? Ни хрена! Тюрем не хватит, — чуть не закричал, срывая голос Саша, не на шутку испугавшись мастерски нарисованной Доктором мрачной картины апокалипсиса жёстких задержаний, жестоких пыток и массовых расстрелов. — Нас здесь на Донбассе несколько миллионов живёт!

— Не живёт, а существует! И эти существующие миллионы молча смотреть будут, как киевские псы нас с тобой пытать и убивать станут! Не все миллионы оружие взяли, несколько десятков тысяч человек всего. А это — пыль! Пыль эту мокрой тряпкой сотрут, и всё: чисто и сухо! Только тряпка та от твоей и моей крови мокрой будет. Ты понял меня, молодой?

— Да иди ты, Док! Аппендицит кому-нить вырежи! Тогда, может, заткнёшься, зануда! Вздохнуть мне не даёшь, застрял соплёй в носу, — швырнул Саша с обидой.

— Ага, тюрем ему, видишь ли, не хватит, — скрестив пальцы у лица, военврач изобразил решётку. — Хотя, тюрем-то, знаешь, действительно не хватит. А вот гробов — хватит всем, и с лихвой! Да и без гробов легко в асфальт закатают!

— Козёл ты, Доктор! Настроение мне всё испортил! Шпаришь, как «классуха» после контрольной! Достал! Твоя фамилия, случаем, не Болтунов? Мне от такого твоего патриотизма хочется Родину тайно, под подушкой любить, — от переживаний Саша начал жевать губы и схватился руками за живот. — И вообще, куда здесь можно сходить посрать? Понос у меня от твоего зуда открылся!

— Вот она, наша героическая молодёжь, — скептически заметил Доктор, — как доходит до серьёзных вещей — так сразу «понос»! Первый раз автомат на шею повесил, «в настоящую разведку» пошёл, ещё и врага ни разу не видел, а уже обделался весь!

— Да чё это за разведка такая ваще, — недовольно заскрежетал зубами Саша, — лежим в поле под кустами в пяти километрах от «укропов», ничё не делаем!

— А ты думал, мы как в кино, с криком «ура» на «укров» в полный рост побежим, а они от нас дёру дадут? — улыбнулся военврач. — Чтобы в разведку ходить, необходимы опыт, знания и умения. Таковые у тебя отсутствуют, так что будь добр находиться под моим командованием, и в случае получения приказа выдвинуться вперёд на помощь разведгруппе.

— Я, ваще-то, две недели на ваших сборах на подготовке был, — гордо заявил Саша, поглаживая урчащий живот. — А там нас многому обучили. И мне бы в бой идти — «укров» рвать, а не твои басни слушать! Кулаки чешутся! Войны хочу!

— Война — это злое говно, которое из человеков дуром прёт, из всех щелей лезет, вокруг всё заливает, смрадом и вонью душит, кислороду не оставляя ни глоточка! И нет в ней ни цветов, ни романтики!

— Вот, без обид, Док, эти твои речи, Док, они слишком правильные, как его, патриотичные, ты как диктор с галстуком из телевизора и газет! Ты когда нахваливал поля и деревья, я аж кино одно вспомнил. Там этот, как его, ну, мужик, который в другую страну жить навсегда приехал...

— Эмигрант, — подсказал военврач.

— Ну да, в тебе как в нём, лирики — через край. А мне оно — на фиг не нужно! Мне бы боевичок со взрывами и стрельбой!

— Когда говорят с ностальгической тоской по Родине, — загадочно произнёс Док, — имеются веские причины: возраст зрелый, ломка стереотипов, а может, болезнь смертельная, или война. А у нас война идёт, друг. И я, пока ещё жив, смакую каждое мгновенье, пока есть возможность.

— Я бы урезал такую занудную жизнь! Ну, либо добавил говнеца, — гоготнул Саша. — С ума сойти! Ты сам не запарился ещё от своей заумности?

— Устал я, читать нечего, поговорить не с кем. Накопилось. Вот и вылил на тебя, как в пустое ведро, — признался Доктор.

— Так куда тут сходить можно?

— Туда, — небрежно махнул рукой Док в сторону соседних кустов, — только быстрее давай, и по дороге не нагадь! Ещё не хватало тут твои ароматы нюхать! И про растяжки не забывай, я тебе показывал, куда их наши понаставили! А то мне тут только подрыва не хватает!

— Ага, я помню, и далеко не пойду, — Саша на карачках заспешил к кустам, — еле терплю!

— Мать вашу, вы чё там так шумите, — зашипела хриплым раздражённым голосом радиостанция. — Я вас за триста метров слышу! Вы чего, мину себе на голову хотите? Вы её получите, если так галдеть продолжите!

— Понял, слышу, замолкаю, — буркнул Доктор, поднеся рацию ко рту. — Вы возвращаетесь? Всё нормально? Я не слышал хлопков или выстрелов.

— Готовься, идём. Через десять минут будет тебе работа. У нас один — «триста». Буря засмотрелся, отвлёкся и порвал себе мышцу на руке. Глубоко там поцарапал об металл. Кровью всё залил, собака! Ничё, забинтовали, остановили, говорю, кровь.

— Принял, жду, — Доктор крепко сжал губы. — Встречу, вылечим! Конец связи.

Сделав «большое дело» и спешно подтеревшись сначала широким и мягким листом лопуха, а затем, не глядя, с оторопи, жгучим клейким листком какой-то травы, Саша подтянул штаны и затянул ремень. Про найденные на хуторе агитпроповские украинские листовки, агрессивно призывающие записаться в националистические территориальные батальоны для борьбы с «пророссийскими сепаратистами», которые он специально рассовал по карманам штанов для уверенного завершения больших дел, Саша забыл. А когда вспомнил, было уже поздно, зад противно зудел в самом ответственном месте.

За разговором Саша и не заметил, как уже стемнело. В сумеречном свете сухие ветви дерева казались ему щупальцами сотен космических монстров, притаившихся где-то вверху, а переплетшийся кустарник вокруг походил на неприступную непролазную стену.

— Док, ты где, Док? — заикаясь, прошептал Саша, вытянув перед лицом руки и медленно озираясь вокруг. Автомат его остался на позиции, а огромным тяжёлым ножом, неудобно оттягивающим ремень под правой рукой, молодой ополченец пользоваться не умел, а оттого чувствовал себя абсолютно беззащитным. — Док?

Тишина была ему ответом.

— Док, ты где? — снова просил Саша, невероятным усилием воли подавляя страх, от пят до ушей заполнивший его враз пропотевшее тело. Часто-часто моргая от попавших в глаза капелек пота, парень стоял на месте, словно длинными корнями вросший в землю пень. Ему не хватало смелости даже прикоснуться к собственному лицу, чтобы вытереть пот. — Доктор, не молчи, уже не смешно ни хрена!

И вновь тишина.

— Так, — громко начал размышлять Саша, в бессильной злобе пытаясь унять дрожь в коленках, — я же откуда-то пришёл! Значит, это просто надо повернуться на 90, нет, это, на 180 градусов и идти. Всё просто!

Развернувшись, Саша сделал робкий шаг вперёд и сразу вляпался в собственное дерьмо. Увязший в зыбкой топи страха юнец уже и забыл, как и почему он оказался в этой совершенно идиотской ситуации, сумев заблудиться в пяти метрах от окопчика, в котором провёл почти весь день.

— Чёрт, фу, — брезгливо одёргивая ногу и резво отпрыгивая в сторону, взвизгнул Саша. Он дошёл до такого состояния, что готов был сдаться на милость судьбе, от души разрыдаться и упасть в траву. — Ещё и нагадили тут, гады!

Сильно зажмурившись, чтобы не дать подлым слезинкам выпасть из внезапно увлажнившихся глаз, парень задрожал в ознобе и начал медленно оседать.

— Ой, — Саша опустился на колени, безвольно положив голову в траву.

— Тихо, не ори ты! — Доктор вырос словно из ниоткуда. С силой дёрнув Сашу за руку вверх и поставив на ноги, он быстро увлёк его в чащобы кустов и в три шага приволок к знакомому окопчику. — Сейчас люди придут. Будет раненый. Возможно, мне нужна будет твоя помощь! Быстро сними свой вонючий башмак и оботри сзади об траву! Сам не испачкайся только! Слёзы утри! Всё нормально. Всё! Успокойся, со всеми бывает. Тут не кино, суперменов нет, все живые. Давай, друг, будь мужчиной!

— Я понял, я понял, — запричитал Саша. На его лице появилась гримаса вынужденного уважения, слеза поблёскивала на дрожащем подбородке. Он был уверен, что Доктор с треском и хохотом расплющит его самомнение и поиздевается над слабохарактерностью, но, к своему счастью, ошибся.

— Хорошо, что ты на такой «мине» подорвался, друг, а не настоящей, — военврач поспешно спрятал возникшую было улыбку за крепко сомкнутыми губами. — А то там шаг вправо, шаг влево, и — бум!