Овсянки (сборник)

вот ольга появилась — на входе в парк — и идет быстро. мы узнаем ее по походке — потом проступают черты лица. мы делаем шаги навстречу. и каждый наш шаг — как по педалям органа. последние аккорды. и — тихо! ольга пришла. мы берем ее за руки и целуем. с этой минуты мы становимся обычными людьми. мы видим как машут нам нетрезвые боги — и лезут на небо. мы улыбаемся им — и уводим ольгу куда-нибудь.

18

ожидание ольги — всем на удивление и всем в подарок. чудесную эту тайну так трудно разгадать. можно лишь — обнаружив — прокричать и проплакать на всех вокзалах — набережных и выставках: ожидайте ольгу! хорошо?

ледянка

II

красные автобусы

зеленые мечети.

это ты моя казань

лучшая на свете.

в середине декабря

в темень-спозаранку

я приехал чтоб забрать

синюю ледянку.

в этот день

с глубокой ночи

с минаретов пели.

я о празднике забыл —

верил и не верил.

но качался город весь

угощал молился.

я живу теперь не здесь —

как могло случиться?

но из этих улиц свитер

мне особо впору.

от вокзала я пошел

до почтамта в гору.

тихий шаг — сердечный бег.

вправо — прямо — влево.

падал самый крупный снег

и светлело небо. 

сыпал нежностью аллах

из небесной лейки.

магазины на замках.

на горе скамейки.

убедился что вы есть.

но сидеть не стану.

если мне на вас присесть

то боюсь не встану. 

ну пока! ну я пошел

к цирку понемногу.

ну трамвай — как хорошо

что не едешь долго!

ты попал в чудесный плен?

ты летаешь в паре?

если не придешь совсем

буду благодарен.

буду я тебя не-ждать

с дамбы-парапета.

мне так нравится держать

в пальцах сигарету.

чувствовать что нету сил

чиркнуть зажигалкой.

вот опять азан поплыл.

вот трамвай мой — жалко! 

мне кондуктор говорит:

вы чего — из бани?

сердце крутится. молчит

телефон в кармане.

сотни красных телеграмм

ищут меня будто.

да еще курбан-байрам.

да и время — утро. 

уезжаю в двадцать сорок —

сказано в билете.

но коньяк, овец и творог

продают в аптеке.

вот милиция с ведром

в нем — вино ‘тамянка’.

это вот мой прежний дом.

а внутри — ледянка. 

на полу — летучая

красная тарелка.

полки не откручены.

по углам побелка.

не разулся — не устал —

даже не закрылся.

из-за шкафа я достал

ту за кем явился. 

с подоконника забрал

грустную лягушку.

в сумку красную втолкал

круглую подушку.

так смотрели говоря

чтобы мы их взяли!..

я на улице. с тремя

зимними друзьями. 

бог мой снег! куда идти

нам составом этим?

бог мой ветер! на пути

что сегодня встретим?

воздух воздух — что с тобой?

почему? — не знаю —

ты становишься тугой

а зима — цветная? 

виноградные вот-вот

распахнутся двери?

и подушка повезет

с берега на берег?

а лягушка полетит

на балкон к невесте?

а ледянка заскрипит

которские песни?

пребываем на снегу.

— что нам остается?

мы купили коньяку —

только он не пьется.

проливаю на следы

радости и чуда.

кажется… — ведь это ты

дышишь отовсюду? 

ты — любовь? к твоим дарам

прикоснусь надолго?

притащились в парк —

а там не мигает елка.

наилучший снег любви

оттепель не сгубит!

слышишь елка? ну мигни

если так и будет... 

красные автобусы.

красные трамваи.

пахнут чьи-то волосы.

я не понимаю.

и лягушка-китаянка

знает о немногом.

и подушка на ледянке

сделалась сугробом.

я купил себе воды —

забываю сдачу.

я в подземном переходе

почему-то плачу.

лью коньяк — и воду пью.

трогаю витрины.

вечереет. я жую

в незнакомой ‘блинной’. 

поцелованы с утра

городской любовью

мы шагаем по мостам

и такси не ловим.

нежный холод и азан

трогают за плечи.

только где ее глаза?

адрес дверь и встреча? 

за вокзалом мы молчим

между берегами.

я хотел бы быть твоим

и не на бумаге.

запах куртки запах рук —

снись почаще — можно?

привокзальный виадук

скользкий и тревожный. 

20.40 — отъезжаю.

праздничной казани

в дыме тамбура читаю

вслух ‘этериани’.

красно-синее стекло

улицы размыло.

что со мной произошло?

что сегодня было? 

‘я возьму лопату заступ

щебень вымету с дороги

путь твой мрамором одену

праха не коснутся ноги

из прозрачных самоцветов

возведу тебе чертоги

там цветистыми коврами

застелю я все пороги 

вставлю струганые доски

меж узорных гладких плит

свод чинаров перед замком

в небо вскину я как щит

обтяну его я шелком

пусть и солнце не палит

обовью цветами землю

пусть и ветер не пылит...’

котор — город в черногории на адриатическом море 

этериани — грузинская народная поэма — перевод а. кочеткова

аист сергеев

овсянки

четыре месяца назад на птичьем рынке в костроме я купил овсянок. раньше я никогда их не видел там. ноябрь вытягивался за половину. шел снег — но реки еще не застыли. лимонно-серые — овсянки сердито смотрели на меня. продававший их дед уловив мой взгляд бесцветным голосом произнес: овсянки. покрутившись в раздумье по рядам с живностью — потолкавшись с веселыми и плачущими детьми, добродушными и нервными взрослыми — я подошел и попросил их. триста рублей за пару — единственную на рынке. взял зерновой смеси на пятьдесят рублей. купил за пятьсот овальную клетку — довольно большую. овсянки ведь — крупные дутыши. не зяблики, не чижи.

ехал домой в электричке. я не собирался покупать птиц. и в разукрашенной своей областной столице был совсем по другому поводу. было время — и некуда было пойти. а я люблю птичьи рынки. овсянки поманили меня. при том что я твердо знаю: ноябрь — месяц покупок. конец года — ярмарка чудес. когда нужно быть импульсивнее, решительнее. береты художников и колпаки магов падают на наши головы с первым снегом. лично я всегда с радостью подставляю свою. жду ноябрь с волнением.