Секс пополудни

— Думаю, на самом деле соперничать любят и мужчины, и женщины, только по поводу разных вещей. Мужчины в бизнесе, а женщины в смысле домов, драгоценностей и престижных мужей.

— Джонатан! — прервала его Андрианна. — Это описание может подойти Пенни или Николь, но не мне.

— Я уверен…

Андрианне в голосе Джонатана послышались тоскливые нотки, но, обернувшись, она увидела, что его лицо снова приняло насмешливое выражение.

— И конечно, есть мужчины, соперничающие в отношении побежденных ими женщин.

— О? Вот как?

Она пыталась не улыбаться.

— Да. Но ко мне это не относится.

— Ну, хорошо. Рада слышать.

— Не хочешь узнать — почему?

— Ты же собираешься сказать мне, не так ли?

— Потому что я знаю, что победил самую лучшую.

— О! Чудесно! — Она уткнулась носом в его плечо. — Очень здорово. Мне хотелось бы, чтобы я могла сказать то же самое. Андрианна побежала в ванную, а Джонатан бросился за ней следом.

Джонатан брился в ванной, пока Андрианна заканчивала макияж.

— Ты так и не сказала мне, почему у твоих подруг нет нашего адреса.

Она тяжело вздохнула. Ей казалось, что он уже забыл про это. Что можно тут ответить?

Перевести все в шутку и сказать: «Но, дорогой, это ведь часть моей таинственности. Если я все расскажу, то уже не буду Андрианной де Арте Вест, а стану такой, как все…».

— Я не давала адрес подругам и не рассказывала им о новом доме, потому что в противном случае мы оба пожалели бы. Ты не знаешь этих людей. Они все нагрянули бы сюда. Для некоторых людей в Европе быть гостем практически профессия, — Андрианна вздохнула. — В общем, если уж ты должен знать всю правду, они не знают даже, что я вышла замуж…

— О! Вот как! Ты и меня стесняешься?

Джонатан опять дразнил ее? Или нет?

— О, Джонни, я просто хотела сохранить тайну до того, как ты с ними встретишься. Я хотела сделать тебе сюрприз… золотой сюрприз.

— О чем ты думаешь?

Андрианна стояла перед Джонатаном в шелестящем платье довоенного покроя, выбранном Пенни у Ньюмена в Далласе, которое она потом купила в филиале в Беверли-Хиллз. Платье с очень низким декольте и гофрированной юбкой, к счастью, не требовало замены. Туфли хорошо гармонировали с ним. Впрочем, так же, как и завитые в мелкие кудряшки волосы.

— Будь я проклят, мисс Скарлетт, если вы не выглядите непорочной!

— Джонатан, ты не смеешь дразнить меня! Что я могу сделать, если это платье выбрала Пенни! — Она захихикала. — Николь надевает такое же, только другого цвета. Если бы ты знал ее, то понял бы, насколько это смешно. Николь всегда одевается строго по моде. Представляю, какую она сделала себе прическу. Обычно это последние модели парижских стрижек.

— Насчет прически не знаю. А что она должна сказать про платье? Чего добивалась твоя подруга Пенни?

— Идея заключалась в следующем: мы должны выглядеть, как старомодные цветы в южном саду любви Пенни. Вот почему я одета в желтое, Николь в фиолетовое, а остальные подружки невесты — в зеленое. Последние, как ты понял, изображают листву. Еще две девушки надевают платья различных оттенков розового цвета — герань и пион. Мать Пенни, видимо, изображает орхидею.

— Чудесно. А теперь скажи, в качестве кого войду в общую картину я?

Фигура Джонатана отличалась мощностью, несмотря на то что он был одет в новый двубортный серый костюм, который выбрала для него Андрианна. Она подумала, как хорошо он выглядит, особенно с зачесанными назад, словно после душа, волосами.

— Гм… Ну, могу сказать, обычно ты выглядишь чем-то средним между Робертом Редфордом и Джоном Кеннеди, но…

— Черт, а я думал, ты хочешь сказать Шварценеггером.

— Как я говорила до того, как ты бесцеремонно перебил меня, поскольку ты сравнил меня со Скарлетт из «Унесенных ветром», и свадьба, похоже, получится старомодной, мне нужно сравнить тебя с Эшли Уилкинсом…

— Эшли Уилкинс? Мне нравится! Всего за несколько секунд я превратился из Боба Редфорда, Джона Кеннеди или Арнольда в этого слабака! Чем же я такое заслужил?

— Посмотри на себя, Джонатан. Тебя трудно назвать Ретом Батлером…

Андрианна сидела перед туалетным столиком, делая последние штрихи макияжа и размышляя, какие надеть украшения. Проблема заключалась не в выборе, а в том, что ее драгоценности лежали во встроенном в стену сейфе в их спальне. Андрианна убрала туда шкатулку в тот день, когда они переехали в новый дом, и с тех пор не прикасалась к ней, а Джонатан не задавал вопросов по поводу ее содержимого или, по крайней мере, делал вид, что это его не касается. Андрианна так и не решила, что является правдой — первое или второе. И если ей сейчас требовались украшения, нужно было достать шкатулку из сейфа на глазах у Джонатана.

Но удобный ли сейчас момент открывать ящик Пандоры перед супругом? Не лучше ли оставить пока все так, как есть? Не рисковать…

Андрианна решила, что ее платье достаточно нарядно, но тут откуда-то сзади появился Джонатан, не говоря ни слова, взял ее руку и надел на палец кольцо. Это был самый большой камень из всех, какие ей приходилось видеть в жизни, даже больше, чем изумруд, подаренный ей много лет назад Джино.

— Джонни! Что это? — почти вскрикнула она.

Он рассмеялся, довольный реакцией жены.

— По-моему, вполне очевидная вещь. Кольцо с бриллиантом.

— Да, полагаю, я могу узнать бриллиант, но…

— То, что я не предусмотрел с самого начала. Твое обручальное кольцо.

— Но мы уже женаты. Я не нуждаюсь…

— «Нуждаюсь»? Что это за слово? На самом деле никто не нуждается ни в чем, кроме корки хлеба, стакана воды и чего-нибудь, пригодного в качестве крыши над головой.

— И любви?

— Конечно, любви! Господи, ну как ты себе все представляешь? Мог я пойти на свадьбу твоей подруги, где все эти техасские дамы будут в обручальных кольцах размерами с Тадж-Махал, и позволить тебе выглядеть, как маленькая сирота? Андрианна де Арте Вест… Подумай о своем имидже, девочка!

Она смущенно улыбнулась. Что он подразумевал под своей шуткой? Любовь или имидж? И если имидж, то чей? Его или ее?

Потом, чтобы успокоить смешавшуюся супругу, Джонатан сказал:

— И все-таки ты еще выглядишь нагой.

Он достал обшитую бархатом коробочку от Ван Клифа и Арнелса на Родео-драйв, открыл ее и достал ожерелье с топазами и бриллиантами, сверкнувшее так ярко, словно оно загорелось по-настоящему.

Пока Джонатан надевал на нее украшение и возился с застежкой, Андрианна потеряла дар речи.

— Топазы гармонируют с камнями в твоем обручальном кольце и почти гармонируют с твоими глазами, — произнес он и поцеловал жену.

— О, Джонатан, оно прелестно! Но почему два подарка в один день?

— Кольцо к свадьбе, на которую у нас не оказалось времени, а ожерелье — свадебный подарок.

— Но я же говорила, дом — мой свадебный подарок. А машину, которую ты купил мне совсем недавно?

— Дом не в счет, потому что он для нас обоих. А машина — это всего лишь машина… Транспортное средство, а не подарок. Кроме того, как я уже сказал, топазы почти гармонируют с твоими глазами.

И Джонатан снова поцеловал жену.

Джонатан велел Фредди подогнать лимузин, но Андрианна уговорила мужа поехать на свадьбу в ее новой машине.

— Но «роллс» уже выведен из гаража. Предупреждаю тебя: практически все приедут на лимузинах. В «Бель-Эйре» так принято. После стоянки возле отеля они покрываются царапинами. Ты на самом деле хочешь показаться друзьям за рулем обыкновенной старомодной машины?

— Мне наплевать, кто на чем приезжает. Я хочу показать Пенни, Николь и всем, кого пригласила Пенни, что жена Джонатана Веста — настоящая калифорнийская девчонка, способная лихачить на поворотах и оставлять соперников с носом.

— Хорошо, калифорнийская девчонка, как пожелаешь!

Джонатан велел Фредди увезти обратно «роллс» и выкатить из гаража «линкольн».